Певец божией милостью
На смерть Ивана Семеновича Козловского
И это случилось, произошло с извечною простотою. На 94-м году умер Иван Семенович Козловский — человек, родившийся в селе Марьяновка Киевской губернии 11 (24) марта 1900 года…
В энциклопедиях появится теперь и дата кончины — 21.12.1993.
Но только мы, современники, будем до конца сознавать и реально чувствовать, чем был и стал КОЗЛОВСКИЙ в нашем искусстве, в нашем сердце, в нашей жизни и в нашей духовной жизни!
Великий певец, он стал—в силу природного и особого человеческого дара — национальным певцом-художником. Нечто большее, чем только голос и мастерство, возвели его, в ряду немногих, на Олимп совести, приблизив к каждому из людей и тем обессмертив. Удивительная способность его не только чувствовать характер сценического образа, но и передавать свою внутреннюю причастность к тому, что происходит в душе героя, к той жизни, в которой рожден был этот герой, принесла Козловскому некое моральное право на исполнение его партии, был ли это Юродивый в «Борисе Годунове», Ленский в «Онегине», Берендей в «Снегурочке», Баян в «Руслане и Людмиле», Владимир Игоревич в «Князе Игоре», или Фауст. Лоэнгрин, или Альфред в «Травиате».
Козловский жил в своей музыке — он «читал ноты», будто они были записаны в потаенной книге, хранящейся в его душе. А душа его — человека, глубоко верующего, — была всей своей внутренней жизнью сопряжена с жизнью высокой, с жизнью в Боге. И оттого все, что пел Козловский, не теряя характера, непосредственности, искренности, обретало еще и звучание символическое.
Он поклонялся Красоте. Он служил Искусству. Он любил всем сердцем Украину и язык ее песен. Он был русским артистом великой традиции.
Ум его и умение точно передать свою мысль были столь же поэтичны, прихотливы и глубоки, как и его поэтически страстная и тонкая артистическая натура.
Как интересно было говорить с Козловским! Как радостно было его видеть на сцене Большого театра, Большого зала Московской консерватории или в ложе Большого зала, где у Козловского было постоянное кресло, ибо на концерты он ходил постоянно.
«Все минулое (так и сказал: „минулое“, а не „минувшее“. — А. 3.) может засверкать в душе необычайным звучанием», — сказал мне однажды Иван Семенович, когда речь зашла об исполнении Евгением Мравин-ским Второй симфонии Брамса.
Минулое — засверкать в душе—звучанием…
Так и все, что создал Козловский, все, что он нам напел, все, что он для нас воспел, остается необычайным звучанием и будет сверкать в душе.
Искусство Козловского по влиянию на жизнь нашу и русское искусство может быть сопоставимо с искусством Шаляпина, которого Козловский боготворил.
В том, что искусство Шаляпина имеет мировое значение, никто не усомнится. А искусство Козловского?
Однажды Иван Семенович припомнил обращенные к нему слова Сталина: «Проси все, что хочешь, не проси только поездок за границу»… И Козловский не ездил за границу или почти не ездил. Но его мировое значение для меня несомненно так же, как несомненно мировое значение русского искусства.
Репертуар европейский и отечественный, классический и современный (незабываемо его исполнение, скажем, сочинения Бенджамина Бриттена «Серенада для тенора, волторны и струнных», народные песни, церковные песнопения —все в голосе Козловского обретало хрустальную теплоту высокой правды и сострадания к живущим на земле. Он как бы воспитывал в нас все эти годы необходимое для жизни чувство сострадания к ближнему.
«Горними тихо летела душа небесами»…