Наследники КГБ в «деле Алины Витухновской»
В Москве в учреждении И348/2 ГУВД (Бутырская тюрьма) по обвинению в хранении и сбыте наркотиков (на сумму в 7 долларов и несколько тысяч рублей) вот уже одиннадцать месяцев содержится двадцатидвухлетняя Алина Витухновская. Сам по себе этот факт вряд ли привлек бы пристальное внимание общественности, если бы не ряд обстоятельств. Первое: Алина Витухновская, по признанию многих ценителей поэзии,— человек гениально одаренный, она из самых заметных стихотворцев российской «новой волны». Второе: с момента ареста и по сей день (а уж начался суд и прошло четыре его заседания) обвиняемая решительно отвергает все предъявленные ей обвинения. Третье: хотя даже самое беглое знакомство с текстом обвинительного заключения вызывает оторопь (настолько обвинение грубо «сшито- следствием), суд странным образом игнорирует все ходатайства защиты и не только не считает нужным прекратить дело (или отправить его на доследование), но и отказывается изменить меру пресечения и хотя бы до приговора выпустить подсудимую из тюрьмы под подписку о невыезде...
Арест
А начиналось это дело так: 16 октября 1994 года, возвращаясь одна поздно вечером домой с концерта неких рок-музыкантов, Алина была встречена в подъезде своего дома милицейской «группой захвата» (человек десять—двенадцать оперативников в штатском). Ее повели наверх, к ней домой. Начали обыск и быстренько нашли, что найти хотели, — два пузырька с наркотиками.
Алина потребовала дать ей возможность пригласить адвоката, но к телефону ее не пустили. По окончании обыска ее повели в ближайшее отделение милиции. Здесь два молодых парня, которых она никогда в глаза не видела, заявили, что этим вечером на станции метро «Речной вокзал- именно у нее купили четыре дозы фенциклидина, более известного как ЛСД. Сделавших свое дело молодых людей туг же отпустили по домам, а Алину увезли в Бутырскую тюрьму, где она находится и по сей день. Ей вменяют хранение и сбыт наркотических средств и нарушение федерального закона, запрещающего использование иностранной валюты в качестве средства платежа.
Несуразностей в этом деле не счесть, но первая и главная — вот она: в деле упомянуты три лица и всего один эпизод - купля-продажа пузырька с фенциклидином на станции метро «Речной вокзал», один только этот эпизод... НО СЛЕДСТВИЕ ДЛИТСЯ ПОЛГОДА! Что же они расследуют? Ничего, решительно ничего не прибавилось к материалам следствия за эти полгода: при поступлении дела в суд оказалось, что все обвинение полностью так и построено на показаниях двух наркоманов и на факте обретения следствием двух пузырьков в комнате Алины. Все! Полгода следствия, и потом еще почти полгода тянется процедура: дело передается в суд, потом суд все откладывается, потом начинается, прерывается... А Алина Витухновская все сидит в Бутырке.
Абсурдность показаний двух наркоманов даже и неспециалисту очевидна сразу: они признают, что никогда прежде не видели Витухновскую, у них нет общих знакомых, они с ней никак не договаривались о встрече... И вдруг в толпе в час пик каким-то непостижимым образом узнают в ней нужного человека, которому платят рубли и доллары и получают четыре порции фенциклидина (ЛСД). В нарушение всех норм уголовного процесса опознание подозреваемой не проводится, то есть не проводится процедура, при которой для опознания обязательно предъявляется несколько лиц одного пола и возраста, и свидетель указывает на одно из них. Витухновскую просто предъявляют наркоманам: пожалуйста, вот она. Но и при этом в своих последующих показаниях парни постоянно путаются: один утверждает, что девушка была в джинсах, другой— что в черно-белых брюках с узорами; оба говорят, что видели ее выходящей из поезда метро, хотя Алина, действительно бывшая на станции «Речной вокзал» по пути на концерт, спустилась сюда с улицы. Мало того, оказывается, что в момент задержания и позже, в момент опознания Витухновской, оба покупателя ЛСД находились в состоянии наркотического опьянения (к делу приобщены материалы соответствующего мед. освидетельствования и даже два шприца с остатками наркотика).
