Борис Ельцин: Мы нашли в себе силы сдвинуться с мертвой точки
Интервью президента Российской Федерации Бориса ЕЛЬЦИНА главному редактору газеты «Известия» Игорю ГОЛЕМБИОВСКОМУ
— Четыре года Вы — президент России. Первый президент. Вам досталось тяжелое наследие, было трудно, но сделано главное — разрушена одна из самых жестких тоталитарных систем. С другой стороны, многие еще испытывают ностальгию по Советскому Союзу, мощной супердержаве. Как Вы сами оцениваете, что удалось сделать за это время) Чем Вы можете гордиться и о чем сожалеете?
— Непростой вопрос. Отвечая на него, надо учитывать, что Россия сейчас находится в сложном переходном состоянии, продолжает формироваться как государство. Те, кто делал ремонт в своем доме, знают, что его облик в разгар работ сильно отличается от того, каким он станет после их окончания. И все-таки сейчас можно подвести определенные итоги и четче сказать о перспективах.
Один из итогов вы уже отметили в своем вопросе — разрушена одна из самых жестких, безжалостных тоталитарных систем. Говорю об этом, не боясь новых обвинений в разрушительстве. И нужно сделать все, чтобы нынешнее поколение россиян было последним из тех, кто жил в такой жестокой системе.
Считаю, что за последние годы мы смогли сделать главное — нашли в себе силы сдвинуться с мертвой точки, перебороть в себе страх перед переменами. Россия, несмотря на трудности и ошибки, шаг за шагом продвигается по демократическому пути, развивает рыночные отношения.
Не менее важно и то, что на этот раз общими силами мы смогли удержать себя, как сказал А.Пушкин, от бессмысленного и беспощадного русского бунта. Убежден, опасность новой революции и ее чудовищных последствий в России уже миновала.
Свойство человеческой памяти — приукрашивать прошлое, идеализировать его, особенно на фоне нынешних трудностей. Но зададимся вопросом: не там ли, не в нашем ли прошлом сформировались мы сами со всеми своими недостатками, не там ли корни сегодняшних проблем?
Все последние дни плотно занимался тяжелейшими вопросами землетрясения на Сахалине. Оно буквально потрясло Россию. Но ведь те дома, которые развалились, как карточные домики, кто-то проектировал, строил, кто-то гнал план, кто-то халтурил, а кто-то закрывал глаза на недоделки, на явный брак и рапортовал о досрочной сдаче объектов. Коллективная безответственность, круговая порука, лицемерие, заведомый обман друг друга — и ведь так жила вся страна в течение десятков лет!
И попробуй пойти против течения, попробуй возмутиться, попробуй покритиковать власть. Помните, что было за это? Многие уже забыли…
Не в годы реформ, а тогда разрушалось здоровое отношение к труду, рачительное отношение к земле. Не сейчас, а тогда формировалось хамское отношение друг к другу, равнодушие, черствость. И это были не «отдельные недостатки», а главное, что отличало ту систему.
Конечно, самым тяжелым последствием ее краха стал распад единой страны, бывшего Союза.
Сейчас на эту тему идет много споров, есть немало передержек. Пора внести ясность. Россия никогда не выступала против Союза. Более того, Декларация о суверенитете, которой уже 5 лет, предполагала, что мы находимся, живем в Союзе. Кто сомневается, может обратиться к тексту самой декларации.
Другой вопрос — в прежнем виде Союз существовать не мог. Уже в 1990 году он давал глубокие трещины, начал распадаться. Нельзя было безучастно смотреть на это, нужно было действовать. И прежде всего форсировать подготовку нового Союзного договора. Об этом буквально кричали союзные республики.
С огромным трудом наконец удалось убедить тогдашнее руководство страны, что надо готовить Союзный договор, что надо смотреть вперед. Только в апреле 1991 года эта работа пошла, хотя много времени было упущено.
Если бы не августовский путч, Союзный договор был бы подписан и судьба страны могла бы сложиться иначе. Лучше всего это доказывает практика Российской Федерации. Сколько было шуму по поводу ее возможного распада! Но в отличие от Союза нам удалось перевести этот процесс в русло федерализма. И теперь опасность распада России миновала. Считаю особенно важным подчеркнуть это в канун нашего праздника — Дня России.
Такой шанс был и у Союза до августовского путча. Такой шанс был у Союза и после путча. Но снова начались проволочки, оттяжки, бесконечные согласования точек и запятых.
