После выстрела в Рузаевке
«...Пишет вам мама Стреляной Валерии, о которой вы написали в газете «Известия» за 30 ноября статью «Выстрел в Рузаевке». После этого положение моей дочки еще более ухудшилось. По словам нашего адвоката, «мы раздразнили гусей». По решению суда Лере должны были провести судебно-психиатрическую экспертизу. Для этого ее перевезли из Рузаевского СИЗО в Саранск. Но никакой экспертизы так и не было. Просто продержали мою дочку на строгом режиме 16 дней без передач, без элементарных удобств (зубной щетки, расчески, мыла и т.д.)... А ведь ей, кроме того, необходимо наблюдение врача. Лера очень плохо себя чувствует. Уже четвертый месяц, видимо, на нервной почве, у нее не заживают на ногах язвы, она постоянно плачет, не спит. Вот так — поиздевались, а под Новый год снова вернули ее в Рузаевку. Поместили в изолятор. Я передаю ей через фельдшера лекарства, мази, перевязочные средства. А свиданий по-прежнему мне не дают, как будто Лера какой опасный преступник или разведчик, знающий какие-то секреты. Да нет. Просто давят на нее, доводят до точки. Им кажется, что тут у них своя власть, свой закон, никто не может ни вмешаться, ни защитить. А может, так оно и есть? Вот и в деревне мне говорят, что противникам Леры уже не раз все сходило с рук. И на этот раз, говорят, для Гаршина все закончится благополучно, хотя все знают, что он виноват. А на адвоката нашего у меня надежды никакой. Так мало внимания уделяет она Лере — за четыре месяца встречалась раза три. Не помогла мне составить ни одной жалобы, все сама сочиняю. Лера пишет мне, что хочет встретиться с адвокатом, но та не приходит. А когда экспертизу собирались делать, там адвокат должна бы присутствовать, но она сказала, что не может — у нее какая-то командировка. А потом вообще ушла в отпуск и уехала из Рузаевки. Это когда у Леры такое тяжелое положение. Дочка пишет страшные письма. Очень боюсь за нее».
Напомню саму историю. Валерия Стреляная, молодая красивая москвичка, выпускница мехмата МГУ, работавшая в столице по специальности, переехала в мордовское село, взяла землю, наладила фермерское хозяйство, быстро добилась успехов, но и нажила врагов. На фоне общего здешнего упадка и безденежья она вызывала у многих раздражение, зависть, неприязнь. У нее угоняли технику, воровали продукцию, травили скот, собак. Ее саму избивали, грозили расправой. Наконец, доведенная до отчаянья, она выстрелила из ружья в очередных незваных гостей, требовавших денег. Ранила в ногу Александра Гаршина...
И теперь, уже который месяц ждет суда в следственном изоляторе. Без свиданий и каких-либо надежд. Ведь, судя по предварительным материалам дела, вся предыстория драматического случая в расчет не принимается. Многомесячная травля и свидетели этого остаются без внимания. У противников Валерии есть родственники в милиции. Ей намекали на возможность замять дело, если она отзовет свои заявления о прошлых угонах, кражах, избиениях. Она не хочет. Ей грозит тюремное заключение. Но уже и сейчас она на пределе.
Друзья Леры и ее муж показали мне письма, которые она только что передала из следственного изолятора. Вот что она пишет:
«У меня такое чувство, что я нахожусь уже за пределами жизни, я даже и не живу, меня просто переехал трамвай...
...Мы здесь сразу перестаем быть людьми, как только сюда попадаем, наша жизнь не представляет ни малейшей ценности.
...Я просто на грани выживания, потому что то, что со мной происходит, во-первых, я не понимаю, а во-вторых, это хуже самых страшных кошмаров.
...Если суждено мне мучиться — значит это судьба. Только обязательно нужно меня крестить. Я теперь каюсь, что не нашла времени для самого важного. Как тяжело и страшно умирать некрещеной. Я просила тюремную администрацию пригласить мне священника, но безрезультатно.
...Я приглашала адвоката, но она не пришла. Почему — не знаю. Попросите и вы, может быть, подействует.