У защиты - несколько свидетелей, бывших вместе в Алиной на станции метро «Речной вокзал» — по пути на концерт рок-группы. Не есть ли это алиби?.. У защиты в руках — многочисленные факты того, как при добыче доказательств следствие постоянно нарушало существующие юридические нормы. Не есть ли это достаточное и законное основание суду отвергнуть доводы обвинения? Дело явно разваливается... Но нет, суд назначается, откладывается, вновь назначается, наконец начинается и... вновь откладывается. А Витухновская, словно кем-то давно приговорена, вот уже одиннадцать месяцев в Бутырке. И конца не видать.
Публикации о деле Алины Витухновской неоднократно появляются в «Комсомольской правде» (обозреватель газеты О.Кучкина первая, еще весной, попыталась встревожить общественность судьбой поэта), с ходатайством изменить Алине меру пресечения выступает Русский «ПЕН-Центр» (и назначает в суд четырех общественных защитников -известных писателей и поэтов А.Битова, А.Ваксберга, Ю.Мориц, А.Ткаченко), к суду обращается поэт А.Вознесенский, «Литературная газета» публикует тонкий и глубокий разбор обстоятельств дела (А.Ваксберг), Российское телевидение предъявляет дело самой широкой общественности: в программе новостей идет репортаж о процессе и о пресс-конференции, проведенной «ПЕН-Центром»... И — ничего! АЛИНА ПРОДОЛЖАЕТ НАХОДИТЬСЯ В ТЮРЬМЕ.
И все знают, почему. Или, по крайней мере, все знают, по чьей воле: на третий день судебного процесса, когда всем присутствовавшим стало ясно, что конструкции обвинения рассыпаются, как карточный домик, в зале суда появляется начальник отдела Федеральной службы безопасности (бывшее КГБ) по борьбе с наркотиками полковник Д. Воронков.
Оговор
По приглашению какой стороны процесса полковник явился в суд, остается тайной. Он возник, как «бог из машины», и сразу все и всех расставил по местам. Он произнес прочувствованную речь о глобальной опасности наркобизнеса. Он изобразил опутавшую шар земной гигантскую сеть преступных продавцов наркотиков, ворочающих миллиардами долларов, и представил нашу подсудимую как важный узел в этой сети (забыв, видимо, что в деле, которое, как теперь всем стало ясно, инспирировано его ведомством, речь идет о сделке всего в 7 долларов). Оказывается, его служба взяла Алину «в разработку» задолго до ареста. В деле имеется целый ворох записей подслушанных телефонных разговоров такого вот типа: мужской голос спрашивает, есть ли грибы; женский отвечает, что есть, и всякие. *Почем будешь продавать?» — спрашивает мужчина. «По семь»,— отвечает женский голос. «Уже по семь? Нет, по семь никак не получится... Я сам по семь думал продать».
Оказывается, служба наружного наблюдения «вела» Алину в день ареста от дома до метро «Речной вокзал», и следила за ней на станции метро, и проводила от метро до клуба «Не бей копытом», где проходил рок-концерт, и потом — до дома, до подъезда, где Алина и была арестована. Полковник не представляет никаких доказательств, но просит суд поверить ему на слово, что подсудимая всюду торговала наркотиками...
Может ли суд кому бы то ни было поверить на слово - без доказательств, без свидетельских показаний, полученных с полным соблюдением уголовно-процессуальных норм? Даже вопрос так ставить, кажется, дико. Разве не такого рода бездоказательные обвинения квалифицируются в уголовном праве как оговор? Может ли суд поверить оговору? Но суд верит! По крайней мере ведущая процесс судья Аринкина Н.Л. не высказывает никакого недоумения и не задает полковнику никаких вопросов. Напротив, когда недоумение пытается высказать защита, судья поддерживает оговор и в резкой форме втолковывает, что речь идет о сохранении секретов оперативной работы. Мол, доказательства есть... но все они - оперативные секреты, суду недоступные... Господи, да ради Бога! Держите их, эти свои секреты при себе... Но тогда немедленно закройте дело и освободите Алину Витухновскую! Потому что в материалах дела нет ничего, что служило бы основанием для предания ее суду. Ничего решительно!