И одна за другой республики начали разочаровываться в позиции союзного центра, полагаться на собственные силы и, как говорится, голосовать ногами. Последний шанс сохранить Союз исчез после того, как Украина на референдуме проголосовала фактически за выход из него.
Но, подчеркну, сначала развалилась союзная бюрократия, союзная власть. С ее молчаливого согласия и при ее участии готовился путч. И после его провала она оказалась абсолютно деморализована и не способна хоть как-то управлять страной. Вот где был настоящий распад, настоящий крах! Все рычаги власти отказали, контроль над страной был полностью утрачен. Мы катились к катастрофе. И если бы не декабрьские решения, не образование СНГ — неизвестно, чем бы все кончилось.
Иногда говорят о том, что единство страны можно было сохранить силой. Это большое заблуждение. Всю вторую половину 80-х годов ее и пытались сохранить силой — а в результате развалили. Вспомните события в Тбилиси, Баку, Вильнюсе и т. д. Ведь, по сути дела, только силой и решалась эта непростая, тонкая проблема. Считаю, что именно акцент на силу, в ущерб всем другим возможностям — политическим, правовым, экономическим и т. д., в конечном счете и подорвал Союз.
Другое дело, когда на части территории страны возникает антиконституционный режим и он поднимает вооруженный мятеж, тогда приходится применять силу. Это — исключительные случаи. Так, сегодня мы вынуждены использовать силовые методы в Чечне. Но никто не вправе бросить нам обвинение, что мы строим Российскую Федерацию под дулом автомата. На ее укрепление были затрачены колоссальные мирные политические усилия. Именно они играли и играют решающую роль. Именно они дают главные и самые эффективные результаты. То, что чеченский кризис не дал цепной реакции по России, не стал угрозой ее распаду, доказывает: мы многому научились и мы обязательно сохраним единую Россию.
Ну, а что касается ностальгии по бывшему Союзу… Конечно, она есть, и, скорее, не по той системе, а по единой стране, по общению, которому не мешали барьеры и границы. Эта ностальгия есть не только у россиян, но и у жителей всех бывших республик.
Недавно в Белоруссии был проведен референдум, и подавляющее большинство населения высказалось за самые тесные отношения с Россией. Проведите подобные референдумы в других республиках, и, уверен, во многих результаты будут такие же. Вспомните прошедший юбилей Великой Победы. И тогда, думаю, вы с этим обязательно согласитесь.
Укреплять отношения, идти на сближение, интеграцию — это воля большинства граждан всех стран СНГ. И верю, что не сразу, но шаг за шагом мы придем к такому сближению. Движение навстречу началось и будет идти нарастающим темпом.
— Борис Николаевич, прошло пять лет со дня принятия Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации. Чем за прошедшие годы наполнилось понятие суверенитета — в экономической, политической и межгосударственной сферах?
— Декларация о суверенитете прежде всего поставила вопрос о разграничении полномочий между союзной властью и российской. Мы хотели четкости и определенности — что берет на себя Россия и за что отвечает перед своими гражданами, а что — союзная власть. В этом и состоял тогда вопрос суверенитета. Нужно было развести участки работы и заниматься делом. Вместо этого нам предлагали вести бесконечные дискуссии и действовать не по выработанным и принятым правилам, а как получится.
Мы проявляли терпение и до августовского путча больше занимались правовой стороной этого вопроса и в меньшей степени практической. Основные властные рычаги оставались у Союза. И процесс разграничения, как тогда представлялось, должен был идти плавно, без рывков, в течение Нескольких лет.
Однако ситуация сложилась иная.
Как уже говорил, после путча союзная власть фактически оказалась в коме, утратила способность управлять страной, потеряла контроль над происходящим. И это обернулось прежде всего против России. Ведь самая крупная, самая могучая республика Союза имела наименее развитую государственность.
Это был самый драматичный период. Впереди зима, нет запаса валюты, почти исчерпан золотой запас — ведь нам оставили одни долги. Союзные чиновники разбежались в коммерческие структуры, которые они уже успели для себя насоздавать. Даже дозвониться в то или иное союзное ведомство стало проблемой — некому взять трубку.
Выбора не было, нужно было форсировать, максимально ускорить строительство российской государственности, иначе анархия, развал. Но здесь уже ни о каком разграничении полномочий не могло быть и речи. С кем их разграничивать?
