Остров Русский: преступление осталось без наказания
«Мой сынок служил на этом проклятом Богом и людьми острове. И называться он должен не Русским, а островом Истребления. Забрали нашего Стасика в армию 16 ноября, а привезли нам домой 3 февраля. В свидетельстве о смерти написано: острая сердечно-сосудистая недостаточность. Нашего мальчика было не узнать. Одни косточки, обтянутые кожей. Весь избитый. Да что же там, в этой школе связи, за нелюди собрались) Господи, за что же наших деток так! Перед кем они провинились?..»
Это строки из письма Галины Стаценко, матери погибшего на острове Русском матроса.
Сегодня зал заседаний военного суда Тихоокеанского флота, где рассматривалась позорная для нашего флота трагедия, тих и пуст. Мне разрешили тут посидеть, полистать пухлое четырехтомное «Дело», в одном из томов которого подшито это горестное письмо.
Мать умершего от истощения и прочих напастей курсанта школы связи Станислава Стаценко, на суд не приехала. Городок Славгород, где живет эта семья, от Владивостока далеко — на Алтае. А может, решила не рвать лишний раз свое сердце — сына-то уже не вернуть.
Отец Славы, Виктор Григорьевич, тоже на суд не поехал. В свое время он отказался от какой бы то ни было материальной помощи — ни рубля не взял от флота на похороны сына. Кстати, командир третьей учебной роты капитан 3 ранга Евгений Шарапов, сопровождавший от Владивостока до Славгорода «Груз-200» — цинковый гроб, привез родителям компенсацию — 50 тысяч рублей на похороны, 2 литра спирта, тушенку и сахар в вещмешке. Дескать, чтоб было чем парня помянуть и — земля ему пухом!
Семья к этой «компенсации» не притронулась, более того — Виктор Григорьевич предъявил иск в сто миллионов рублей бывшему командиру в/ч 69268 (школа связи), капитану 1 ранга А. Ростовкину в возмещение морального ущерба. Но иск предъявить — не фокус. Мало кто верит, что он будет хоть в какой-то мере возмещен. Тем более что курсант Стаценко умер «при исполнении служебных обязанностей», а значит, 100 миллионов рублей морального ущерба — на совести государства. А с него что-то требовать — дело почти безнадежное.
Слава Стаценко был одним из четырех несчастных новобранцев, умерших в страшную зиму 93-го. Кроме него, служба тогда доконала Андрея Иванова, Андрея Данилова и Александра Трофименко, бывших курсантов другой островной «учебки» — радиотехнической. На своем последнем заседании военный суд ТОФ рассмотрел лишь дело, связанное с гибелью Стаценко. Подсудимых было двое — капитан медслужбы школы связи Игорь Свидин и полковник медслужбы старший ординатор инфекционного отделения главного госпиталя ТОФ Владимир Феоктистов.
Им вменялась статья 260-1 п. «В» УК РФ — «халатное отношение к служебным обязанностям, повлекшее тяжкие последствия».
Уже после суда, приговорившего Феоктистова к 3 годам лишения свободы условно, а дело Свидина отправившего на доследование, я спросила судью, который вел процесс, майора юстиции Юрия Родина, что это такое — халатное отношение? Здесь не умысел, не тайный план истребления вчерашних школьников — всего лишь халатность. Майор рассказал, что за несколько дней до смерти Стаценко в часть под командованием капитана 2 ранга (тогда еще 2-го!) Александра Ростовкина прибыла комиссия под началом главного терапевта флота Владимира Гриневича. То, что явилось взору проверяющих, напоминало не воинскую часть, а концлагерь. Изможденные новобранцы, некоторые из которых уже не могли передвигаться самостоятельно, и сытые мичмана и старшины. Замороженный лазарет и загаженные донельзя гальюны. В прачечной — лопнувший котел, так что белье не стирали месяцами, а в результате — стопроцентная вшивость. Холод в казармах — 10—12 градусов, не выше. И голод — круглые сутки.
Комиссия прибыла тогда в «хозяйство» Ростовкина ближе к обеду, а курсанты еще и не завтракали, мероприятие, вернее, безобразие, которое уви-дели-таки инспектора в здешней столовке, назвалось совмещенным обедом. Голодающим, с изрядным числом настоящих дистрофиков, подали баланду из вареного минтая, хлеб с явно прогорклым маргарином и каждому — по трети кружки чая. Когда по окончании инспекции командир Ростовкин пригласил Гриневича отобедать чем Бог послал, тот отказался.
Основным результатом работы комиссии главного терапевта Гриневича стал список курсантов школы связи (всего 50 человек), подлежащих немедленной госпитализации. Среди них был и Слава Стаценко. Диагнозы поставили следующие: следы побоев, обморожения, флегмоны, чесотка, трептодермия, пневмония, бронхиты, циститы, отиты, энтероколиты, энурез и, конечно, дефицит веса до 35 кг. Госпитальные врачи позже сокрушались, что дистрофикам невозможно было сделать внутримышечную инъекцию — не во что, только подкожную.
