События в Чечне показывают, кому и зачем нужна дискредитация армии
Гавриил ПОПОВ, председатель Российского движения демократических реформ
Сцена была подготовлена по стандартам драмы. Журналисты ждут: их пригласили (именно пригласили] на встречу с и.о. генпрокурора Ильюшенко. Появляется пресс-секретарь. Дрожащим от волнения голосом он сообщает, что пресс-конференции не будет. И.о. генпрокурора занят. Чем же! Он в эти минуты занят делом генералов-отказников. Тех, кто не выполнял или плохо выполнял приказы о воине в Чечне. Да, такие есть. Давно известны. Завоевали уважение страны. Многие из них сами попросили от отставке. Им даже не ответили на их рапорты. Так что отказники — не что-то чрезвычайное. И если их допрашивают сейчас, во время заранее намеченной пресс-конференции, то, видимо, в ходе допросов перед этим выявилось нечто столь сверхважное, что даже прерваться нельзя. Как минимум заговор генералов! А может быть, и их выступление с оружием в руках! В общем — жуть. Ждем день, второй. Никаких сообщений. В итоге устроенный прокуратурой на пресс-конференции и экранах телевизоров спектакль приобрел черты не драмы, а мелодрамы. И все же замысел спектакля прозрачен: дискредитация армии.
Чистка армии
Суд над генералами в тридцатые годы был началом чистки и завершающим этапом установления сталинского режима. Без тотальной чистки армии, без установления над ней контроля Сталин не мог чувствовать себя в покое.
Опираться только на безопасность было опасно. Опора только на одну структуру — это тоталитаризм прошлого. Он превращает двор, гвардию, янычар — словом, преторианцев в главное звено, назначающее и смещающее первых лиц. А вот если есть армия, есть безопасность, есть партаппарат, если стравливать их друг с другом... тогда это уже тоталитаризм XX века.
Возможный суд над отказниками нужен прежде всего для обоснования чистки армии. Суд должен дать право на чистку армии. Причем право объяснимое и понятное. Если уж даже Анатолий Стреляный считает ненормальным наличие в армии непослушных вышестоящему начальнику генералов, то чего тут гадать. Надо воспользоваться ситуацией.
Недавно произошла утечка информации. И какая! Шумейко, один из четырех участников доверительной беседы с президентом, сообщил о передаче Генштаба в новое подчинение. Раз Шумейко осмелился рассказать об этом, раз его не наказали за это — значит утечка была плановой. Зачем? Ослабить Грачева? Смешно — он и так слаб. Зачем же? Да затем же, что и подготовка суда над отказниками. Дискредитировать армию. Получить право на ее чистку.
И важная, дополняющая сообщение Шумейко деталь: через НТВ оглашают на всю страну, что начальник Генштаба Колесников тоже участвовал в снабжении оружием Дудаева (правда, визы писал карандашом, а сейчас якобы изымает документы). Ясное дело, такой Генштаб нельзя просто перевести в новое подчинение. В нем тоже обязательна чистка.
И, наконец, репортаж А. Невзорова. Героизм солдат. Мужество офицеров — во взводах, ротах и батальонах. Репортаж этот не случайно пошел вне графика. В дополнение к нему в другой передаче есть и такая сцена. Молодой офицер говорит: «У меня убили друга. Я останусь здесь. Буду мстить. А вот потом я доберусь до тех, кто все затеял...».
Теперь все становится на места. Есть министр — лучший министр обороны. Есть солдаты и низшие офицеры — они герои. А вот между героями и министром как раз и стоят те, кого надо чистить.
К идее чистки армии общественное мнение подталкивают умело. Убийство Дмитрия Холодова и кампания против Грачева и коррупции в армии решали три задачи: окончательно привязать самого Грачева к администрации; подвесить топор над шеями многих генералов, но, главное, получить одобренное общественным мнением право вести в армии расследования, творить суд и расправу. Ведь, как и в любой административной системе, любого армейского начальника можно обвинить в десятках проступков. И дело в одном: получить право вскрывать их. Что вскроем, кого покажем — это уже наше дело. Ваше дело — со страхом смотреть на нас.