Надо понимать так, что «самый-самый» секрет заключается в том, что агенты ФСБ широко внедрены в среду наркоманов и торговцев наркотиками. Если то или иное доказательство добыто с помощью такого агента, то на судебном процессе его приходится рассекречивать. Возникает опасность вместе с ним невольно рассекретить целую цепочку хорошо организованной агентуры. Мало того, рассекреченный агент в суде выступает как свидетель, и его показания так же точно должны соответствовать всем процессуальным нормам, как и показания любого другого свидетеля... И оказывается, суд может посочувствовать всем этим трудностям спецслужб и якобы ради сохранения их агентурной сети пойти на снисхождение к ним.
Прямое сотрудничество (или даже подчинение?) суда со спецслужбами - тяжкое наследие коммунистических времен. При таком соучастии суда не так уж и давно КГБ отправил в лагеря «за наркотики» диссидентов К.Азадовского, Ю.Эдельштейна и многих других... Похоже, именно на соучастие суда и рассчитывали люди ФСБ, когда затевали дело Алины Витухновской, целиком и полностью основанное на оговоре и грубом нарушении уголовно-процессуальных норм. Процесс прерван (а значит, еще затянут) для того, чтобы провести экспертизу предоставленных ФСБ записей подслушанных телефонных разговоров. Если не проявлять специального сочувствия к таинственным проблемам ФСБ, то надо сразу признать, что записи эти, во-первых, не имеют никакого отношения к делу (если суд не соучастник ФСБ), а во-вторых, вообще произведены без необходимого в таких случаях обоснованного решения суда... Но Алина между тем продолжает сидеть в тюрьме, и теперь мы знаем, кем она была изначально приговорена к этому уже состоявшемуся почти годичному заключению.
«Разработка»
Однако, приблизившись к пониманию, по чьей воле и как Алина Витухновская оказалась в тюрьме, мы все еще не нашли ответа на главный вопрос: почему это случилось? С какой целью за нее взялось ФСК— ФСБ? Мысль об этом не оставляет и саму Алину. К ней она неоднократно возвращается в своих записках, которые вела с момента ареста и которые огласила в суде.
Молодая красавица, прекрасный поэт, незаурядная личность, Алина не vожет не быть естественным центром притяжения для некоей современной молодежной тусовки. Не знаю, баловалась ли она сама когда-нибудь наркотиками, но понимание проблем, связанных с распространением наркотиков, даже тонкое понимание самой «философии наркомании» она прекрасно продемонстрировала в статье «Кислота спасет мир?», опубликованной в № 8 журнала «Новое время- за 1994 год. В статье среди прочего говорится о некоем молодом химике по имени Юра, который, будучи одержим идеей
«психоделической революции», будто бы научился изготовлять ЛСД в домашних условиях. В какой-то момент Алина по наивности подумала, что ее преследователи также по наивности заинтересованы этим персонажем. И ведь задавали же ей вопросы о нем как бы всерьез.
Но вскоре суть дела проявилась вполне. Цитируем записки Алины:
«Когда они приходили ко мне в тюрьму, они постоянно делали упор на то, что весь процесс управляется ими от начала и до конца, что судьи, прокуроры, вся эта система — полностью подвластная им структура.
На мои сомнения по этому поводу они уточняли: любой судья, прокурор, следователь и иные представители этой власти в наше рыночное время не живут на зарплату, что естественно. Это обстоятельство заставляет их искать иные пути выживания: взятки, создание (либо управление через подставных лиц) коммерческих структур, активное невмешательство в деятельность подведомственных организаций, так называемая тайная крыша для заинтересованных и платежеспособных структур (в основном преступного мира).
На конкретных примерах (я сейчас не помню детально названия и имена) они мне достаточно убедительно доказали свою безграничную власть. На мои вопросы о практическом механизме давления на представителей правоохранительных органов эти двое из ФСК сначала от всей души посмеялись, а потом популярно объяснили: необходимо конкретного представителя «разработать» (в их понятии), поймать их (или его) на конкретном незаконном деянии, на отдельной беседе обрисовать мрачные перспективы в случае огласки (или, по их терминологии, «реализации») - и после этого данный индивидуум весь в поту и в страшном волнении готов на все, лишь бы мы (т.е. ФСК) не губили его. После по отношению к этому «деятелю» необходимо применять подчеркнутое «милосердие» и в дальнейшем, при возникновении необходимости, этот человек с большим усердием и рвением будет отрабатывать былое «милосердие». Этот человек всю жизнь будет находиться под прессом всемогущего «компромата» (по их терминологии — компра).
