У советских ракетных триумфов было немецкое начало
Продолжение. Начало см. «Известия» № 54, 55, 56, 57.
5. Остров на Селигере
Большая часть немецких специалистов была направлена в НИИ-88, продолжает свои воспоминания Б. Е. Черток. Часть попала в Химки, к двигателистам Глушко, часть в НИИ-885, где работали Рязанский и Пилюгин, некоторые в электротехническую промышленность, другие различные организации. Всего в НИИ-88 из Германии прибыло более 150 немецких специалистов, с семьями это составило почти 500 человек. В немецком коллективе оказалось 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик.
Для них подготовили «резиденцию» с хорошими жилищными условиями на озере Селигер, на острове Городомля. Там до этого находился крупный научно-исследовательский институт, где занимались разработкой средств борьбы с ящуром, другими опасными заболеваниями. Городомля — самый большой остров на Селигере. Место действительно роскошное. Конечно, простой смертный на остров попасть не мог. Его окружала колючая проволока. Но охранялся остров не службами НКВД, а обычными девушками — стрелками из вооруженной охраны. В Пенемюнде немцев стерегло гестапо. Нашу охрану они считали смешной, но подчинялись.
Несмотря на голодное время, организовали вполне сносное питание. По выходным дням периодически вывозили в Москву, в театр, музеи.
Организация немецких специалистов, размещенная на острове Городомля, получила статус филиала № 1 НИИ-88. Производство было очень слабеньким: скорее, мастерские, чем завод.
В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по перспективам филиала. Была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальнего действия. Проекту присвоили индекс «Г-1». Руководителем проекта и главным конструктором новой ракеты назначили Гельмута Греттрупа. Вновь созданный для этого отдел формально получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы НИИ-88. Советские сотрудники должны были помогать филиалу.
Но начиная с 1948 года в стране разжигалась борьба с «космополитизмом». Организовывались активные поиски русских авторов всех без исключения изобретений, открытий и новейших научных теорий. Хотя эта политическая кампания была сильно приглушена в оборонных отраслях, но тем не менее это не могло не сказаться на судьбе немецкого коллектива.
С. П. Королев не поддерживал контакта с немцами по чисто личным мотивам. Ему, одному из первых зачинателей ракетной техники в нашей стране, пришлось сполна испить горькую чашу унижений заключенного, убедиться после освобождения в 1944 году, что ранее вынашиваемые им идеи уже осуществлены и немецкие ракетчики ушли дальше самых смелых его планов. Обидно, получив наконец-то звание Главного конструктора, испытывать не свою, а немецкую ракету и создавать отечественную Р-1, которая по решению правительства должна стать точной копией трофейной.
Когда в июне 1947 года немецкому коллективу поручалась самостоятельная разработка нового проекта баллистической ракеты, у С. П. Королева это тоже восторга не вызвало. В его отделе с конца 1947 г. уже полным ходом проектировалась ракета на такую же дальность — 600 км, ей был присвоен индекс Р-2.
Тогда стало очевидным, что в конструкцию будущей ракеты необходимо внести одно из принципиальных изменений. До цели должна лететь не вся ракета, а только ее головная часть с боевым зарядом. Вопрос о том, кому принадлежит приоритет идеи, до сих пор остается спорным. Надо отметить, что и в немецком проекте Г-1, и нашем Р-2 предусматривалось отделение головной части.
Немцы в сентябре 1947 года вынесли свой проект Г-1 на обсуждение научно-технического совета (НТС) НИИ-88.
В своем сообщении Греттруп сказал: «Ракета с дальностью 600 км должна быть ступенью для последующего развития ракет дальнего действия, и именно наша конструкция дает возможность для разработки ракет с еще большей дальностью действия». Напомнив, что аналогичный проект создается советскими специалистами, он предложил: «В дальнейшем также целесообразно разрабатывать оба проекта параллельно, но совершенно независимо друг от друга, вплоть до изготовления опытных образцов и проведения пробных пусков». Греттруп высказал уверенность в высоких достоинствах своего проекта, содержавшего принципиально новые идеи и предложения, отметив увеличение дальности вдвое без увеличения размерностей ракеты и повышение точности попадания в 10 раз.
