Утром мажу бутерброд — сразу мысль: а как народ?

День за днем. События и публикации 3 декабря 1993 года комментирует обозреватель Андрей Жданкин*

Ноябрь и декабрь 93-го почему-то мне запомнились достаточно отчетливо, хоть и прошло двадцать лет. Запомнились каким-то злым азартом, ехидством, предвкушением ярких непотребных зрелищ. В принципе, в этих ожиданиях не обманывались: были и телеэфиры с дебатами, больше похожими на цирковые шоу, и только-только входившая в моду война компроматов на страницах печатных СМИ, и нескончаемые митинги всевозможных партий, объединений и блоков… Скажу больше — тогда расплодились подпольные тотализаторы, правда, принимавшие ставки не на спортивные поединки, а на тех или иных кандидатов, на результаты выборов в парламент, на исход референдума. Я лично был знаком с организатором одной такой «букмекерской конторы», который после всех голосований, подсчитав барыши, по-быстрому распрощался с Россией и уехал жить в Лос-Анджелес, купив там дом и небольшой бизнес…

Листаю газеты за декабрь и заново окунаюсь в ту атмосферу «предстартового мандража», атмосферу ожидания, предвкушения, но, увы, никак не надежды и оптимизма. Даже самая что ни на есть демократическая и либеральная пресса к тому моменту уже поняла, что предстоящие голосования не будут ни честными, ни прозрачными. Заголовки в газетах говорят сами за себя: «Печальный конец еще одного демократического института России. Конституционный суд, может быть, и плох (или хорош), но он не независим», «Репрессивная пропаганда Конституции», «Референдум по Конституции как способ борьбы с оппозицией» — «Независимая газета»; «Критиковать не дозволяют…», «…Зато и денег не дают», «Выбор России теряет голоса» — «Российская газета»; «Третейский суд: обращение Шумейко не основывается на законодательстве о предвыборной агитации», «В Вологде хорошо чувствуют себя те, кто призывает к бойкоту выборов», «Беженцам обещали помочь, если они… проголосуют за определенного кандидата» — «Известия»…

И если зрелищ в те дни было более чем достаточно, то с хлебом дела обстояли далеко не так, как хотелось бы. В «Российской» зацепило интервью с аграрным вице-премьером «Урезали импорт, будем кушать свое»:

«Весь год страна жила в предвкушении рекордного урожая. Цифры назывались фантастические — 120 и даже 125 миллионов тонн зерна готовилась собрать Россия по сравнению с прошлогодними 106,8 миллиона тонн. Такой урожай позволял в полтора раза увеличить закупки зерна в федеральные и региональные фонды, сократить до минимума, а то и вовсе отказаться от дорогостоящего и унизительного зернового импорта в будущем году, тем более что такие заявления руководителей страны звучат и по сей день. Но вот позади уборочная и что же? Об этом разговор с вице-премьером правительства России, курирующим аграрный сектор, Александром Заверюхой.— Да, много было разговоров о небывалом урожае, даже есть резолюция Президента: «Где ваш рекордный урожай?». Но все понимают — одно дело, хлеб на корню, другое — в закромах. Погода, отсутствие финансовых средств, недостаток техники, горючего затянули уборку. И как результат — под снег ушло около 3 миллионов гектаров зерновых, общий намолот, по предварительным оценкам, составит 100–102 миллиона тонн, а это на 5–6 миллиона тонн меньше, чем в прошлом году. <…>Тем не менее, вопрос состоит не столько в производстве, сколько в реализации сельхозпродукции, а потому убежден — правительство приняло правильное решение, сократив вдвое импорт зерна и более чем в 4 раза мясопродуктов. К тому же мы полностью прекратили централизованный импорт за счет госресурсов картофеля и овощей, вин, шерсти. Все эти продукты в стране есть в изобилии. <…>— Так в чем же тогда состоит аграрная политика правительства?— Прежде всего, и это считаю главным, удалось разобраться с импортом продовольствия. И на этом пути я встретил мощное противодействие со стороны заинтересованных внешнеэкономических ведомств и структур. <…>».