Вспомним «дело» Гдляна. Пока оно было «узбекским», все было хорошо. Это был потенциальный топор для всего партаппарата, т.к. узбекские аппаратчики ничем не отличались от других аппаратчиков в центре и на местах. Но попытка Гдляна превратить дело в «кремлевское» была сразу же подавлена. Власть хотела иметь только потенциальный топор. Я помню, как этот топор с помощью В.Коротича показали даже в зале Большого Кремлевского дворца — в виде заявления о виновности четырех делегатов. Видимо, без этой угрозы залу Горбачев не мог навязать XIX партконференции свой план. И сегодня кому-то нужны не реальные процессы (хватит одного, состоявшегося над одним генералом), а именно угроза, адресованная всему генералитету, да и не только генералитету.
Целый букет акций против армии. Ревизия 14-й армии А.Лебедя. Сокращение числа заместителей министра обороны. Сложная игра вокруг подчинения погранвойск. Атака на Шапошникова, призванная заставить его называть фамилии истинных виновников. Умно: потом разводим руками — Шапошников вас назвал, не мы. А мы будем вас спасать или топить — как себя поведете.
Война в Чечне
И все же нужна была акция, которая окончательно дискредитировала бы армию в глазах страны. Эта роль была отведена Чечне. Какая была необходимость — в фактическое нарушение Конституции — применять в Чечне армию? Почему полиция шла за армией, а не наоборот?
Да, у Дудаева было тяжелое оружие. Да, такого оружия у внутренних войск не было. Ну и что? Разве нельзя было всю операцию вести все же силами внутренних войск, придав им авиацию, тяжелую артиллерию и, возможно, танки? (Я уже не говорю, что войны вообще надо было избежать).
Почему, наконец, в самой армии взяли для операции наиболее неподготовленные части? Почему против опытных тридцатилетних бойцов, а то и просто профессионалов Грачев посылает восемнадцатилетних мальчиков, которые, умильно отмечает он, умирают с улыбкой радости? Разве Степашин и его служба не дали достоверных сведений? Наверняка дали: и о численности, и о составе противника. Но, судя по всему, нужна была не быстрая победа над Дудаевым, а оойня. Кстати, преступника Грачев мог арестовать еще во время встречи с Дудаевым. Или тогда это еще не был преступник и участники говорили «как генерал с генералом»!
Почему долго не вводили элитные части МВД и ФСК? Хотели сберечь их для других целей? Так сказать, следовали логике Наполеона в битве при Бородино: «Гвардия не тронется с места»?
Нелогичные танковые атаки в городе без прикрытия. Бессмысленные бомбометания. Плохое снабжение. Выбор неудачного времени года для боевых действий. Безразличие к судьбе пленных. Брошенные на улицах собакам трупы солдат и офицеров.
Все сделано для того, чтобы самый невоенный человек пришел к выводу: это не армия. Страна такую армию терпеть не может.
Но что-то уж очень много «прегрешений». Что-то уж очень очевидные. Очень нарочитые. В общем, перебор. Явный перебор не очень искусных игроков. И этот перебор высвечивает замысел. За десятками и сотнями «случайностей» вырисовывается глобальная идея: чем хуже, тем лучше. Чеченская операция должна представить армию как структуру, заслуживающую немедленных санкций, глобальной чистки.
Важный штрих. Министр финансов заявил: расходы по Чечне армия должна покрыть за счет своего нынешнего бюджета. Что это значит? Семьи офицеров вместо трех месяцев без зарплаты будут сидеть десять месяцев? Или хотят таким заявлением озлобить «низы» армии? Чтобы согласились на чистку?
И еще штрих: указ о призыве выпускников вузов и тех, кто уже служил. Зачем призыв офицеров, если армия сокращается и некуда деть нынешние ее кадры? Для пополнения карманов военкоматских работников, ведающих призывом и отсрочкой? Для восстановления у вузов чувства послушания к просьбам военкоматов при приеме на учебу детей генералов? Возможно. Но все это не главное. Главное — пригрозить офицерам армии. Как меня когда-то учили: армия безработных нужна, чтобы пугать работающих, — будь послушен, есть кем тебя заменить.
В чем же провинилась армия? Да, военная реформа нужна давно. Да, ее до сих пор не проводят. Но не эта давно назревшая и постоянно откладываемая реформа стала причиной целой кампании по дискредитации армии. Что же?