Несмотря на целый каскад новых, революционных предложений, общая оценка рецензентов хотя и была положительной, но осторожной. Указывались многие слабые стороны. Решение НТС не могло вызвать протеста даже со стороны Греттрупа и его коллектива. А фактически и руководство института, и Министерство вооружения оказались в очень затруднительном положении.
Показательна в этом отношении позиция Сергея Ивановича Ветошкина. Он был в Министерстве вооружения начальником Главного управления, которому подчинялся НИИ-83, и реально являлся правой рукой министра Устинова по руководству разработкой ракетной техники. В одной из бесед он прямо меня спросил:
— Борис Евсеевич, вы начинали всю эту деятельность в Германии, организовали работу немцев, знаете, на что они способны, лучше меня. Вот теперь уже у нас они проектируют новую ракету. Как вы себе мыслите дальнейший ход этих работ? Главный вопрос, который мне не даст покоя и по которому меня терзал Дмитрий Федорович, — что делать с этим проектом. Ведь немцы своими силами на острове ее не создадут.
Вопрос был непростой. Последнее время я «прокручивал» всевозможные альтернативы. О том, чтобы Королев работал под Греттрупом, не могло быть и речи. А если Греттрупу под Королевым? Это тоже нереально, потому, что Королев сразу заявит: мы сами справимся. Значит, создавать параллельное КБ и вести параллельные работы? Но это не под силу ни нашему институту, ни нашим смежникам. Следовательно, надо использовать опыт немцев и те идеи, которые они высказали, в нашей дальнейшей работе, а их постепенно отпускать домой.
Вот примерно такие мысли я высказал Ветошкину.
…Зимой 1948 г. я с группой сотрудников приехал на остров. Греттруп очень обрадовался и заявил, что, хочу я того или нет, он должен сказать мне много неприятных вещей. Смысл его довольно длинной речи заключался в том, что, несмотря на благоприятное решение НТС по его проекту, ни одно пожелание не может быть выполнено.
— Нам не дают возможности пользоваться вашими аэродинамическими трубами, — говорил он. — Мы хотим, но не можем поставить 4 эксперименты на стенде для проверки новой схемы двигательной установки. А как мы можем доказать, что привод турбины за счет отбора газов прямо из камеры это реальное дело? Расчетами такие схемы не подтверждают. Нужен эксперимент. Радиосистеме нужны полигонные и самолетные испытания. А мы здесь сделать современную аппаратуру не способны.
Затем Греттруп попросил, чтобы я, советский человек, которому он доверяет, откровенно сказал, какую будущность имеет их работа…
Мог ли я откровенно в 1948 году сказать все, что я думал? Я считал, что не имею права убивать у него надежду на хотя бы частичную реализацию задуманного, и посоветовал ему продолжать работу.
Проект Г-1 был доработан. 28 декабря 1948 г. вновь собрался НТС НИИ-88.
Новая ракета в эскизном проекте получила дополнительные преимущества, по сравнению с качествами, доложенными более года назад. Дальность была уже не 600, а 810 километров.
Формально последующее решение совета было весьма благопристойным. Забраковать двухлетнюю работу — составную часть плана НИИ-88 — было невозможно. В то же время для реализации проекта параллельно с планами, которые выполнялись под руководством Королева, не хватало сил. Поэтому в 1950 году Министерство вооружения приняло решение о прекращении дальнейших работ по проектированию ракет дальнего действия в немецком коллективе. Этому способствовали вполне объяснимые пессимистические настроения у немцев, неверие в целесообразность дальнейшей деятельности.
Для загрузки коллектива был сформулирован перечень второстепенных, разрозненных по тематике задач. А в октябре 1950 года в филиале № 1 всякие работы, носившие секретный характер, были прекращены, и дальнейшее пребывание немецких специалистов в СССР теряло смысл.
На правительственном уровне было принято решение об их отправке в ГДР. Она проходила в несколько этапов. В декабре 1951 г. отправлена первая очередь, в июне 1952 г. вторая и в ноябре 1953 г. последняя. Герттруп с семьей, как и положено капитану тонущего корабля, покинул остров с последним эшелоном.