Этот прискорбный список начальник медслужбы Свидин обязан был принять к немедленному и безоговорочному исполнению. Однако ни завтра, ни послезавтра никто из несчастных госпитализирован не был. Лишь еще через несколько дней группа полуживых «салажат» была отправлена на своих двоих по морозу с ветром и по льду застывшей бухты в островной госпиталь. Если для кого-то когда-то ледовая дорога была дорогой жизни, то для курсанта Стаценко она стала дорогой смерти.
Нет, он, как и остальные, дошел до госпиталя, но инфекционное отделение, где их приняли, было переполнено. Его штатная вместимость — 15 человек. Фактически же находилось 70 больных с лейкемией и гепатитом из того же концлагеря офицера Ростовкина и радиотехнической «учебки». Врио заведующего отделением полковник медслужбы Феоктистов обследовал новеньких, нескольких втиснул-таки в палаты, остальных, в том числе и Стаценко, отправил обратно в часть.
На суде Феоктистов скажет, что был вечер и транспортировать курсантов во Владивосток, в главный госпиталь ТОФ, не представлялось возможным. Он был уверен, что командование части сделает это на следующее утро.
И командование сделало. Снова был пеший переход через лед. В конце крутого маршрута, перед паромной переправой, Стаценко идти уже не мог. Его тащили волоком. Эту страшную и жалкую процессию случайно заметил комендант острова. Славу Стаценко и другого курсанта, тоже не стоящего на ногах, он повез на машине все в тот же островной госпиталь. По дороге Слава умер. «Причиной смерти,— напишут по запросу следователя эксперты Центральной судебно-медицинской лаборатории Минобороны,— явилась дистрофия второй стадии с явлениями эрозийного гастрита с желудочно-кишечным кровотечением, осложненная острой сердечно-сосудистой недостаточностью».
Бывший командир школы связи Александр Ростовкин присутствовал на суде в качестве свидетеля. Однако суд в лице майора юстиции Юрия Родина совершенно справедливо посчитал, что статус свидетеля для Ростовкина мал и все по той же статье — «халатное отношение к служебным обязанностям» — возбудил уголовное дело в отношении него, а также его бывшего заместителя по тылу капитала 3 ранга Олега Крапивина. Здесь, заметим, что Главная военная прокуратура ранее возбуждала уголовное дело против этих двоих, но лишь касательно частичной утраты продовольствия в школе связи. Человеческая утрата, как видно, прокуратурой во внимание не принималась.
Как могло случиться, что капитан 2 ранга Ростовкин, отделавшийся легким испугом и временным понижением в должности, восстал, как птица Феникс, в новом звании — капитана 1 ранга и в новой, более высокой должности — заместителя начальника одной их кафедр ТВВМУ? И года после смерти Славы Стаценко не прошло, как начальник управления связи ТОФ контр-адмирал В. Дружков сделал все, чтобы в Главном управлении подготовки и распределения кадров Министерства обороны оказалось представление о назначении Ростовкина на вышестоящую должность? Да не просто, а «в порядке поощрения» и с лестной характеристикой. Видно, лишь Бог судья и Дружкову, и Ростовкину.
Тем не менее судья Юрий Родин, хоть и не Бог, но вынес по этому поводу частное определение в адрес министра обороны П. Грачева, где говорит о недопустимости подобного.
Военный суд Тихоокеанского флота вынес и еще одно частное определение — в адрес главного военного прокурора В. Паничева. Предметом данного судебного обращения стали огрехи следствия, проведенного группой под руководством майора юстиции Юрия Минченко. При неимоверной затянутости сроков, огромном количестве фактов и показаний результаты таковы, что впору сказать: «Гора родила мышь».
Скоро два года, как один за другим ушли в мир иной тела и души четырех мальчиков-первогодков. Но горько знать, что хранимы главные виновники трагедии — преуспевающий Александр Ростовкин и бывший командир радиотехнической школы (той, где умерли трое матросов), амнистированный еще до суда Владимир Гешелев.
Амнистирован «за участие в выполнении интернационального долга» и бывший помощник командующего ТОФ, капитан 1 ранга Владимир Денисенко, в чьи служебные обязанности входил в свое время контроль за состоянием дел в «учеоках» острова Русского. Спокойно отдыхает от флотских забот снятый вскоре за событиями бывший командующий ТОФ адмирал Геннадий Хватов. А ведь это в его бытность флотское руководство принимало решение о наборе курсантов в совершенно запущенную — без котельной, канализации, флотского водоснабжения — школу связи...
«Мы уже никому и ничему не верим. Не верим и в то, что кто-то понесет суровое наказание». Это строки из письма Галины Стаценко майору юстиции Минченко.
Понимают ли в руководстве Минобороны, что за последние десятилетия флот и впрямь нигде так не прославился, как на маленьком острове Русском?