Когда истекал срок ультиматума...
Специальный корреспондент «Известий» Николай ГРИТЧИН сообщил из Грозного
В субботу утром ведущие мировые агентства потребовали от своих корреспондентов в Грозном немедленно покинуть Чечню. На попытки некоторых журналистов проигнорировать эти указания последовало предупреждение: если останетесь в Грозном, считайте, что уволены. Агентства не хотели брать на себя ответственность за возможную гибель сотрудников.
Город в напряженном ожидании близкой развязки. На улицах — редкие прохожие. Из магазинов работают только продуктовые. В последние дни они выглядят убого: мука, вермишель, залежавшаяся селедка, халва, конфеты, сигареты и спиртное — весь ассортимент. Оскудел и рынок: все торговцы сгрудились на пятачке у дороги. Русская хозяйка дома, в котором я остановился, отправилась пораньше в мясной павильон, но вернулась ни с чем. Своим немногочисленным курам она не решается пока рубить головы, опасаясь, что дальше будет еще хуже. Поэтому устроила охоту на голубей, которые прилетают кормиться вместе с домашней птицей…
Тревожное затишье застал я и в пригороде Грозного — селе Первомайском. Вооруженные ополченцы бродили по центральной улице, показывая нам развороченные ракетами крыши домов. На вопрос, не ожидают ли они нового обстрела села, один из ополченцев заявил, что сами собираются атаковать. По мнению ополченцев, в селе не осталось никого, кроме них. Но они ошибались.
Завернув в проулок, видим трех пожилых людей. Это местные казаки. Надежда Янченко плачет, рассказывая о пережитом. Возле ее дома стоял дудаевский танк. Следы его гусениц и сейчас отчетливо видны на искореженной пешеходной дорожке. Зная по многочисленным примерам в селе, чем грозит такая мишень близлежащим домам, танкиста уговорили покинуть «укрытие». Беда в том, продолжает Надежда, что у нас тут близко грунтовая вода. Подвалы заполнены ею. Спрятаться некуда, а выехать не на что. Пешком ушла бы, да куда денешь больную мать.
В другом селении, Давыденко, расположенном на трассе Ростов — Баку, мы увидели толпу безоружных жителей, перегородивших дорогу. Среди них и чеченки. Их лозунги призывали российских солдат вернуться к своим матерям. Впереди — пустынная дорога, на которой через километр стоят российские танки. С белыми сумками вместо флага над головой преодолеваем эту нейтральную полосу. Нас встречает подполковник Внутренних войск. На просьбу представиться, отвечает:
— Петр Васильевич Михайлов? — пытаемся уточнить.
Подполковник уверяет, что настроение у его бойцов хорошее и они готовы выполнить задачу. Впрочем, стоящий рядом танкист — рядовой срочной службы — не столь оптимистичен. Война эта ему не по душе. На нем потрепанный комбинезон и обувь явно не для зимы — сапоги…
…В Грозный возвращаемся в половине пятого при первых сумерках. В городе спокойно и малолюдно. Но в гостинице переполох. Журналисты из разных стран пакуют вещи и ищут транспорт, чтобы покинуть Чечню.
Выезжая из погрузившегося во тьму города, убеждаемся, что Картина резко изменилась. Навстречу беженцам движется бесконечная вереница машин с вооруженными людьми. Это ополченцы из сел республики спешат на защиту столицы.
На последнем вооруженном дудаевском посту вспоминаю замечание командира дудаевской гвардии Абу Арсанукаева. Узнав о препятствиях с российской стороны для проезда в Чечню журналистов, он в шутку сказал: надо принять ответные меры и не выпускать журналистов отсюда, иначе люди не узнают правды. Но ополченцы на пути не чинят нам никаких препятствий. Напротив, подробно рассказывают о дороге и советуют остерегаться российских войск. Но с танковой колонной мы разминулись…
В ингушской станице Слепцовской глава администрации Сунженского района Плиев рассказывает, что за последний час от пуль российских солдат погибли двое жителей станицы Нестеровской, которые вывозили своих родственников из чеченской станицы Асиновской. Глава администрации не рискует разрешить прибывшим в Слепцов-скую депутатам Госдумы РФ во главе с Владимиром Бауэром и журналистам проехать вместе с ним в Нестеровскую. Это опасно. Довольствуемся встречей с российскими военными на посту за станицей. Из БТР вылезает офицер, от которого пахнет перегаром. Он отказывается давать депутатам «интервью», ссылаясь на отсутствие высшего начальства. Офицер утверждает, что с его поста никто не стрелял.
В Слепцовской больнице удалось встретиться с теми, кто попал под пулю в чеченских селах несколькими днями раньше. В палате лежало 7 человек с ранениями различной тяжести.
— Я работаю заведующим мастерской госхоза им. XX партсъезда, — рассказывает Руслан Газмагомадов.— 13 декабря поехал на машине ЗИЛ-130 в садовую бригаду забирать инвентарь и людей. По пути из Асиновской российский вертолет обстрелял машину. У меня сквозное плечевое ранение. Я не поддерживал ни Дудаева, ни оппозицию. Но теперь, как поправлюсь, пойду в ряды защитников Грозного.