День жизни в Грозном защитников прав человека
Аркадий ЖЕЛУДКОВ, Сергей МОСТОВЩИКОВ. «Известия»
Сегодня в осажденном Грозном не много шуток. Но все-таки есть. Одна из них — про демократию. Самым надежным инструментом демократии здесь называют авиабомбы и ракеты — они быстро уравнивают в правах русских, чеченцев, ингушей, детей, стариков и женщин. Грозненская миссия уполномоченного по правам человека Сергея Адамовича КОВАЛЕВА, в сущности, сводится к тому, чтобы постараться с максимальной точностью зафиксировать для истории эти «победы демократии».
Ковалева мы встретили в Грозном на улице рядом с домом, где он остановился вместе с четырьмя его сторонниками — Валерием Борщовым (демократическая фракция «Яблоко»), Михаилом Молоствовым («Выбор России»), Леонидом Петровским («Коммунисты России») и Олегом Орловым, представляющим общественную организацию «Мемориал».
Пятеро возвращались с очередного обхода мест бомбардировки с очередным списком жертв.
Эти списки растут день ото Дня.
Депутаты проверяют не только количество жертв на местах «точечных ударов» российской авиации, но и пытаются определить соотношение погибших и раненых мирных жителей и бойцов чеченских войск. Критерий оценки — возраст и пол пострадавших. Заведомо ясно: в списке бойцов, погибших при ракетно-бомбовых ударах, не отыщешь стариков, женщин, детей и русскоязычное население. Случаи гибели и ранения бойцов депутатами миссии не фиксируются.
Работу этой пятерки трудно переоценить. Они прилетели в осажденный Грозный вопреки всем преградам, чинимым на пути миссии чиновниками российского правительства. В самолете, в котором пятеро правозащитников должны были полететь на Кавказ, как им заявили официально, не было свободных мест. Самолет же оказался пустым. Знай они об этом раньше, в Грозном находилась бы сейчас группа из 18 человек. Но это уже история, как говорит Сергей Адамович... А сейчас они живут, как и все в этом городе, носят воду ведрами на четвертый этаж из ближайшего источника — водопровод после налетов российской авиации не работает, прячутся в бомбоубежищах, где слушают не только слова благодарности за мужество, но и упреки в свой адрес! Там для стариков и женщин они — прежде всего представители российского правительства, бросающего бомбы на мирных жителей.
...Вот и сейчас слышно, как падают бомбы. Планы очередного похода в морг и больницы, таким образом, сорваны. Темнеет. Мы стоим у дома, в который страшно заходить, и рассуждаем вслух: идти или нет в бомбоубежище? Через несколько минут из него возвращаются Орлов с Молоствовым — ходили туда забирать ключи у хозяйки квартиры. «Ну нам и досталось от женщин! Чего только не слышали в адрес правительства и депутатов!» — говорит Орлов. Сергей Адамович отшучивается: «Туда бы всех наших высоких чиновников на экскурсию сводить...».
В этот день при бомбежке Грозного погибли шесть человек. Трое точно были мирными жителями: мужчина и две женщины. У чеченца Вахи, хозяина квартиры, где мы живем, при этом налете случилась беда — у его бабушки отказали ноги. Она, как и все мирные жители в Чечне, боится рева двигателей — самолеты несут смерть.
В город приехала испуганная сестра Вахи с трехлетней дочкой: они были эвакуированы мужчинами в горное село, подальше от бомбежек. И там всю ночь над селом летал самолет. Бомбы, правда, не сбрасывал, но, как сказала женщина, помирать лучше дома.
При этом все мы, не сговариваясь, посмотрели на погреб хозяина: он глубокий и, наверное, надежный. Соседи Вахи тоже так думают, и поэтому один из них, по имени Николай, приходит сюда часто. Со дня на день должна родить дочь Николая, а ее муж — чеченец — находится на передовой. Он ополченец, купил автомат на свои деньги. Как ни странно, но пока российские войска сталкивались в большинстве случаев только с такими непрофессиональными ополченцами. В доме Вахи, кстати, постоянно появляются его младшие братья, родственники, друзья, которые участвуют в обороне Грозного. Часть из них уже успела побывать в боях.
Но вернемся к Сергею Ковалеву. Одна из основных трудностей работы миссии правозащитников в Грозном — почти полное отсутствие в городе системы регистрации убитых и раненых. По мусульманским обычаям покойников принято хоронить в день смерти, поэтому родственники забирают погибших сразу же. Раненых также редко оставляют в больнице, если имеется возможность лечить их дома. Поэтому Ковалев не имеет возможности определить точные масштабы трагедии в Грозном.