Ответ можно найти в книге «Записки президента». На стр. 386 приведены слова министра обороны Грачева в роковую ночь с 3 на 4 октября 1993 г. Министр должен был — можно догадаться, в соответствии с заранее обговоренным планом — ввести в Москву войска. О вводе войск он ложно не раз в эту ночь информировал президента. А тут попросил санкцию на применение танков в Москве. На прямой взгляд президента Грачев «отвел глаза».
После таких сцен есть только одна перспектива — отставка министра, пытающегося спрятаться за президента. Если отставки не последовало, то напрашивается другое объяснение. Министру удалось убедительно доказать президенту, что лично он хотел и был готов действовать, но остальное руководство министерства, генералитет армии состоят из тех, на которых нельзя положиться. Словом, виноват не министр, а его подчиненные. А принять такое объяснение президент мог только под обещание министра очистить за такой-то срок руководство армии от всех сомнительных.
Вот для обоснования такой чистки и потребовалась дискредитация армии.
Если представить себе чистку армии как главную цель, а дискредитацию армии — как обоснование чистки, то все, что кажется непонятным и нелепым, вплоть до отсутствия карт Грозного у офицеров, чьи части входили в город, ложится, как говорится, как лыко в строку.
Чистка ненадежной армии устраняет ее как потенциальную угрозу нынешней власти. Более того, при том отношении к армии и ее руководству, которое возникло в результате чеченских событий, вряд ли какой-то представитель армии — от Шапошникова и Лебедя до Руцкого — сможет претендовать на выборах на пост президента. Разве может быть кандидатом в президенты России кто-то из представителей дискредитированной в целом структуры?
Но есть и еще более важная задача. Часть нынешних руководителей взяла курс на отказ от выборов и дальнейшее укрепление авторитаризма. А какой авторитаризм без надежной военной поддержки?
Чистка армии начинает приобретать особое ключевое значение в свете возможного перехода к режиму личной власти. Более того, успех этой чистки и появления послушной администрации армии могут стать главным доводом в пользу перехода от авторитаризма президентского к авторитаризму личной власти.
Замысел операции по дискредитации армии, на мой взгляд, удался на славу. Где та газета, которая бы не вскрывала неготовность армии? Г де тот руководитель или депутат, который бы не клеймил бездарных генералов? Где тот эксперт или консультант, который бы не добавил и свой камешек в кучу выявленных ошибок?
Патриоты требуют суда над «предателями» из рядов армейского руководства. И и.о. генпрокурора почти готов идти навстречу «законным» требованиям.
Демократы выдвигают идею нюрнбергского процесса над генералами. Чтобы их «успокоить», радуясь в душе успеху своего замысла, и в самом деле устроят суд.
Коммунисты охотно подняли на щит тему виновных в передаче оружия Дудаеву в правительстве и генералитете. Им безразлично, что на большинстве дудаевских стволов стоят даты 93-го, а то и 94-го года. Им важно, чтобы страна забыла, что с 1990-го по 1993-й в Верховном совете и на съезде большинство принадлежало именно коммунистам. И если представительная власть, накидывавшаяся на массу действий исполнительной власти, как бык на плащ тореадора, в вопросе о Чечне ничего не предпринимала, то она такой же соучастник процесса развития чеченской болезни, как и другие ветви власти. Пытаясь уйти от темы соучастия, левая оппозиция дует в паруса той части президентской команды, которая повернула руль на чистку армии.
Я глубоко убежден, что армия должна учесть все уроки чеченской операции. Учесть, сделав вывод о том, что откладывать военную реформу теперь уже опасно. Учесть, и при разработке концепции военной реформы, и при ее проведении. Но все это не имеет ничего общего с той чисткой армии и тем более с той ее дискредитацией, которая реализуется сейчас как прелюдия к созданию армии авторитарного режима.
Есть проблема создания для России новой, современной армии. Без этого не может быть российского государства.
Ясно — и чеченская операция еще раз подтвердила это — армия в ее нынешнем виде неприемлема. Нужна военная реформа.
Но весь вопрос в том, на что будет направлена эта реформа. На преобразование армии в один из компонентов демократического государства? Или на преобразование армии в одну из опор авторитарного режима? Для первой перспективы не требуется никакой дискредитации армии. А вот для второй дискредитация и чистка необходимы.