December 7

Москва рубит чеченский узел. Надежды остановить кровопролитие остаются

ХРОНИКА ДЕЙСТВИЙ МОСКВЫ

29 НОЯБРЯ. Обращение Б. Ельцина к участникам вооруженного конфликта в Чеченской республике: в течение 48 часов прекратить огонь, сложить оружие, распустить все вооруженные формирования и освободить захваченных в ходе противостояния граждан.
1 ДЕКАБРЯ. Указ президента России «О некоторых мерах по укреплению правопорядка на Северном Кавказе» потребовал от всех лиц, незаконно владеющих оружием, добровольно сдать его к 15 декабря органам правопорядка Росом.
7 ДЕКАБРЯ. Вопрос о ходе вьгюлнения мероприятий по восстановлению конституционной законности, правопорядка и мира в Чечне рассмотрен на заседании Совета Безопасности.
8 ДЕКАБРЯ. Обстановку вокруг Чечни обсудили на своих заседаниях Совет Федерации и Государственная дума. Решения не принято.
9 ДЕКАБРЯ. Президент Б. Ельцин указом поручил правительству России использовать все имеющиеся у него средства для разоружения незаконных вооруженных формирований в Чечне и зоне осетино-ингушского конфликта.
10 ДЕКАБРЯ. Войска Министерства обороны и Министерства внутренних дел вошли на территорию Чечни.


Бурный диалог между чеченцем и российским солдатом на дороге армейской колонны к Грозному.
Фото Рейтер.

Пробуем снизить накал страстей

Быть может, сегодня — последний шанс


Отто ЛАЦИС, «Известия»


Свершилось то, чего боялось и не хотело большинство россиян: войска вступили в Чечню. Терпеть не могу, когда отдельно взятый автор берется вещать от имени народа, от имени большинства, но на сей раз утверждаю уверенно: большинство из нас этого не хотело. Потому что не может нормальный человек желать боевых действий на территории своей страны, какими бы причинами это ни вызывалось.

Но вот произошло, состоялось — и что же теперь? Еще громче протестовать под окнами у тех, кто из Москвы руководит движением танковых колонн? Как это ни парадоксально, сейчас единственно полезным представляется попытаться всем хоть немного успокоиться. Поглубже вдохнуть и выдохнуть, сосчитать до десяти и начать деловой разговор о том, как не допустить худшего, остановиться, а потом отойти от опасной черты. Большая кровь еще не пролилась, и, похоже, ни одна из сторон не хочет большого кровопролития, но провокация, недомыслие, неверная оценка действий другой стороны могут сорвать то, что висит на волоске.

Между тем за последние дни нас буквально захлестывают проявления недомыслия, некомпетентности, провоцирующей лжи — начиная с печально знаменитой танковой атаки «добровольцев» на Грозный.

11 декабря на подходах к Чечне со стороны Дагестана и со стороны Ингушетии были взяты в плен десятки солдат внутренних войск России. Женщины и дети из местных обступали и останавливали боевые машины, а потом боевики разоружали солдат, их развели по домам в окрестных селеньях в качестве заложников. Первая естественная мысль при такой вести — облегчение: ведь это возможно только в том случае, если солдаты не стреляют. Слава Богу, у наших ребят хватило выдержки, мужества предпочесть неизвестность плена стрельбе по мирным жителям. Значит, еще не все потеряно. А на другой день Павел Грачев заявил с возмущением: он не думал, что местное население так обойдется с наступающими.

А почему, собственно, он не думал? Не мешало бы и подумать. Военачальник вообще обязан думать о характере населения на территории, куда вступают его войска. Вряд ли министр обороны не знает, что обычаи горских народов отличаются от наших обычаев. Вряд ли не знает и о том, что в прошлый раз внутренние войска вошли в Чечено-Ингушетию (как и в соседние республики) полвека назад, чтобы загнать всех жителей поголовно в вагоны и выслать в Казахстан — на зиму глядя, почти без вещей и еды, так что многие женщины и дети не доехали даже до места ссылки. Наконец, Аушев предупреждал, что не будет пропускать войска через Ингушетию. Руслан Аушев, законный президент Ингушетии, генерал российской армии и Герой Советского Союза предупреждал генерала и Героя Павла Грачева — как же Грачев смел оо этом не думать? Он что — всерьез ожидал, что ингуши выставят себя предателями перед своими братьями?