Когда эти двое «милосердно» уговаривали дать им любую информацию о злоупотребляющих наркотиками детях влиятельных лиц - политических деятелей, финансистов, людях искусства, богемы, так называемого «высшего света», я долго не могла понять, зачем все это. Они уже привычно посмеялись и буквально говорили следующее: «Подобного рода информация - всегда готовая бомба для уничтожения или устранения любого папы или мамы посредством компромата на их детей...». «Ведь скоро выборы», -твердили они и удивлялись моему непониманию таких элементарных вещей.
И вот тогда я поняла, что я обречена и что хоть какая-нибудь надежда на спасение практически отсутствует...».
Выходит, арест и предание Алины суду есть форма ее «разработки»? Они хотели перевести ее в разряд своих «оперативных тайн». Да на этот раз не вышло.
В прежние времена можно было четко и однозначно заявить: «КГБ — преступная организация». Сказать «Долой КГБ!» значило сказать: «Долой существующий государственный порядок (коммунистический)!», поскольку КГБ был наиболее значимой объективацией этого порядка. Сегодня я должен искать какие-то иные слова. Как человек, понимающий действенную силу слова и несущий ответственность за свои слова, я должен заботиться о стабильности ситуации в государстве и обществе. Я понимаю, что такая стабильность без четкой работы спецслужб просто невозможна.
Вместе с тем арест и все дело Алины Витухновской показывают, что ФСБ, как и прежде КГБ, стремится не столько бороться с криминальным миром, сколько контролировать его. Весьма существенным (если не основным) методом работы спецслужбы остается недостойная и незаконная (или попросту преступная) игра жизнями и судьбами людей.
Когда-то, на заре перестройки, А.Д.Сахаров заметил: «...Именно КГБ оказался благодаря своей элитарности почти единственной силой, не затронутой коррупцией и поэтому противостоящей мафии». Великий мыслитель не мог предвидеть такого поворота, когда спецслужбы станут использовать именно преступный мир для установления своего тотального контроля над обществом. Будем надеяться, что это пока лишь реальность опасности, а не реальность свершившегося политического факта. Но уже и реальность опасности дает нам основание говорить о деле А.Витухновской как о деле политическом.
А между тем Алина Витухновская продолжает находиться в тюрьме. Ее отец еще весной обращался к прокурору с жалобой, что Алина находится в невыносимых условиях, что у нее портятся слух, зрение, зубы, ее мучает бессонница, частые обмороки. У него были тревожные сведения, что дочери колют аминазин. Ее посещают «суицидальные страхи» (то есть попросту мысли о самоубийстве).
И все же Алине, несмотря на физические муки и мучительное чувство одиночества, в конце концов удается сохранить и трезвость ума, и нравственную неколебимость. «В моем положении спасать «собственную шкуру» было бы слишком типично, слишком по-человечески».
В своем обращении для прессы, переданном на волю, она пишет: «Меня интересует эстетическая сторона дела. Мной была придумана концептуальная акция, то есть все мое пребывание здесь - это своеобразное произведение искусства. И как произведение искусства это должно выглядеть соответственно. Я полностью дискредитирую себя в глазах общества и, главное, - в своих собственных глазах, если поведу себя, как обычный человек». Впрочем, о том, что и со стороны ФСБ -ФСК - КГБ ее арест - тоже своего рода «концептуальная акция», она прекрасно знает. Концепция на концепцию - какая победит?
Алина рассказывает, как во время очной ставки те подставные «покупатели», что были использованы для оговора, долго мялись и путались, пока следователь прямо не спросил их: «Кого сажать будем, ее или вас?». В нашем случае — другой выбор. Сегодня — ее, завтра — вас.
Судьба Алины Витухновской отражает чрезвычайно опасную тенденцию: безграничная власть спецслужб в сочетании с беспомощностью ангажированных судов и прокуратуры угрожает правам человека в России, свидетельствует о стремлении органов вновь установить тотальный контроль над обществом. Президент России, выступая 6 сентября в Академии государственной службы, сказал: «Особый вопрос - кадровая обстановка и организация управления в силовых структурах. Долгое время эта тема была закрытой. Ею занимались сами силовые ведомства. Сейчас ситуация меняется». К сожалению, в этой констатации нет информации, а посему тему можно считать по-прежнему закрытой.
Между тем хотелось бы получить реальные свидетельства того, что ситуация действительно меняется. В том числе и на примере «дела Алины Витухновской».