Цитата длинная, но она хорошо описывает ситуацию с продовольственным рынком России в те годы. Как сказал какой-то политик, не помню уже, кто: «Рынок-то был, а вот продовольствия не было». Нет, конечно же, продукты были — магазины уже стали заполняться вожделенной колбасой сортов этак 20, и ветчина была в изобилии, и хлеб был, и всякая прочая всячина. Но… импортная. По ценам, мало доступным для основной части населения.

Мой близкий товарищ в те годы решил, как и все, попытаться заняться бизнесом. Наблюдать за его историей было крайне интересно. Сразу скажу — попытка оказалась неудачной, а потому — последней. Торговал он датской ветчиной и колбасой. Покупал у оптовиков, перепродавал мелким оптом в розничные магазины. Сортов 10 (невиданное дело!) колбасы — начиная от вареной и заканчивая сырокопчеными, и видов 15 всяких мясокопченостей. Тогда еще были свежи воспоминания о вкусе отечественной ветчины и колбасы. И товарищ много раз говорил, одновременно возмущаясь и недоумевая, что ни в какое сравнение по вкусовым качествам импортный товар с нашим не шел. Но его покупали, и покупали даже те, на кого он (в смысле цены) рассчитан не был. А потому, что другого — не было. Наши «колбасно-ветчинные» — мясоперерабатывающие — предприятия, которые сегодня рекламируются по всем каналам и во всех СМИ, тогда «лежали в руинах». Зато импорт, далеко не самый качественный, но в очень красивой «обертке» хлынул на наши прилавки. Своими глазами видел бабулю, которая купила один ломтик — граммов 50 (!) — какой-то копчености. «Попробовать хочу, доченька», — оправдывалась она перед продавщицей, трясущимися артрозными пальцами отсчитывая последние копейки на эту «роскошь».

В «Известиях» заметка под заголовком «Завозить колбасу из-за границы дешевле, чем производить ее дома» — как раз об этом:

«Если перевести имеющиеся рубли в доллары и закупить на них за границей колбасу, то после произведенных расчетов окажется, что ее вполне можно продавать по нынешним розничным ценам. При этом завезенная колбаса окажется для государства выгоднее собственной. Почему? Потому что не надо давать дотации ее производителям. <…>».

Поискал данные на декабрь 1993 года. Выяснилось, что средняя стоимость набора 19 важнейших продуктов питания, составляющих основу еженедельных покупок населения, на конец ноября-начало декабря составляла на одного человека около 29 000 руб. В переводе на месяц — порядка 120 000 рублей на человека. Это чуть меньше, чем средняя зарплата по России в декабре 93-го — 141 тысячу рублей. А теперь представьте, если в семье был один зарабатывающий и два иждивенца? Так что все заработанное проедали. Ни о каких прочих тратах речь тогда идти не могла. А ведь цены не просто росли. Они галопировали. По данным статистики, в декабре 93-го цены на основные продовольственные товары выросли на 11%. Как раз к Новому году молоко, рыба, масло, овощи подорожали еще на 20 процентов, яйца — на 30 проц. А вот водка и табак дешевели медленнее — 5–9%.

А вообще в течение всего 1993 года основные продукты питания выросли в цене в 7,5 (!) раза. Быстрее всех дорожали яйца и хлеб — в 9 раз, мясо, рыба и «молочка» более чем в 8 раз.