Ингуши между тем начали освобождать пленных в тот же день. Не потому, что Грачев их пристыдил — они его пристыдили.

Этот эпизод, однако, меркнет перед общей картиной политических событий в день вступления войск. Очень хотелось бы, чтобы люди из высших коридоров власти хоть на минуту представили себя на месте рядового гражданина, который не знает всего, что знают друг от друга они там, в коридорах. Представьте себя на месте рядового российского гражданина, слегка уставшего от ежегодных путчей.

Итак, несколько фактов, всем известных.

Президент, которого последние недели мы видели почти ежедневно, вдруг исчез с телеэкранов. Вместо него появился Виктор Илюшин с сообщением о носовой перегородке. На другой день войска вдруг пришли в движение, хотя не истек срок ни ультиматума, ни начала переговоров. Перед этим было заявлено о предстоящих расследованиях в связи с вербовкой «добровольцев» для прошлой атаки на Грозный (значит, расследованию подлежат Министерство обороны и ФСК) и в связи с инцидентом у Московской мэрии (управление охраны). Привычный ко всему россиянин, не забывший Форос, задает себе вопросы: где медицинское заключение о состоянии здоровья президента? Где распоряжение президента о назначении исполняющего его обязанности на время лечения? Где этот исполняющий, каковым, очевидно, должен быть не помощник, при всем к нему уважении, а глава правительства? Где хотя бы пресс-секретарь главы правительства? Более суток с начала наступления жители великой и неспокойной ядерной державы жили в неведении по всем этим вопросам, имея возможность предполагать, что, скажем, некие руководители силовых структур решили повоевать, чтобы избежать назначенных расследований. Если вспомнить устрашающие фотографии людей в масках и заполнившие прессу и эфир рассуждения о «третьей силе», то подобные мысли просто напрашивались.

За эти сутки Россия так и не увидела своего премьера, который лишь во вторник, выступая на конференции о положении женщин, коснулся Чечни. Россия так и не узнала, чем занят пресс-секретарь премьера. Спохватился пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, об отставке которого уже вроде объявлено, так что он, казалось бы, и не должен был беспокоиться, спохватились несколько человек из аппарата президента. Благодаря проведенной ими вечером 12 декабря серии брифингов и телеинтервью общественность получила ответы на несколько очень важных вопросов.

Первое и главное: мы узнали, что страной все-таки управляет не Александр Коржаков, не Павел Грачев или кто-нибудь еще — страной управляет президент Ельцин. За исключением двух часов — времени операции — он был и остается работоспособным, встречается с премьером, подписывает важные документы. Не показывается на экране, потому что операция была не на руке или ноге — на лице, по сути дела, была операция, и показываться, не подлечившись, любому было бы неохота.

Мы узнали, что, пока не известен исход переговоров, задачей войск является не штурм Г розного, а блокирование его с целью недопущения подхода «добровольцев» из некоторых сопредельных республик Северного Кавказа, а также из-за рубежа: из Абхазии и даже, говорят, из Саудовской Аравии готовы прибыть энтузиасты. Речь идет об отрядах в пятьдесят, сто, двести человек — не слишком много, но и это — лишнее, поскольку пришлым-то ничего не жаль, они могут первыми спровоцировать взрыв.

Мы узнали, наконец, что армейские части имеют мандат только на нейтрализацию имеющейся у дудаевцев тяжелой техники (поскольку ею не располагают наши внутренние войска), а по выполнении этой задачи должны уступить место внутренним войскам, которые только и имеют право выполнять какие-либо действия, затрагивающие российское население.