...Все же я верю: то, что я делала, было необходимо и этим людям, чтобы что-то изменить в их социалистическом отношении к частной собственности, к земле, к достоинству личности. А защитить меня было некому. Ибо работники правоохранительных органов сами грабили и избивали меня.
...А земля так тянет меня, очаровывает, вся моя душа ей принадлежит. Это не поддается рациональному объяснению. Это мужчины — существа рациональные. А все ли в мире можно логически объяснить? Вот для этого и созданы женщины.
...Кто бы мог подумать, что судьба заставит меня писать письма? Ну вот и все. Меня больше нет. Как говорится, не поминайте лихом. Спасибо за все».
Лера в отчаянии и отрезана от всего мира, друзей, родных, хотя и находится не за тридевять земель, а всего в нескольких часах езды от Москвы. Она не знает, что после нашей публикации множество людей близко к сердцу приняли ее беду и стремятся помочь. Писали, звонили, приходили в редакцию фермеры. Спрашивали, как можно помочь, сетовали, что часто оказываются беззащитными. Виктор Чумак из Пензенской области сокрушался, что не был знаком с Лерой раньше: «Я бы приехал к ней и навел там порядок. У меня был такой случай. Познакомился на съезде АККОР с фермером из другой области, тот рассказал, как его травят местные. Я поехал к нему, нашел основных обидчиков — «поговорил» с ними по-своему, так, что надолго запомнят, поручил им рассказать остальным, что, если что-то подобное дальше будет, приеду еще — уже с более серьезным разговором. Только так надо, а закон пока нас не защитит».
Откликаясь на нашу публикацию, учредительная конференция Союза землевладельцев России приняла обращение в Государственную думу и Генеральную прокуратуру РФ, в котором говорится: «До сих пор не удалось преодолеть сопротивление чиновников на всех уровнях... фактически не введено законодательство по регулированию и защите прав и свободы частных собственников. Но даже те свободы и права, которые внесены в Конституцию и другие законы, на местах грубо попираются... Сплошь и рядом частный собственник, землевладелец, фермер сталкиваются с беззаконием, издевательствами, враждой. В прошлом году погибли 62 фермера. Многие частные собственники подвергались избиениям, ограблены, оклеветаны... Учредительная конференция настаивает на том, чтобы... Генеральная прокуратура России провела расследование вопиющих случаев нарушения прав и свободы фермеров, в том числе ситуации с фермером Стреляной Валерией в Рузаевке («Известия», 30 ноября)...»
К Генеральной прокуратуре адресуют через газету обращения и многие читатели, общественные организации, прежде всего с просьбой изменить Валерии Стреляной меру пресечения. А также вмешаться в само дело.
«А будут ли судить тех представителей власти, которые многократно не сумели и не пожелали защитить гражданина от грабежа, вымогательства, насилия со стороны местных люмпенов?— пишут нам врач Иосиф Ласкавый и подполковник МВД в отставке Борис Руденко.— Не вина Валерии Стреляной, что она, живущая в центре России, сумела защитить себя лишь по законам дикого Запада — ей не оставили ни малейшего выхода. Да разве одна она такая? Бессилие и продажность власти неизбежно рождают всевластие насилия. Государство, не умеющее защитить своих граждан, обречено».
«И до каких пор человек работающий будет у нас заложником «безруких дедов Щукарей», способных только гадить? — возмущаются москвичи Н. и М.Резниковы,— А пока они «на коне», наша жизнь будет страшна и безысходна. Пусть держится Валерия. Если мы как-то можем ей помочь — то готовы».
Помощь предлагают многие. Наиболее реальной в этой ситуации она может быть от юристов. Валерии, судя по всему, необходим новый адвокат. Сейчас ведутся переговоры с рядом наших известных адвокатов, проявивших интерес к делу. А мы намерены подробно рассказать читателям о ходе предстоящего судебного заседания по делу Валерии Стреляной. Ведь тут не только ее судьба решается, но и серьезные общественные проблемы. Хотя если бы речь шла и об одной такой судьбе, разве этого мало?