Сейчас стало модно упрекать президента, что многое было сделано не так, что надо было действовать лучше, изящнее. Как говорится, крепки задним умом.
Вот, говорят, зря не распустили после августа Верховный совет и не устроили новые выборы. Это тогда-то, в той обстановке?! Да в тот период он был одним из немногих работоспособных органов в России.
Или упрекают, что неудачно был подобран состав правительства. Мол, нужно было пригласить других людей. Может быть, и так, но где их было взять? Среди тех, кто сегодня ходит в самых рьяных реформаторах, есть и те, кого тогда звали, просили, уговаривали. Но безуспешно. В правительство пришли те, кому хватило мужества впрячься в тяжелейший воз, который летел в пропасть. А другие предпочли не пачкаться, взирать со стороны.
И так могу говорить по любому вопросу, по многим конкретным людям. Момент был сверхкритический, и каждый здесь раскрылся по-настоящему — и с профессиональной, и с гражданской, и с нравственной стороны.
Ну, а теперь о том, что изменилось за пять лет. Сначала об экономике. Думаю, люди еще помнят конец 1991 года: карточки, на которые нечего было купить, очереди за хлебом. Страх перед угрозой голода и холода буквально сковал тогда страну. Доживем ли до весны? — вот какой вопрос задавали тогда друг другу. Огромным напряжением сил удалось предотвратить худшее. Страна выжила.
По прошествии пяти лет рыночных преобразований о России можно сказать, что реформы пошли своим, российским путем. Выбор инструментов экономической политики был крайне ограничен.
Реформа началась в условиях падения производства, всеобщего дефицита и повсеместного бартера. Экономика к тому времени была тяжело больна и буквально распадалась.
Огромную долю в бюджете составляли военные расходы. Нужно было параллельно с внедрением рыночных механизмов проводить масштабную конверсию военных производств.
Мы почти не имели частного сектора в торговле и сфере услуг. Практически полностью отсутствовала инфраструктура финансового рынка. Низкий уровень личного потребления и реальных доходов населения сужали платежеспособный спрос и возможности для ценового маневра.
В этих условиях быстро и безболезненно, как вначале предполагалось, провести реформу не удалось.
Однако негативные последствия переходного периода, в частности падение уровня жизни населения, спад производства и темпы инфляции, могли и должны были быть значительно ниже.
Тем не менее экономические перспективы России оцениваю как обнадеживающие.
Можно ожидать, что уже в текущем году в основном будет достигнута финансовая стабилизация, а в 1996 году инфляция снизится настолько, что дорога к инвестициям будет наконец открыта. Ресурсы банков станут доступны для большинства платежеспособных предприятий.
Одновременно будет ослаблена налоговая нагрузка на предприятия, возрастут собственные оборотные средства производителей.
Социальная сфера и поддержка инвестиций — таковы ключевые приоритеты бюджетной политики в 1996 году. На остальных направлениях расходов должен доминировать принцип разумной достаточности.
Настало время накопления сил для подъема отечественной экономики. Впереди — прорыв на мировые рынки в качестве независимого, сильного, уверенного в будущем партнера.
Теперь о российском государстве. Его строительство существенно продвинулось после принятия Конституции России и выборов Федерального собрания в декабре 1993 года. В России развивается многопартийность, хотя она еще слаба. Новая Конституция четко разграничила полномочия различных ветвей власти, сделала их взаимозависимыми, позволила начать сотрудничество между ними.
Но Россия еще не стала сильным, а значит, и по-настоящему демократическим и социальным государством. Именно социальная функция больше всего отстает от происходящих изменений. Государство пока слабо обеспечивает и защищает основные социальные права человека и гражданина. Это сегодня одна из главных проблем.
Короче говоря — слабое государство экономически неэффективно и социально опасно.
— Борис Николаевич, как совместить Ваши слова о сильном государстве и демократии? Нет ли здесь признака тоталитаризма, вторгающегося во все сферы человеческой жизни?
— Понимаю ваши опасения. Разговоры о сильном государстве у нас нередко расценивают как покушение на демократию. Но давайте смотреть на мир открытыми глазами. Давайте разбираться, зачем нужно сильное государство.
Все дело в том, насколько далеко заходит вмешательство государства, каковы его способы и, самое главное, кем и как это определяется. В тоталитарном государстве это определяется бесконтрольной группой властвующих, их произволом. Так было в бывшем Союзе.