Но гораздо больше, чем из выступлений помощников, мы узнали из обнародованного 12 декабря обращения президента к депутатам Федерального собрания. В связи с явно преобладающим в парламенте требованием вести переговоры президент спрашивает депутатов, на какие переговоры они согласятся: ведь Дудаев требует независимости Чечни, а Конституция России это исключает, изменить ее может только парламент, а пока она не изменена, президент обязан быть гарантом ее исполнения. Второе: с кем вести переговоры? Постановление Думы от 25 марта 1994 года предлагает исполнительной власти только ведение консультаций — для официальных переговоров с Дудаевым потребовалось бы узаконить его избрание, проведенное с нарушением российских законов. (Из этого, кстати, следует, что, начав во Владикавказе переговоры на уровне лишь заместителя министра правительства России и сразу с двумя противоборствующими сторонами, то есть переговоры неофициальные, правительство сделало максимум дозволенного законом). И третий вопрос президента: следует ли рассматривать в качестве необходимой предпосылки для переговоров проведение в Чечне свободных выборов, как сказано в том же постановлении Думы от 25 марта? Если да, то как в нынешних условиях предполагается обеспечить проведение свободных выборов?

Таким образом, депутатам (и не только депутатам) предлагается подумать над реальной сложностью стоящих перед властями проблем, а не только выдвигать требования, порой полярно противоположные. Кстати, дан ответ и на еще один из возникших в последние дни вопросов: почему три года не применяли силу в Чечне, а сейчас вдруг собрались? Ответ: надо бы, по имеющемуся у государства праву, применить силу три года назад, но обстоятельства - в самой России и в сопредельной с Чечней Грузии — не позволяли. А сейчас пришел час удалить нарыв. Мы начинаем понимать, что власть действует в условиях, когда не все посильно и не все предсказуемо, но надо пытаться сделать то, что можно сделать.

Эти объяснения не снимают всех сомнений и возражений, но в них есть определенная логика, а сам факт наличия хоть каких-то объяснений выводит, наконец, российскую общественность из удручающей атмосферы угрюмого молчания властей по всем вопросам, связанным с Чечней, — молчания, прерывавшегося лишь нелепым враньем, которое после разоблачения сменялось новыми вариантами вранья. За исключением унижающих народ выдумок звучало только столь же унижающее в своей примитивности назойливое повторение: это наша территория, а потому применение силы законно (12 декабря это повторили еще Андрей Козырев и Борис Федоров). Да, конечно, законно, это и ежу понятно. Вопрос-то в другом. Если человек прыгнет в окно с десятого этажа, никто не сможет сказать, что это незаконно. Это, скажем мягко, было бы не очень целесообразно. И про действия властей рядовому избирателю мало знать, что они законны. Хотелось бы знать — выбран ли из всех законных вариантов разумный.

Вечером 12 декабря после митинга на Пушкинской площади в Москве я встретил чеченца-аспиранта, обучающегося в Москве. На вопрос, как он относится к Дудаеву, собеседник ответил: «В данный момент он — лидер чеченского народа». Точность этого красноречивого «в данный момент» меня поразила. Я услышал в этом разговоре много упреков в адрес Дудаева — но «в данный момент» (понимай: в момент, созданный нетерпением и нетерпимостью Москвы, ее стремлением палкой загнать чеченцев в лучшую жизнь) даже у противников Дудаева не остается иного выхода, как отстаивать под его руководством свое право быть услышанными и выслушанными.

Такое право есть у каждого россиянина. И каждый из нас имеет право не успокаиваться до тех пор, пока мы не услышим убедительных ответов на все вопросы, остающиеся пока не ясными. Ведется ли на самом деле расследование напугавших общество «инцидентов» последних дней, за которые ответственны Министерство обороны, ФСК и управление охраны? Как оно подвигается и когда мы узнаем результаты? Как и почему случилось, что еще вечером 10 декабря не предполагалось начинать движение войск до истечения срока ультиматума, а утром 11-го они двинулись? И наконец, где гарантии управляемости действий, зашедших так далеко?