В начале 94-го президент Российской академии сельскохозяйственных наук Геннадий Романенко в одной из своих статей сетовал:

«Началась спекуляция в отношении цен на зерно и другие продукты питания. Однако высокая цена на продукты питания — это не вина или не столько вина работников сельского хозяйства. В розничной цене хлеба и хлебобулочных изделий, продуктов питания животного происхождения доля цены сельскохозяйственного сырья составляет 15, 30, максимум 50%. Цены на продовольствие взвинчиваются за счет смежников по заготовке и переработке, хранению и торговле, а также большого количества посредников, перекупщиков, да и государство в виде различных налогов берет с потребителя больше, чем крестьяне. Молоко с крестьянского, фермерского двора в 1993 г. уходило по цене 40–50 руб., а к потребителю приходило по 120–150 руб., правда, жирностью на процент, а то и на два процента меньше. Или другой пример. В 1992 г. мы у всех товаропроизводителей закупили 26 млн. т зерна по 15 руб. за килограмм, за рубежом тоже купили 26 млн. т по 70–75 руб. Недоплатили своим 1,5 трлн. руб., а потом выпрашиваем: «Дайте маленький кредит, помощь крестьянину». <…>».

Добавлю, что если мне не изменяет память, килограммовая буханка хлеба (специалисты говорят, что зерна в ней — около 770 г) — стоила тогда около 200 руб. Можно легко подсчитать «навар», который недополучало село.

Об упадке сельского хозяйства в стране не писал только ленивый. Тем более, что если спад производства в других отраслях хозяйства бил не так сильно и сразу, то проблемы в сельском хозяйстве сказывались «на кармане и желудке» моментально…

Попытки хоть как-то выправить ситуацию развитием фермерства тоже особого результата не принесли. В первом полугодии 93-го процесс формирования фермерских хозяйств замедлился. Специалисты утверждают, что на Западе создание одного высокоэффективного фермерского хозяйства обходится в 1–1,5 млн. долл. Вряд ли страна готова выложить такие деньги даже сейчас, спустя 20 лет. А уж в те годы о таких тратах речи быть не могло.

«О какой производительности можно говорить, если на 100 фермерских хозяйств приходится сейчас около: 50 тракторов, 20 автомобилей, 10 сеялок. Фермеры обеспечены кредитными ресурсами лишь на 30% их потребности. Среди 258 тыс. зарегистрированных фермеров оказалось немало случайных людей, и поэтому около трети фермерских угодий зарастают бурьяном», — писал академик Романенко.

Увы, сегодня ситуация изменилась не в лучшую сторону. Вступление России в ВТО в августе 2012 года больно ударило по отечественным сельхозпроизводителям. Одно только снижение ставки ввозных пошлин на сельскохозяйственную продукцию с 15,178% до 11,275% ослабило и без того недостаточно устойчивое отечественное сельское хозяйство. А ведь по некоторым пунктам ставка снижена и того больше: на ввоз молочных продуктов — на 5%, на сахар — на 8,2%, на фрукты — на 5%.

В октябре нынешнего года состоялось заседание Рабочей группы Экспертного совета кабмина по развитию и модернизации агропромышленного комплекса (АПК). Там обсуждался ход реализации госпрограммы развития сельского хозяйства до 2020 года. Увы, особым оптимизмом речи выступавших не отличались. Все сошлись во мнении, что для агросектора наступили далеко не лучшие дни. Например, в этом году в два раза замедлились темпы производства мяса, а также уменьшилось производство молока и яиц. Причина — членство в ВТО. По словам вице-президента РАСХН Ивана Ушачева, негативные тенденции в сельском хозяйстве особенно стали заметны к концу 2013 году:

«Мы заметили, что в текущем году заметно сократилось (и продолжает сокращаться) поголовье скота, в два раза замедлились темпы производства мяса. А также уменьшилось производство молока и яиц».

Добавлю несколько показателей: за семь месяцев 2013 года ввоз продуктов увеличился на 11 млрд. долларов (7%) в сравнении с аналогичным периодом 2012 года. Экспорт сократился — более чем на 13%. Можно, но, думаю, и этого вполне достаточно…

Андрей Жданкин. Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году – обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) – официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С.Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) – еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.