«Гоп-стопник» Миша
Россию захлестывает волна детской преступности
Такого еще не было: детская преступность растет в десять раз быстрее взрослой. Несовершеннолетние по-своему овладевают искусством жизни. Кражи, грабежи и разбои — основное средство существования сотен тысяч юных россиян. Что же происходит с нашими детьми!
Миша П. — бомж со стажем. История его шестнадцатилетней жизни похлестче горьковских университетов.
Отец бросил семью, когда мальчику исполнился год. Мать вышла замуж, но скоро умерла. Миша с сестрой стали жить с отчимом и его новой женой. С семи лет — в интернате. В двенадцать он оттуда сбежал, прихватив старшую сестру. Она к тому времени, как говорит Миша, «уже два года путалась с мужиками» — после того, как ее, двенадцатилетнюю, изнасиловал отчим…
Зарабатывал на жизнь Миша по-разному: был и сезонным рабочим у корейцев в Казахстане, и автослесарем, и наладчиком бетономешалки, и учеником в столярке, и даже тельферистом-стролалыциком. Но нигде долго не задерживался — никто не хотел отвечать за несовершеннолетнего. Поэтому, попробовав «чистить» квартиры, остановился на вокзальном «гоп-стопе».
Как рассказывает Миша, за ночь (а промышлял он только в это время) мог «бомбануть» пятерых и даже больше — «снимал» часы, шапки, забирал «бабки». Делал это лишь когда заканчивались деньги. Поступал так: подходил к коммерческому киоску, присматривал жертву — кто получше одет, у кого тугой кошелек, а потом «пас» до укромного местечка. Работал всегда один. «Никому не доверяю, да и одиночек рэкетиры „сосать“ не будут». Пару раз «орудовал ножом», но не понравилось — другой пункт статьи, срок больше.
География Мишиного промысла обширна: он «гоп-стопил» на железнодорожных вокзалах Саратова, Волгограда, Оренбурга, Нижнего Тагила, Москвы. «В столице, — жалуется Миша, — работать сложнее — конкуренция, но и состоятельных людей гораздо больше. С милицией контакты деловые: поймали — расплачивайся. Отдать нужно всю имеющуюся к этому моменту наличность. Если утаишь или сотрудникам милиции покажется мало, начнут „крутить“ — деньги отберут, да еще и в приемник-распределитель свезут».
— Честно говоря, мне надоело «бомбить» по ночам на вокзалах, — разоткровенничался Миша. — Гораздо выгоднее заниматься браконьерством. Вот я наловил рыбы в Казахстане, да еще и с икрой. Продал. Заработал дикие башли. Правда, пришлось поделиться с ментами — полтора «лимона» плюс рыба и икра. Увез пять. Но, черт, ограбили в поезде: вышел покурить, а когда вернулся — ни денег, ни рыбы с икрой, ни поддельного паспорта.
Начальника Самарского приемника-распределителя Ивана Ускова, где мы беседуем с Мишей, рассказ парня не удивляет — сколько таких прошло через его учреждение. Хотя насчет величины Мишиных доходов сомневается. И все же, кто знает? Были же у Ускова четырнадцатилетние пацаны, которые хвастались тем, что могли за вечер промотать в ресторане 70 тысяч. И еще жалели его: «Небось, зарплата-то, дядя, у вас меньше».
В отличие от Миши, Дима М. начал воровать с шести лет. Тогда вместе с восьмилетним другом «грабанул» какое-то учреждение на первом этаже. Что украл — уже не помнит, а вот почему он это сделал, объясняет так: «Обиделся, что в нулевой класс не взяли». Сейчас Диме тринадцать, и вместе с другими только за последний год он «обчистил» около трехсот квартир в родном Тольятти и Самаре. Бывало, по две за день.
Действовали, как правило, без наводки — просто звонили в дверь. Проверив, что никого нет дома, принимались за работу.
Работали профессионально: один стоит «на стреме», другие (обычно двое) орудуют внутри. Брали все, что можно продать, — телевизоры, видеомагнитофоны, двухкассетники, часы, зонты, золото, меховые шапки, кое-какую одежду и даже выпивку, сигареты и мыло.
Почему воровал? На этот вопрос Дима и его дружок Костя Б. отвечают однозначно: сначала нужны были деньги на «сникерсы» и жвачку, потом на сигареты, импортное пиво и ликеры.
Краденое добро продавали сами, без посредников. Причем делали это в тот же день — чтобы поскорее избавиться от вещественных доказательств. С покупателями проблем не было — на рынках и в коммерческих магазинах всегда можно найти желающих приобрести ценную вещь в 3-5 раз дешевле обычного.