Масса войск и техники движется мимо селений, где даже женщины могут остановить броневую машину; вступает в горные теснины, где эти машины могут потерпеть аварию, даже не встретив сопротивления; приближается к городу, где танки уже были однажды сожжены после успешного захвата президентского дворца. И от военных требуют не обижать мирное население (а мальчик с автоматом — мирный или немирный?), а также различать компетенцию армии и внутренних войск при действиях против тяжелой техники и против легкого оружия. Не слишком ли многого от них требуют ученые люди из московских кабинетов? Не слишком ли легко сломать эти сложные расчеты любому провокатору или просто неврастенику?

Тише, ораторы — ваше слово, товарищ разум.


Первые бои, первые жертвы

Специальные корреспонденты «Известий» Вадим БЕЛЫХ, Николай БУРБЫГА передают из Моздока

«Уазик» с красным крестом, называемый на военном жаргоне «таблетка», и ГАЗ-66 подъехали к полевому госпиталю. Некоторые раненые поковыляли от автомобилей сами, других понесли на носилках.

Несчастного, опутанного трубками капельниц, бегом потащили в реанимацию, минуя «сортировку». А сзади в темноте к самой крайней палатке, где разместился морг, поворачивал фургон с пятью погибшими десантниками. На них было страшно смотреть: изуродованные, истерзанные тела. Один убитый и вовсе разорван на части, без головы.

Вскоре подъехали еще две машины с массой пострадавших: носилки с тем, кто так и не смог дожить до «большой земли». Молодой солдат с перебинтованными культями вместо ног и страшно заострившимися чертами лица. Врач, склонившийся над ним, вынужден был удостоверить очередную смерть. А солдат с закрытыми бинтами глазами у входа в перевязочную все кричал: «Саша, Саша, где ты, Саша?..».

Внутренние войска, российские войска и милиция тремя колоннами двинулись в направление Грозного в 7 утра 10 декабря, еще не зная, что ждет их впереди, а мы в этот день стали свидетелями другой страшной трагедии.

Как удалось нам выяснить, еще 28 ноября ночью в двери моздокского морга стали стучать какие-то неизвестные до сих пор чеченцы. Вышедшей на шум пожилой сторожихе они сбросили с машины три трупа славян в полевой военной форме и, ни слова не говоря, скрылись в темноте. По нашей информации, бесхозные тела провалялись в нем несколько дней, пока вездесущие сотрудники российского ФСК не обнаружили их и не опознали в погибших военнослужащих российской армии, принявших участие по контракту с их ведомством в трагическом штурме Грозного 26 ноября.

По сведениям из заслуживающих доверия источников, сотрудники контрразведки приняли единственное, на их взгляд, правильное решение: собрать тела погибших по их милости российских воинов и втихаря захоронить в яме без опознавательных знаков. Была даже вырыта братская, а впоследствии безымянная могила.

Три трупа жертв бесславной авантюры контрразведчиками так и были бы спрятаны, если бы в действия ФСК не вмешался военный прокурор подполковник Игорь Зубов.

Не обращая внимания на угрозы, он предотвратил тайное погребение, возбудил уголовное дело и, несмотря на сопротивление ФСК, начал проводить все необходимые следственные действия. По предварительным данным, до их результатов уже можно судить, что смерть всех троих, несмотря на ожоги и травмы, видимо, полученные при расстреле танков, наступила от пулевых огнестрельных ранений. Причем стреляли, судя по всему, с близкого расстояния.

Сегодня «Известия» располагают фотографиями всех троих. Полковнику Зубову удалось найти свидетеля, который хотя бы частично их опознал. Это прапорщик Разуваев, которого во время штурма 26 ноября взрывом бросило на броню, в результате чего он получил сотрясение мозга и перелом ребер.

Сегодня Разуваев, со слов военной прокуратуры, лежит в Моздокской районной больнице вдалеке от забот каких-либо официальных ведомств и депутатов Государственной думы. По утверждениям прапорщика, на фотографиях он опознал: с выбитым глазом — старший прапорщик Сергей Фомин, в/ч 40961, курсы «Выстрел», Солнечногорск, в тельняшке — старший лейтенант из той же части, фамилия его неизвестна. Третий — скорее всего, из Кантемировской дивизии. Военным удалось предотвратить еще одно тайное погребение трех российских офицеров-контрактников около села Кизляр.

