Борис Ельцин: как президент, я больше других заинтересован в социальной стабильности
Президент России отвечает на вопросы газеты «Известия»
— Борис Николаевич, проект Конституции опубликован. Вплоть до последнего дня в кремлевских кабинетах в проект вносили всевозможные изменения, что вызвало критику в печати, подозрения в тайных намерениях разработчиков.
Подготовка новой Конституции заняла три с лишним года. Она стала центром притяжения лучших профессионалов юристов, по сути дела всех политических сил. Пожалуй, не было еще государственного документа, вокруг которого кипело бы столько страстей и горячих дискуссий. Воистину, проект Конституции рождался в муках. Тем выше значимость того, что работа завершена.
Если кратко, то хроника последних событий была такова.
Первого ноября заседала Комиссия конституционного арбитража, которая вынесла шесть решений по оставшимся спорным вопросам. На встрече с руководителями субъектов Федерации 3 ноября 1993 года было предложено создать временную рабочую группу, чтобы учесть предложения, высказанные на встрече. Такая группа из 10 человек работала в течение суток. Четыре статьи Конституции приняли новый вид.
Была создана также специальная редакционная группа, в которую вошли крупные ученые-филологи, профессиональные редакторы-юристы, специалист по определению терминов (есть и такая наука). Директор Института русского языка РАН созвал ученый совет по обсуждению проекта. Утром 8 ноября у меня на столе лежал завизированный ими проект с сопроводительной запиской С. А. Филатова.
К середине дня работа была полностью завершена. Скажу для историков, подписал проект Конституции, и как говорится, поставил последнюю точку 8 ноября 1993 года, в 15 часов 15 минут.
— Завершение работы над проектом Конституции в какой-то мере — результат, к которому привели Ваши решительные действия этой осенью. Но случившееся в октябре вызывает очень неоднозначные оценки в обществе. Не кажется ли Вам, что трагические октябрьские события явились прямым следствием 21 сентября — начала «поэтапной конституционной реформы»?
— Политическая драма, разыгравшаяся в те дни в России и завершившаяся трагедией — трагедией людей, общества и политических институтов, — предельно обнажила природу политического тупика, в который мы попали до 21 сентября и из которого до сих пор пытаемся выбраться.
Октябрьские события, конечно, связаны с Указом № 1400. Этот Указ вошел в формальное противоречие с действующей Конституцией и резко обострил конфликт с Верховным Советом. Действия Верховного Совета привели в свою очередь к кровавым событиям в Москве. Такая последовательность событий делает мишенью для критики политику Президента, его решения, его команду.
Если не обращать внимания на веер не слишком убедительных аргументов, начиная от обвинения в том, что Президент проигнорировал итоги апрельского референдума, и заканчивая подозрениями в попытке избавиться от оппозиции; если сконцентрироваться на аргументах наиболее серьезных, то они окажутся не столь многочисленными. И все они основываются на трех «китах»: Конституция, представительная власть, демократия.
Итак, Конституция. Каково соотношение между двумя ценностями — святостью закона (который как бы охранялся депутатами) и политической целесообразностью (которой якобы руководствовался Президент)?
При прямолинейных рассуждениях закон всегда побеждает. Но давайте вспомним, что старая Конституция родилась в 1978 году в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике. РСФСР была составной частью другого государства — СССР. Потом появилось новое государство — Российская Федерация (Россия).
Плавное, хотя и не без осложнений, превращение одного государства в другое сопровождалось долгой, постепенной трансформацией Конституции. К старой Конституции, не меняя ее сути, добавляли новые слова. Вводились новые институты (Президент). Причем с намерениями не повлиять на советскую основу.
В результате Россия имеет странную, никогда не принимавшуюся Конституцию. Нельзя же всерьез рассматривать процесс латания, переименования и внесения поправок принятием Конституции. Молено ли говорить о Конституции государства, если ее статьи принимаются органом, имеющим только временный регламент работы, с систематическим нарушением этого регламента? Можно ли призывать уважать Конституцию, если сам процесс ее возникновения пронизан попранием закона?
Представительная власть и демократия. Когда власть, даже в результате прямых и свободных выборов, делегируется единственному органу — Съезду народных депутатов, конституционно-монопольному и безответственному, ничем не ограниченному ни в рамках закона, ни в рамках традиции, то это всегда чревато узурпацией власти. Что и произошло.
