Директорское собрание ставит «неуд» правительству
и просит подать в суд на указы президента о приватизации
Мы уже сообщали (№ 182) о том, что собравшиеся в Москве руководители предприятий резко критически охарактеризовали экономическую политику правительства и выдвинули ряд ультимативных требований. В четверг прошло пленарное заседание.
На состоявшейся сразу после заседания пресс-конференции одного из главных организаторов мероприятия — лидера парламентской фракции «Промышленный союз» Юрия Гехта спросили, чего он ждал от совещания и как он оценивает то, что получилось в итоге. Он ответил, что был уверен: правительство не придет, так как ему, вероятно, нечего нам сказать, но то, что не присутствовали руководители Верховного Совета, оказалось неожиданностью.
Таким образом, можно сделать вывод, что основным на совещании был вопрос о том, кто из высших руководителей придет, а кто нет. Совещание практически открылось обсуждением проблемы неявки Гайдара. Была назначена специальная депутация в правительство, призванная предложить правительству явиться. Депутация, правда, никуда не отправилась, а, позвонив на Старую площадь, выяснила, что Гайдар занят весь день.
Вопрос неучастия высоких лиц заслуживает такого пространного комментария потому, что, во-первых, он не сходил с уст выступавших, а во-вторых, но не в последнюю очередь, ясно показывает, что одной из главных целей мероприятия было на кого-то лично произвести впечатление, на кого-то надавить, кого-то отчитать.
Обиженные отсутствием Гайдара собравшиеся стали предлагать объявить о своем недоверии правительству, и коль его нет на совещании, то его, значит, нет вообще, Наиболее горячие требовали тут же начать выборы нового правительства, тем более что постоянно высказывались требования объявить собрание съездом товаропроизводителей или директоров. На предложение сменить кабинет один из сидящих рядом директоров заметил: выберем и прямо отсюда в Матросскую Тишину, менять сидельцев — власти-то какие ни есть, но законные…
Следует заметить, что высказывались в подобном ключе и те, кто подходил к микрофону. Представитель петербургской делегации сказал, что не чувствует себя вправе говорить от имени всех директоров, так как никакие выдвижения и выборы его приезду в Москву не предшествовали, никто ему необходимых мандатов не вручал. Другой оратор высказался еще более определенно: мы можем назвать себя хоть Верховным Советом, но что из этого? В итоге собрание не стало назначать себя съездом и формировать кабинет.
Можно понять директоров предприятий, как правило, очень заметных в своих регионах или даже в масштабах России, которые называют себя исполнителями реформы и собрались в Москве, чтобы объясниться с ее организаторами и идеологами, а те от встречи уклонились. Каждый из них руководит сотнями, тысячами, а то десятками тысяч людей и, вне всякого сомнения, вправе претендовать на персональное внимание со стороны правительства. И, добавлю, немало из присутствовавших хорошо знакомы с самыми значительными кабинетами на Старой площади и в Белом доме. А вот с собравшимися вместе с ними не стали иметь дело те, на чье внимание они рассчитывали. Возможно, Гайдар совершил грубую политическую ошибку, не придя на совещание, — по крайней мере Юрий Гехт именно так охарактеризовал его отсутствие. Но, может, было дело именно в том, на какой основе собрались эти уважаемые директора?
И в самом деле, почему руководитель иркутского завода или управляющий волгоградским трестом решили приехать в Москву и какой статус имеет их московская дискуссия? Из разговоров с директорами выяснилось, что большинство приехало по направлению своих областных Советов, которые получили из российского парламента указание сформировать делегацию, и какую примерно по составу (чтобы желательно разные отрасли были представлены). Часть прибыла по направлению своих корпораций, союзов, концернов.
Конечно, и такая основа созыва имеет полное право на существование. Но и называть мероприятие следует соответственно: встреча директоров предприятий или совещание хозяйственных руководителей по спискам Советов, может быть, даже и съезд, но тогда — съезд приглашенных, и не более того, при всем уважении к каждому в отдельности. Правильнее всего было бы характеризовать это как парлхозактив (от слова «парламент»), который в отличие от партхозактивов созван не по партийной, а по парламентской линии.
И если уж директорское собрание намерено оказывать влияние на экономическую политику, выдвигать требования властям, создавать свои представительные органы для выработки обязательных решений, то сами они должны получить соответствующие полномочия на общепринятых демократических основаниях: быть выдвинуты на региональных директорских собраниях и так далее. Иначе мероприятия, подобные совещанию товаропроизводителей, могут быть расценены как политическая интрига. Что, собственно, и произошло, когда десять нефтяных генералов демонстративно покинули зал, заявив, что не хотят быть пешками в политической игре. За ними последовали 12 человек из московской части Российского совета трудовых коллективов.
Тем не менее собрание назначило руководящий орган — Координационный совет, проголосовав за него списком, в котором на слух было человек сто. А в своих решениях признало работу правительства неудовлетворительной и предложило фракции «Промышленный союз» обжаловать в Конституционном суде указы президента России в области приватизации. В проекте резолюции курс экономических реформ был назван ошибочным. Появившийся вместо этого «неуд» можно, между прочим, характеризовать как недовольство недостаточной энергичностью правительства в реализации им же самим поставленных целей.
Смягчение формулировок и самого тона совещания явилось, вероятно, результатом того, что среди его участников произошел раскол и внутри расколовшихся частей не было единства. Игнорирование мероприятия не только правительством, но и его главными оппонентами в парламенте тоже, надо думать, не добавило политической отваги организаторам.