Самое ужасное — обнаруженных в моздокском морге никак не удавалось отправить в Москву. Все от них отказывались. И лишь личное вмешательство министра обороны Павла Грачева наконец-то решило эту трагическую ситуацию.

11–12 декабря войска двигались в сторону Грозного. Практически никакой информации о том, что происходит по пути движения колонн, журналистам, собравшимся в Моздоке, не сообщалось. Попытки попасть в боевые порядки категорически пресекались. Временный информационный центр Минпечати, созданный как бы для помощи репортерам, блестяще сделал все от него зависящее, чтобы они не могли получить какие бы то ни было сведения, куда-либо попасть и даже толком связаться с собственными редакциями.

Но вопреки воле информационных чиновников, что-то сделать удалось. Нам удалось узнать: войска пошли тремя колоннами. По северному маршруту воины наиболее близко к вечеру 12 декабря подошли к Грозному в районе Кем-Юрта. 8-й корпус, пройдя по территории Ставропольского края, вышел на границе Чечни. И очень медленно и тяжело продвигалась группировка войск по территории Ингушетии. Как сказал в беседе вице-премьер российского правительства Егоров, в Ингушетии президентскими структурами было организовано мощное блокирование колонн, захвачены и сожжены автомобили военной группировки. К вечеру 11-го из-за спин женщин и детей начался прицельный огонь, вынудивший войска к жестокому ответу.

Далее вице-премьер заявил, что когда полностью будет блокирован Грозный, Дудаев начнет понимать, что дальнейшее противостояние бессмысленно. Тем более что 12-го начинаются трехсторонние переговоры представителей федерального центра, оппозиции и нынешнего режима Чечни.

На вопрос, планируется ли, как крайняя мера, штурм Грозного, Егоров ответил, что пока все будет зависеть от того, как себя поведет дудаевское правительство. На нынешнем этапе планируется блокирование со всех сторон 'Столицы Чечни. Условия достаточно конкретны: Чечня — это субъект Российской Федерации, и безусловное разоружение…

Интервью это вице-премьер давал 12-го декабря утром. Но, судя по всему, ни сам Дудаев, ни сочувствующие ему в других северокавказских республиках всерьез ультиматум Москвы не приняли. Судя по поступающим сведениям, местное население не спешило «сыпать муку», по выражению одного высокопоставленного российского руководителя. Напротив, в Ингушетии путь военной колонне пытались перегородить машинами и тракторами. Сожгли военный автомобиль, солдат забрасывали камнями, палками и бутылками с бензином. Очередью из пулемета убит оператор-наводчик бронетранспортера. В критических ситуациях солдаты и офицеры, спасая себя и технику, вынуждены были вести огонь на поражение. Порядка полутора десятков ингушей получили огнестрельные ранения.

…Мы стояли на асфальтовой дорожке возле одного из штабов моздокской военной базы в ожидании вертолета, а старик в камуфляже с орденскими планками почти во всю грудь с жаром говорил нам: «Обидно, ребята, обидно за Россию, за вас обидно. Что ждет, что дальше будет, что останется…».

Григорий Погребной, потомственный кубанский казак. С 12 лет в Великую Отечественную — сын полка, потом — морской пехотинец, по его словам, отвоевавший почти всю свою жизнь. Пытается объяснить нам свой взгляд на события на Северном Кавказе. Госсоветник по вопросам казачества при Временном совете Чечни (оппозиции), он видел нормальный исход только в стремительном военном вторжении, взятии Грозного и установлении жесткого президентского правления над непокорной автономией. В противном случае виделся ему позор, разорение южных рубежей России, а потом и ее стремительный распад по примеру Союза.

Ту же примерно точку зрения днем раньше высказал на встрече с нами и Автурханов, выразившуюся примерно в том смысле, что чеченец уважает только силу, а все остальное вряд ли имеет смысл.