Иное дело — демократическое государство. В нем регулирование государством общественной и частной жизни ограничивается обществом, законами. Именно поэтому законодательная власть так важна в любом государстве, и так важны свободные, регулярные выборы законодателей — наших депутатов.
— О выборах. Не опасаетесь ли, что предвыборная борьба может резко обострить нынешнюю ситуацию в России! И в связи с этим: состоятся ли парламентские и президентские выборы в срок?
— Начну с последнего вопроса, хотя уже неоднократно отвечал на него. Сроки выборов заданы Конституцией, и я, как глава государства, обязан обеспечить их своевременное проведение. По-другому не будет. Вместе с тем необходимо, чтобы выборное законодательство соответствовало Конституции и являлось предметом согласия, а не раздора. Именно этим обусловлены мои действия.
Теперь о политической ситуации. Несомненно, что срок, прошедший после выборов в Федеральное собрание и принятия Конституции, характеризовался большей политической стабильностью. В то же время в России есть политические силы, которые не теряют надежду повернуть назад, изолировать Россию от остального мира. Они понимают, что эти выборы — их последний шанс.
В этом драматизм ситуации. На предстоящих выборах гражданам России придется выбирать не только между различными курсами демократического развития страны, но и между стабильностью и потрясениями. Неудивительно, что предстоящие выборы вызывают тревогу, и даже звучат голоса, призывающие отменить выборы.
Но есть другой выход — это объединение всех конструктивных политических сил, заинтересованных в стабильном развитии России, в сохранении и укреплении демократии. Уверен, что это будет понято и политиками, и избирателями.
— В середине июня в Галифаксе ожидается встреча «семерки» с Вашим участием. С чем Вы туда едете и с чем хотели бы вернуться?
— Во-первых, это уже не совсем «семерка».
По политическим вопросам это — «восьмерка», где Россия — полноправный участник дискуссии. По экономическим — пока что-то на мир открытыми вроде «семи с половиной». В Галифаксе мы сделаем шаг к большему, по сравнению с прошлогодней встречей в Неаполе, участию в обсуждении экономических вопросов. Выскажусь и по глобальным экономическим проблемам.
На следующий день — обсуждение политических вопросов. Думаю, всех будет волновать ситуация в бывшей Югославии. Будет разговор о разоружении, о том, как повысить эффективность ООН. По всем вопросам России есть что сказать, мы активно участвуем в разработке политического документа.
Надеюсь, что встреча лидеров восьми держав хорошо скажется и на мировой экономике, и на политике. Когда работает механизм координации, повышается стабильность и уверенность.
— Когда закончатся боевые действия в Чечне?
— Ответ на ваш вопрос, скорее, должен давать Дудаев, а не президент России. Именно Дудаев призывает к «войне до конца», проводит насильственную мобилизацию. И это в тот момент, когда на основной части территории Чечни восстанавливается нормальная мирная жизнь.
Думаю, что последние опорные пункты незаконных вооруженных формирований будут блокированы в ближайшее время, и диверсионно-террористическая деятельность боевиков пойдет на убыль. Соответственно понизится и уровень боевых действий.
Дорога к миру никогда не бывает простой. Путь к согласию очень труден. Уже сейчас большинство жителей Чечни поверило в то, что мир возвращается, и приступило к восстановлению хозяйства, местных органов власти. Другие вместо того, чтобы возвратиться к семьям, к работе, все еще продолжают подчиняться мятежникам, которые заставляют их стрелять. Но согласие будет найдено. Альтернативы этому нет.
— И последнее. Именно сегодня уместен вопрос: намерены ли Вы баллотироваться на новый срок?
— Этот вопрос в последнее время мне задают часто. Но напомню читателям и журналистам, что в 1991 году официальные документы на участие в президентских выборах я подал в избирательную комиссию буквально в последний день регистрации кандидатов.
Сейчас ситуация не менее сложная. Представьте на минуту, что я сегодня объявлю о решении участвовать в президентских выборах. Сразу же все мои решения, действия, высказывания будут восприниматься как фактическое начало избирательной кампании.
В то же время объяви я о неучастии в выборах на пост президента — и это дезорганизует работу аппарата президента, правительства, многих государственных органов.
Так что думаю — вопрос преждевременный. Наберитесь терпения.