Расстрелян по ошибке?
Сегодня Ростов переживает заново черные двенадцать лет нескончаемой, казалось тогда, череды зверств, человеческому разуму не понятных. Переживает, слава Богу, не наяву — идет суд, слушается дело 56-летнего А. Чикатило. Ему предъявлено обвинение в зверских убийствах 53 детей и женщин.
«Российская газета» уже рассказывала читателям, как тяжело шел поиск преступника («Убийцу вычислил психиатр» — 6.03.92) и о первых заседаниях Ростовского областного суда («Недочеловек предстал перед судом» — 16.04.92). Репортажи с судебных заседаний будем давать и дальше.
21 апреля произошла сенсация. Суд прослушал сбивчивый, непоследовательный, временами бессвязный монолог подсудимого. Но когда перешел к уточнению конкретных эпизодов, от самого первого, датированного декабрем 1978 года убийства Чикатило решительно отказался.
А ведь недавно принимал на себя… Более того, сам навел на него следствие. А речь, между прочим, шла о преступлении, за которое был приговорен и девять лет назад расстрелян другой человек — Александр Кравченко.
Теперь Чикатило объясняет отречение тем, что следствие якобы подсунуло ему обвинения оптом. Все пятьдесят три преступления, в том числе и это. Хотя и протоколы допросов подписывал собственноручно, и обвинительное заключение всерьез изучал, и даже на суде все предъявленные обвинения уже признавал.
Кто знает, что повлияло на Чикатило? Но суд решил вернуться к этому эпизоду на стадии допроса свидетелей.
…Обезображенную девочку достали из реки в декабре семьдесят восьмого, и шахтинские оперативники со всей своей агентурой принялись «прозванивать» сложившиеся у них версии. Как всегда, сначала круг подозреваемых был довольно широк, в оперативно-поисковом деле среди них значились и Чикатило, и Кравченко. Но первого допросили, проверили алиби и больше не беспокоили. А вот Кравченко был «меченым». В 70-м его судили в Херсонской области за похожее изнасилование и убийство, по несовершеннолетию приговорили к 10 годам, и теперь он отбывал в Шахтах «химию». Нетрудно догадаться, на какой именно версии сосредоточилось следствие.
По протоколам допросов и судебных заседаний хорошо видно, как, поначалу отрицая свою вину, он то стал давать признательные показания, то наотрез от них отказываться.
«Я писал явки с повинной только из-за того, что от некоторых работников уголовного розыска и тюрьмы слышал угрозы в свой адрес, — писал он в своих жалобах. — Некоторые детали этого преступления я узнал из актов экспертиз, и потому в моих заявлениях есть некоторые подробности, которые я узнавал от своих следователей».
Что касается террора сокамерников, то он называл имена конкретных людей, которые якобы избивали его, принуждая быть более покладистым и сговорчивым на допросах. Якобы!.. Считаю такую оговорку пока обязательной. Несмотря на то, что периодическая печать, комментируя «дело Кравченко», решительно утверждает, что так оно и было: спрашивали, принуждали, били.
Только теперь, в 1991 году, Прокуратура России заявила Верховному суду республики запоздалое сомнение в обоснованности вины А. Кравченко. Лишь заместитель начальника отдела по рассмотрению особо важных дел российской Прокуратуры Леса Костоев, с 1984 года возглавлявший ее следственную бригаду по изобличению маньяка, сделал серьезнейший анализ «дела Кравченко».
Даже теперь, после дополнительного расследования, многие вопросы по-прежнему остаются открытыми. Ну, а в 79-м их было еще больше. Страшно другое: это не помешало коллегии Ростовского облсуда приговорить Кравченко к высшей мере.
Дальнейшая хроника такова. В ноябре 79-го Верховный суд РСФСР вернул дело на доследование. Через полгода Ростовский суд вернул его предварительному следствию. В декабре 80-го коллегия Верховного суда России заменила высшую меру пятнадцатью годами лишения свободы. В августе 81-го его президиум опять послал дело на доследование. Судебные инстанции неоднократно указывали на неполноту предварительного следствия, необходимость проверки ряда важных обстоятельств. В частности, доводов Кравченко о применении к нему на следствии и во время судебного рассмотрения мер психического и физического воздействия со стороны работников милиции и сокамерников, склоняющих его к признанию. Не раз предлагалось полнее исследовать версии о возможной причастности к убийству других лиц. Мы уже говорили, что на многие вопросы ответов нет и поныне. Но следствие в очередной раз направило дело в суд, и в марте 82-го коллегия Ростовского облсуда, в третий раз рассмотрев дело, приговорила Кравченко к смертной казни.
«Да, я познакомился с материалами, которыми Прокуратура России обосновывает невиновность Кравченко, — говорит председательствовавший в том составе суда Владислав Постаногов. — Если читать спокойно, они кажутся довольно убедительными. Я даже считаю, что судебная ошибка здесь возможна.
Да, Кравченко свою вину отрицал. Как и все подсудимые, кому угрожает суровое наказание. Все, что можно было сделать в той стадии процесса, мы, конечно, проверили. Вряд ли можно было бы сбрасывать со счетов и то объективное обстоятельство, что Кравченко уже был ранее судим за аналогичное преступление — убийство, сопряженное с изнасилованием несовершеннолетней. Причем «почерк» был одинаковый. То есть в Кравченко мы имели основание видеть человека, который и раньше у-би-вал. Конечно, это обстоятельство не являлось доказательством, но косвенной уликой считалось.
Другие же объективные доказательства, представленные следствием, были такие. Кровь на его свитере совпадала с группой крови потерпевшей. Но еще более существенным доказательством для нас было заключение «экспертизы наложения», которая утверждала, что на одежде подсудимого были найдены микроскопические частицы с одежды потерпевшей, а такое возможно только при тесном соприкосновении. Да, ворс ткани, характерные текстильные пылинки и тому подобное… Словом, сомнений в виновности Кравченко тогда у меня не было».
…В мае того же года коллегия ВСР оставляет приговор без изменения. В ноябре — Президиум Верховного Совета России и соответствующая комиссия Президиума Верховного Совета СССР отклонили ходатайство о помиловании.
А в ноябре 91-го следователь бригады Прокуратуры СССР С. Гребенщиков приехал в украинское село Разумовка. Можно только представить, чего стоил ему тяжелый разговор с пожилой женщиной, встревоженной приездом государственного человека. Неужели опять непутевый Сашка, от которого и весточки давно нет, что-нибудь натворил?
— Мария Степановна, — сказал следователь, — мне поручено сообщить, что приговор в отношении вашего сына Кравченко Александра Петровича отменен президиумом Верховного суда РСФСР.
— А сам-то он где? — тихо спросила мать.
— Приговор о применении смертной казни приведен в исполнение.
…Как я уже подчеркивал, многое прояснит суд над Чикатило. Однако окончательный ответ в отношении Кравченко даст только суд по поводу возможных нарушений законности, допущенных в работе милиции и прокуратуры в этом закрытом преждевременно деле.