Первые гробы из Чечни прибыли в Москву
Фото автора.
7 декабря в Москву доставлены еще семь российских военнопленных и останки троих погибших при штурме Грозного. Этот печальный груз, именуемый в военной терминологии как «груз 200», в столичном аэропорту встречали без воинских почестей — тихо и скромно. Как нелегальные жертвы необъявленной войны.
Самолет Министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС) вылетел с аэродрома в Жуковском, под Москвой, в Назрань 6 декабря в 22 часа, как только стало известно, что договоренность о выдаче пленных и погибших достигнута. Решение о вылете оперативно было принято непосредственно министром Сергеем Шойгу в ответ на просьбу Госдумы, отказавшейся на этот раз воспользоваться военным бортом. Вероятно, депутаты, памятуя о предыдущем полете через Моздок, где спецназовцы блокировали самолет, («Известия» № 233) решили на этот раз не связываться с Министерством обороны.
Таким образом, МЧС, заметно стремящееся не втягиваться в военно-политический скандал вокруг Чечни, вынуждено было принимать решение. (Накануне С. Шойгу вопреки утверждениям прессы, не вылетал в Моздок совместно с другими силовыми министрами. В ответ на вопрос «Известий» он объяснил это необходимостью решать многочисленные вопросы гуманитарного характера, в том числе и по чеченскому кризису, непосредственно в Москве). Отправку своего самолета в Назрань по просьбе Госдумы в МЧС объяснили просто — вывоз беженцев, раненых и просто пострадавших в зонах конфликтов, уже давно стало одной из задач министерства. При ее выполнении, когда речь идет о спасении людей, меньше всего думают о политической подоплеке и интересах противоборствующих сторон.
На нашем пустом борту (места заранее были просчитаны для пленных и погибших) в Грозный отправилась и делегация из четырех человек от сейма Литвы. По просьбе Д. Дудаева и российской Госдумы парламентарии летели в Чечню, чтобы быть посредниками в процессе переговоров о бескровном выходе из конфликта.
Уже на подлете к Ингушетии связь с аэропортом под Назранью прервалась. Садиться пришлось в аэропорту Беслан на территории Северной Осетии, ставшем в эти дни одной из опорных баз российской военной группировки. На этот раз наш сорт никто не окружал с оружием в руках, а на заснеженной полосе одиноко стоял лишь один человек в форме ВВС, встречающий самолет. Пока руководитель нашей группы Александр Рудюк, начальник центра управления кризисных ситуаций МЧС, созванивался с Назранью и договаривался о дальнейшем следовании, мы беседовали с встречавшим нас молодым офицером-летчиком. Выразив в общих чертах недовольство прессой, «необъективно освещающей роль армии в этом конфликте», офицер стал призывать литовских парламентариев «решить вопрос без крови». Как это можно сделать, офицер не знал.
На мой вопрос — не с этого ли аэродрома вылетают штурмовики и вертолеты с боевыми заданиями на Грозный, пилот обиделся. «Вот вы снова все обостряете. Наша задача — выполнять приказ, и если приказано подавить огневые точки в городе, то мы подавляем их, а не бомбим мирных жителей». Каким образом бомбы отличают жилые дома от огневых точек, осталось военной тайной.
Не выразил капитан и особого сочувствия к судьбе военнопленных соотечественников. «Они знали, на что шли, заключая контракт. И, как взрослые люди, должны были понимать, что просто так миллионы никто не платит, поэтому нечего теперь превращать их в героические жертвы».
Минут через сорок самолет вылетел к Назрани, оставив на ночной взлетной полосе одинокого офицера ВВС на фоне длинного ряда боевых вертолетов с закрашенными опознавательными знаками.
В Слепцовском аэропорту под Назранью мы приземлились в третьем часу ночи. На машинах проследовали к центру города, неожиданно ярко для прифронтовой полосы освещенного. В здании администрации радушно встретивший вице-президент Ингушетии Борис Агапов еще не знал, выехали ли из Г розного депутаты с пленными. Связь со столицей Чечни крайне неустойчива, хотя от Назрани до Грозного всего 70 километров. Поэтому о движении автоколонны с пленными пришлось узнавать через Москву, откуда с Грозным связаться оказалось проще.
К четырем утра пленных доставили в Назрань. Взлохмаченный Г.Явлинский и помятый С. Юшенков в окружении свиты журналистов /захваченных ими еще из Москвы привели семерых угрюмых парней в разношерстной одежде.
В полной тишине на борт самолета МЧС погрузили три цинковых гроба, обшитых зеленым брезентом.
Думцы, дав очередную пресс-конференцию на фоне военнопленных, с чувством исполненного долга отправились в президентский самолет Руслана Аушева. Туда же они забрали и пленных. Никого из журналистов на этот борт господа Явлинский и Юшенков не допустили, а тех представителей прессы, которым все же удалось просочиться, депутаты не без прикладывания рук вытолкали вон. Судя по этому, уроки хамства моздокского спецназа господин Юшенков и его команда усвоили на отлично.
В седьмом часу утра самолеты наконец получили из Москвы «добро» на вылет и покинули Назрань. Промерзшие и уставшие от бессонной ночи, мы сидели в салоне в полном молчании, потладьь вая в сторону трех гробов, прикрепленных к полу. В Москве их никто не встречал — из родных или сослуживцев. Несколько худеньких солдатиков погрузили гробы в машину МЧС, которая отправилась к моргу. Перед этим, правда, депутаты успели дать еще одно телеинтервью — на фоне гробов. Политическая игра, раскрученная в процессе чеченского кризиса, продолжалась.
