Развал Большого театра - преступление перед русской культурой
Случилось невероятное. Как уже знают вся Россия и мир, 10 марта в Большом театре не поднялся занавес — был сорван спектакль «Ромео и Джульетта>. Подобного в истории Большого не было.
Группа артистов балета, извинившись перед публикой и пообещав отыграть спектакль в другой раз, объявила, что вынуждена пойти на такой шаг.
Еще не скоро улягутся страсти, еще немало будет сказано обвинительных и защитительных речей в связи с негаснущим конфликтом в Большом театре. Но уже сегодня ясно: главный театр России, который умело подталкивали к пропасти, уже готов туда свалиться.
Поводом для стихийного всплеска эмоций 10 марта послужила отставка главного балетмейстера Юрия Григоровича. Обнародованная в дни, когда исполнилось 30 лет работы Григоровича в Большом, она оказалась спичкой, воспламенившей давно складывавшийся костер.
Почему это произошло? Могло бы не произойти?
Обратимся к хронологии конфликта, искусственно организованного летом минувшего года.
Июнь. В газете «Культура» — статья генерального директора Большого В. Коконина, в которой он заявляет, что может обойтись без главных специалистов. В ответ главный дирижер А. Лазарев публикует в той же газете статью о несостоятельности директора.
Сентябрь. До коллектива доходят различные проекты переустройства театра. Ни один из них в коллективах театра не обсуждается.
Октябрь. Собрания творческих коллективов требуют хотя бы встречи с генеральным директором В.Кокониным. Директор упорно отказывается. Реакция недвусмысленная — недоверие коллектива директору. Соответствующее письмо идет в правительство. Ответа нет.
Ноябрь. Принимается решение о предупредительной забастовке. Она не состоялась, поскольку министр культуры Е. Сидоров пообещал довести мнение коллективов до правительства. Как становится известно, все предложения министра проходят своеобразный фильтр у начальника департамента культуры аппарата правительства И.Шабдурасулова и возвращаются в министерство без последствий.
Вскоре в правительство на имя вице-премьера Ю. Ярова (которому поручено разобраться в делах Большого), а затем и в адрес В. Черномырдина направляются одно за другим обращения выдающихся деятелей российского театра с просьбой ответить на предбудущие обращения или хотя бы принять их для беседы. Дело в том, что правительство девять месяцев фактически разговаривает с театром только через В. Коконина и И. Шабдурасулова. Можно предположить, что на стол высоких лиц ложится тщательно отобранная информация, в которой законные требования коллектива представляются как некая блажь кучки смутьянов.
Перетягивание каната, у одного конца которого сотни людей со своими судьбами, проблемами, семьями, а у другого — два или три кабинетных работника, отгородивших собою творческий коллектив театра от высоких правительственных лиц, продолжается с явным перевесом в сторону мастеров аппаратных игр. И тут, уже в марте, происходит взрыв: по сообщению принятых наконец Ю. Яровым балерины Н. Бессмертновой и дирижера А.Жюрайтиса, решено назначить директором и художественным руководителем Большого театра известного танцовщика Владимира Васильева, при котором В. К ок они н будет исполнительным директором.
Такого решения в театре не ожидали. Но главное — все по-прежнему решается кабинетным путем. Опять коллектив держат за плотной дверью, опять никто не удосужился выйти к людям, поговорить с ними.
И вот результат — 10 марта срыв спектакля, последовавший за нервным срывом группы артистов. В ответ директор немедленно издает приказ об отстранении от работы ряда ведущих работников театра, в их числе А. Жюрайтиса, М. Былову, Ю. Ветрова, Н. Бессмертнову, Р. Карельскую.
По нашим сведениям, министр культуры Е. Сидоров обратился с письмом к Б. Ельцину и В. Черномырдину. Содержание письма и реакция на него нам пока неизвестны. Известно, однако, что министр считает: только с уходом В. Коконина, развалившего театр, может идти речь о начале реформирования Большого.
Как бы то ни было, страна ждет, чтобы президент и глава правительства услышали наконец артистов Большого театра, оторвались от других, несомненно очень важных дел, и решили тоже очень, очень важное дело: спасли Большой театр. У нас уже есть два МХАТа и две Таганки. Но при всем уважении к этим выдающимся коллективам допустить подобного с Большим театром нельзя, это было бы преступлением. Большой — наше национальное достояние.