Фиксируются лишь те случаи, когда депутаты сами смогли убедиться в том, что пострадали мирные жители. Олег Орлов — хроникер группы. В его блокноте записи сотни трагедий. Вот, пожалуй, одна из самых страшных: «20 декабря район Артемовского элеватора. Семья Мусаевых — погибли пятеро детей — прямое попадание ракеты в дом, трое детей погибли на месте, двое — от ран в больнице».
«Еще один ребенок умер от ран в этот же день — другая семья».
«Станица Асиновская. Убиты 7 человек, 1 русский».
«Первомайская. Видели один труп мирного жителя. Погиб при обстреле с воздуха».
«Село Долинское. Пять трупов мирных жителей».
«Обстрелы машин с воздуха: а) дорога Аргун — Грозный — разговаривали с пострадавшим: один убит, один ранен; 6) в районе Нового Шароя видели остовы четырех машин, в том числе «скорой помощи», погибли три человека».
«Грозный. Бомбардировка в ночь с 19 на 20 декабря. Есть свидетельства гибели трех человек (старуха и два ребенка). Убит еще один человек — точно. Одна женщина получила тяжелые ранения».
Самой страшной бомбардировкой Грозного пока остается акция российских авиаторов от 22 декабря. В этот день разбомбили множество строений в центре города. Мифы о «точечных ракетно-бомбовых ударах по местам скопления бандформирований» сменились новыми — официальное российское телевидение сообщило — Грозный взрывает сам Дудаев, чтобы посеять ненависть к русским военным у мирного населения.
Реакция Сергея Ковалева на это высказывание была взрывной: «До этого то, что говорили чиновники в Москве, можно было назвать наглой кровавой ложью. Но эта ложь отчаянная, дальше — некуда! Остались лишь два выхода: отвести войска и признать факты преступлений против мирных жителей. И тогда наказать виновных. Второй выход для «партии войны»: уничтожить полностью Грозный, всех свидетелей преступлений, в том числе и нас с вами, и те слабые зачатки демократии в России, которые пока еще есть. Но тогда нужно обратиться к народу прямо: вы — «твари дрожащие, а мы право имеем» и ввести диктатуру, а не твердить каждое утро, подобно намазу, о приверженности российской политике демократии».
«22 декабря — в морг республиканской больницы доставлено 19 неопознанных родственниками трупов, все мирные жители Грозного».
«12 человек погибли на перекрестке проспекта Кирова и Садовой. Сгорели 10 машин. 8 человек умерли в больнице скорой помощи».
«15 человек погибли у нефтяного института. 2 человека — у кинотеатра «Космос».
В этот день в городскую больницу «скорой помощи» доставлены 27 человек. Из них двое мужчин призывного возраста. Большое количество приходило или привозилось на перевязку родственниками без регистрации».
«В республиканскую больницу поступили 6 раненых».
«До 22 декабря раненных при бомбежке поступило в городскую больницу — 28 мирных жителей. В республиканскую — 27 мирных жителей. В городской больнице находятся еще 28 раненых — все мужчины призывного возраста».
Говорить об эффективности ракетно-бомбовых ударов по Грозному сложно. Большинство зданий не имеют никакого отношения к военным объектам — это жилые дома. С трудом можно отнести к ним и нефтяной институт. Из объектов, подвергшихся бомбардировке (целесообразных с тактической точки зрения), можно было бы назвать лишь удар по президентскому дворцу, зданию департамента госбезопасности и телевышке.
Вряд ли десятки жилых домов Грозного, разрушенных при авианалетах,— это лишь неточное бомбометание. Сами грозненцы негодуют и недоумевают по поводу подобных «неточностей».
По мнению Сергея Адамовича, подобные акции российских военных вызвали только один результат — вооруженное народное противостояние.
Нам он сказал так: «Сегодня я вижу простых жителей Грозного, которые взялись за оружие. Это не банды, а народ. И это Россия превратила Джохара Дудаева в лидера чеченского народа и даже всего Кавказа. Линия вранья и государственной подлости по отношению к чеченскому народу завершается небывалым по глупости аккордом...»
Через несколько минут Ковалев успокоился и начал рассказывать, как группа депутатов попала под первый обстрел: «Это было 19 декабря. Мы приехали в Долинскую вместе с министром юстиции, смотрели разрушения в селе, где стоят российские войска. В это время раздался такой противный свист-шипение. Прячьтесь — это «фагот», сказал министр. Мы так дружненько бросились за домик. Ракета прошла метрах в трех, и за ней тянулась какая-то проволока. Сопровождающие нас люди объяснили: красивым словом «фагот» называют управляемые ракеты. Я бы, честное слово, дал медаль тому пареньку, который промазал,— так в этот момент мы были счастливы...»
В этот день, когда мы встретились с Сергеем Ковалевым, мы тоже были счастливы — в Грозном включили электричество...