Часть военнопленных /последних семь человек/ выторговал в процессе переговоров у Д. Дудаева П.Грачев. Часть просили оставить для них представители ЛДПР, но явно опоздали. Другую часть, прибывшую в Москву с нами, выторговали депутаты. Об этой части успел позаботиться господин Явлинский, снявшись на их фоне и громко заявивший накануне, что намерен остаться в Г розном в качестве заложника — взамен пленных. Грозный от таких хлопотных заложников отказался. Дудаев на этот эффектный депутатский жест пояснил — не в традициях чеченцев защищать своя с помощью заложников, поэтому от высокопоставленных российских добровольцев он отказался, и те с облегчением вернулись к своим думским заботам. Уже не так громко афишируя причины этого отказа, но созывая одну группу прессы за другой, чтобы запечатлеться в окружении очередных освобожденных.
Благое дело заботы о людях, начатое, думаю, все же в искреннем душевном порыве, как-то незаметно превратилось в кампанию, дурно пахнущую в соседстве с реальной трагедией. Так, господин Юшенков стал использовать едва ли не каждого выпрошенного у Дудаева пленного в качестве козыря в своем давнем противоборстве с министром Грачевым /и был крайне раздражен тем, что президент Чечни, которому тоже этот торг выгоден, уступил Грачеву нескольких человек/. Так, спохватился господин Явлинский, упустивший инициативу, но тем не менее успевший к последней раздаче. Так, повел свою игру генерал Громов, начавший за спиной своего министра проявлять заботу о своих непризнанных ранее военнослужащих. Так, засуетился Жириновский, обрывающий, видимо, телефон с просьбами оставить кого-нибудь и ему.
Военнослужащие, ставшие по собственной воле участниками событий в Грозном и потом — жертвами этих событий, попали во второй круг жертвенности. Если в первом случае их использовали как безымянные пешки в военной игре, то теперь с еще большей активностью используют как пешки, но уже с именами, в игре политической, где каждый лидер, фракция, партия, течение и пр. стремятся шумно продемонстрировать всему миру собственный бескорыстный гуманизм и заботу о соотечественниках. Сами пленные, судя по их измотанному виду, уставшие от бесконечных интервью и блицев, похоже, тоже поняли и эту свою вторую роль. Но на этот раз они уже не вольны от нее отказаться. Маховик запущен, кампания развернулась. И почему-то никто не вспоминает о том, что воинов действительно никто не отправлял в Чечню насильно, и что этот сомнительный путь они действительно выбрали добровольно — за вполне конкретную сумму.
А подписывая контракт, предполагали и возможность пропасть без вести /одна сумма родным/, и возможность погибнуть /другая/. О сверхсекретности, изначально сомнительной по чистоте операции, были проинформированы и к общественности не обращались, получив предоплату. Но, оказавшись в плену, вдруг вспомнили о том, что они российские военнослужащие, а не просто тайные инструкторы, и стали к той самой общественности взывать. А если бы тайная операция ФСК завершилась успешно, Грозный был бы взят и многочисленные трупы убраны с улиц, наши безымянные бойцы вернулись бы в свои части героями? Тайными, но подзаработавшими? И ждали бы следующих секретных приглашений на свержение очередных неугодных?
Должны отвечать за свои решения руководители страны и ведомств, поставившие своими тайными манипуляциями государство на грань войны. Но должны, на мой взгляд, отвечать хотя бы перед самими собой за собственные решения и конкретные исполнители этих решений, которые готовы бездумно выполнять приказ по подавлению огневых точек среди мирных граждан. Тем более — за отдельную плату.
Семерых освобожденных у здания Госдумы со слезами встречали родные. Про три гроба, в которых лежат останки, которые невозможно опознать, в этой радостной толчее не вспомнил никто. В морг военного госпиталя имени Бурденко их принять отказались без спецраспоряжения Министерства обороны. Они не нужны ни ФСК, ни МО, ни Госдуме. В стране стало больше еще на трех неизвестных солдат, но этого никто из политиков не заметил.
Совет безопасности рассматривает ситуацию в Чечне
7 декабря в Кремле в срочном порядке был созван Совет безопасности РФ. Ранее его заседание было намечено на четверг. Председательствовал на заседании Б. Ельцин. В пресс-центре Совета Федерации обнародовано заявление Совета безопасности РФ, в котором, в частности, говорится: «В связи с событиями на территории Чеченской республики Совет безопасности обращает внимание всех средств массовой информации, всей общественное!и Российской Федерации на тот факт, что не существует в природе конфликта между Чечней и Россией. Есть лишь борьба за власть, которую ведут незаконные вооруженные группировки в этой части Российской Федерации».
Дума приглашает Д. Дудаева
Президент Чеченской республики Д. Дудаев получил официальное приглашение Государственной думы принять участие в закрытом пленарном заседании, посвященном ситуации, сложившейся в Чечне, которое состоится 8 декабря. Это решение было принято на заседании 7 декабря большинством голосов депутатов.
Чеченская тема, что естественно, доминировала в ходе утренних дебатов 7 декабря. При этом трудно было избавиться от впечатления, что значительную часть законодателей беспокоила не столько ситуация, сложившаяся в Чеченской республике, сколько активная миротворческая деятельность их коллег, проявленная на прошлой неделе.
В выступлениях ряда депутатов от ЛДПР, компартии звучали подозрения, что, в частности, председатель комитета Думы С. Юшенков два раза летал в Грозный, в результате чего привез в Москву девять российских военнопленных исключительно для своего политического капитала. Депо в итоге дошло до того, что депутат от ЛДПР В. Марычев предложил коллегам рассмотреть «вопрос об участии С. Юшенкова в чеченских событиях», а депутат А. Невзоров — освободить С. Юшенкова от обязанности председателя Комитета по обороне.
Однако эти предложения не получили поддержки депутатского большинства.