Из детприемника Диму и Костю отправят в Октябрьск в спецшколу. Там уже набирается знаний брат Кости Б. Успехи Максима внушительны — шесть побегов. «И я буду бегать, — без тени сомнения говорит Костя. — А что мне там делать?»
Делать там действительно нечего, кроме как перенимать друг у друга преступный опыт, считают сотрудники отдела по делам несовершеннолетних УВД Самарской области. Ребята предоставлены сами себе, ими никто не занимается — многие не умеют ни читать, ни писать. Воспитателям и учителям — дамам предпенсионного возраста уже не до детей, а молодых в спецшколу не заманишь.
Спецшколы и колонии для несовершеннолетних переполнены — таких Кость, Дим и Миш в последнее время в России становится все больше. 70 процентов совершаемых детьми преступлений — кражи и грабежи. Специалисты утверждают: подростки стали наиболее криминально активными. По данным МВД, темпы роста преступности среди детей в десять раз опережают взрослую. Да и сами ряды несовершеннолетних преступников молодеют день ото дня. Теперь уже и девятилетний вор, и двенадцатилетняя проститутка мало кого могут удивить. В начале прошлого года Кострому потрясло жестокое убийство: 14-летний подросток похитил 8-летнего мальчика, убил его, и уже за мертвого вымогал у родителей 300 тысяч. В Краснодаре — аналогичный случай: за похищенного и убитого ребенка 17-летний бандит требовал 40 миллионов.
В прошлом году малолетки совершили 223,5 тысячи преступлений. Каждое шестое из них — тяжкое. 1500 подростков проходят по уголовным делам, связанным с организованной преступностью. Всего на учете в органах внутренних дел состояло около 600 тысяч ребят.
Что же происходит с нашими детьми?
Психологи утверждают: всплеск детской преступности вызван изменениями в общественном устройстве страны. Любая реформа — экономическая, политическая — требует психологической подготовки. Иначе свобода от многочисленных административных запретов воспринимается как вседозволенность.
Сотрудники милиции добавляют к этому правовой нигилизм подростков, когда большинство уже перестало бояться правоохранительные органы, но еще не научилось уважать закон. А ведь милиция теперь единственная организация, которая хоть как-то занимается непутевыми детьми — принятый год назад Закон «Об образовании» освободил школу от хлопот воспитания и образования, как это было принято говорить в советское время, «трудных подростков». Нынче, как только им исполняется 14 лет, их отчисляют. И никого, кроме сотрудников подразделений по предупреждению правонарушений несовершеннолетних, будущее этих ребят не интересует. А оно — смутное: трудиться наше законодательство разрешает с 16 лет, но сегодня и шестнадцатилетнего устроить на работу практически невозможно — кругом полно взрослых безработных.
Плюс к тому социальное расслоение общества. Треть малолетних преступников — из малообеспеченных и беднейших, каждый второй — из неполных семей.
Сегодня каждый третий подросток зарабатывает себе на жизнь. Способы разные. Есть легальные — такие, как мойка машин, перепродажа бензина, распространение газет. Но в крупных городах приобщиться к такому труду не так-то просто. Все моечные и торговые точки уже давно «забиты», и у каждой есть свой взрослый «опекун». А еще можно сколотить группу из сильных сверстников и «качать» деньги с соучеников по школе, техникуму. В Самаре, например, в дни выдачи стипендий в техникумы приезжают сотрудники милиции.
И все же один из самых распространенных видов бизнеса среди ребят — так же, как и у взрослых — перепродажа. Но в отличие от старших товарищей, молодая поросль более изобретательна и уже неплохо разбирается в конъюнктуре. В той же Самаре 10-летние ребятки организовали около дискотеки торговлю презервативами.
А есть и другие способы обогащения — криминальные. И воровство на первом месте. Среди девочек «первой древнейшей профессии» все популярнее становится такая: обслужив богатого клиента и получив с него деньги, юная «жрица любви» начинает шантажировать — мол, если не заплатишь еще, и гораздо больше, подам в суд за совращение несовершеннолетней. Как правило, срабатывает. Если клиент артачится, исковое заявление все-таки попадает в суд, но ненадолго. После такого поворота событий мужчины становятся сговорчивее. И заявление из суда отзывается.
14-летняя Наташа Т. по прозвищу Копейка (некоторые ее услуги стоят доллар, а торгует Наташей мама) заработала таким образом три миллиона.
— Мы приближаемся к уровню 20-х годов, когда Россию захлестнула волна детской преступности, — говорит начальник отдела по делам несовершеннолетних УВД Самарской области Владимир Блинов. — И сейчас, как тогда, полно беспризорных. Только 70 лет назад это были в основном сироты, а сегодня бегут из дома. Такие родители.