Столь крайняя точка зрения для многих здесь сегодня преобладает. Через пропускные пункты МВД с Чечней как и до вторжения, так и особенно сейчас, группами идут беженцы: в основном из Грозного, почти все русские. Многие из тех, семьи которых, собственно, этот город основали и строили. Рассказы их печальны и страшны. О том, как уезжают, как грабят, как гонят с насиженных мест. Как запросто, без всякого повода, могут убить. Тоска и отчаяние в глазах этих людей, бросивших на произвол добротные дома и имущество, нажитое поколениями. То, что их ждет впереди, неизвестно, то, что они оставили за собой, ужасно. Увы, их страдания остаются также за кадром всех разговоров о Чечне.

Сделали было видеозапись-хронику наиболее трагических случаев, в том числе рассказ 14-летней русской девочки, которую насиловали 9 чеченских боевиков. Разослали повсюду. Но ни одна телекомпания не захотела этого брать. Безысходность. Неудивительно, что, когда колонны российской армии проходили Надтеречный район Чечни, жители местных селений, а здесь в основном казачьи станицы, встречали их хлебом.

Конечно, так было далеко не везде. В 14.20 12 декабря, за 40 минут до начала мирных трехсторонних переговоров во Владикавказе, из ракетной установки залпового огня «Град» чеченских формирований около села Долинского был нанесен удар по подразделению десантно-штурмового батальона российских войск. Мы должны были лететь туда, но туман час за часом переносил начало полета. А когда он развеялся, случилась трагедия, и «борты» ушли за ранеными и убитыми.

Вернулись они, когда уже стемнело. Раненые, даже тяжелые, протестовали против съемок, не хотели называть фамилии. Объясняли просто — зачем волновать родных, для них мы на учениях. Наш собеседник, раненный в бедро, имя свое не скрывал, но просил в газете его не называть. Даем лишь рассказ человека, только что попавшего на госпитальную койку:

«Мы двигались вперед: наши и спецназ внутренних войск. Остановились. Стали пропускать танки. Впереди виднелся какой-то город, высокие трубы. Тут внезапно нас начали обстреливать. Поначалу казалось, будто из гранатометов. Нам скомандовали — к бою. Мы выскочили из машины. Ничего не понятно. Командиры не знают и сами спрашивают: „Откуда стреляют?“. А оно долбит взрывами, как в шахматах. По клеткам. Тут наши стали стрелять тоже: танки и самоходки. Один танк загорелся. Танкисты из него выскакивали все в огне, один, по-моему, убит. А меня ранило, и с нашей роты еще троих. Я вначале решил, что меня гильзой из танка или „Шилки“ задело. Потом упал и понял, что ранен. Пацаны — молодцы, вытащили.

Друг мой, хотел ему жизнь спасти — когда разорвалась граната, в грудь ему попала, разворотила все, прямо у меня на глазах. Не знаю, жив ли сейчас…».

На вопрос, пошел бы он еще раз в Чечню, десантник, ни секунды не задумываясь, сказал, что пошел бы. Он отслужил ровно год.

Среди пострадавших много раненых в ноги. У одного они вообще оторваны.

Вряд ли российская армия оставит безнаказанным этот кровавый инцидент. Удар «Градом» по колонне, судя по всему, очень многих подготовил к крайне жестким действиям, дал им моральное обоснование, причем замешанное на чувстве обиды и мести. Судя по нашей информации, установка залпового огня была замечена вертолетом вовремя. Но опутанный приказами и указами экипаж до проявления явной враждебности уничтожить ее не мог, в результате был сделан залп.

Мы писали этот репортаж в ночь на 13 декабря, когда нас позвали возбужденные бойцы элитного спецподразделения, живущие в соседнем с нами вагоне. Как выяснилось, они увидели НЛО. Вскоре уже и мы наблюдали, как в звездном небе в стороне от Г розного поднимались и зависали взявшиеся ниоткуда два красных шара. Они двигались, становились ярче, тускнели, поднялись, опускались или соединялись в единое целое. Длилось это 7—10 минут.

— Такие штуки обычно к войне, — сказал один. И добавил: — К очень большой крови…

МОЗДОК.

«Известия» 14 декабря 1994 года