Наличие представительного органа власти вовсе не обязательно означает демократию. Демократия — это власть народа над всеми государственными институтами. Чтобы эта впасть была реальной, необходим баланс между ветвями государственной власти.
Мне кажется, в проекте Конституции, который вынесен на референдум, такой баланс найден. Не тот хрупкий и не работающий, как до 21 сентября, а практичный, позволяющий и обеспечивать жизнь страны, и проводить реформы, и, если потребуется, выйти из кризиса.
— Как бы Вы охарактеризовали период с 21 сентября по 12 декабря этого года?
— Скорее, это вопрос для историка. К тому же будущего историка — «Большое видится на расстоянья».
Если говорить о текущих политических оценках, то я бы сказал, что это время бесславного конца советской власти. После августа 91-го года закончилось время «руководящей и направляющей роли КПСС». Однако тогда реформаторы, в том числе и я, недооценили огромной противодействующей силы Советов. Как оказалось, организационная основа этих органов смогла заменить собой умиравшую идеологическую основу. Советы стали по сути политическим оплотом антиреформаторских сил.
Сейчас советский тип власти уходит с исторической арены, но, подчеркну, не разрушается, а, скорее, демонтируется. На его месте сразу же появляются основы по-настоящему представительных учреждений. Пока только основы.
Полноценными органами представительства новый федеральный парламент, новые «думы», «собрания» и т. п. станут лишь со временем, когда создадут новые политические традиции, новый способ политического мышления, новые процедуры.
Примечательная черта нынешнего периода — это, говоря управленческим языком, комплексность государственного строительства. Ведь если 12 декабря 1993 года граждане страны проявят ответственность, — а в этом у меня сомнений нет, — то Россия обретет наконец полноценную демократическую основу. Одновременно или почти одновременно народ будет иметь и первую демократическую Конституцию, и нормальный парламент. Будет продолжена нормальная деятельность Конституционного Суда, активно работающих сейчас Верховного и Высшего арбитражного судов, будет действовать правительство. Вслед за этим будут избраны представительные органы власти субъектов Федерации, местного самоуправления.
Нынешний этап конституционной реформы — самый трудный, по крайней мере для Президента, взявшего всю ответственность на себя. Конечно, с точки зрения демократии это ненормально. И чем короче этот период, тем лучше. Поэтому был назначен сравнительно небольшой срок для подготовки и проведения выборов в Федеральное Собрание.
Вместе с тем я отвергаю обвинения в авторитарном характере деятельности президентских и правительственных структур после 21 сентября. Достаточно припомнить историю с введением и отменой цензуры, чтобы убедиться: мы стараемся управлять в этот тяжелый период, соблюдая гражданские права и свободы.
У Президента нет намерения идти на нарушение прав и свобод человека, даже во имя благой цели, такой, как, например, борьба с преступностью. Ее ужесточение не должно сопровождаться нарушением элементарных прав честных людей. Считаю, в этой борьбе не должен пострадать ни один невиновный, но и ни один виновный не должен уйти от ответственности.
И если уж искать какие-то исторические параллели, то я бы сравнил это время с периодом пребывания у власти Временного правительства России, особенно после июня 1917 года. При всех его ошибках и недостатках оно стремилось установить в России демократическую республику. Тогда этому помешали большевики, ввергнув страну в гражданскую кровавую войну. Сейчас, спустя 76 лет, у российского народа появилась фактически первая возможность свободного выбора пути. Только после 12 декабря без лицемерия можно будет произнести известную фразу: «Народ заслуживает то правительство, которое имеет».
— Не слишком ли мы благодушны в оценке ситуации, не чрезмерно ли уверены в том, что окончательно распрощались с коммунизмом? Как Вы относитесь к мнению тех, кто считает, что Вы совершили ошибку, не отстранив от участия в выборах коммунистов всех мастей?
— Пока большевизм или фашизм живы, будет существовать опасность насильственного захвата власти. По самой своей природе эти родственные идеологии, во-первых, считают насилие вполне обычным средством достижения целей. А во-вторых, они не мыслят себя в рамках нормальной политической конкуренции, по своей природе не склонны с кем-либо делить власть. Эти идеологии признают только свою монопольную власть. Весь исторический опыт подтверждает это. И большевизм, и фашизм могут лишь использовать демократический механизм для прихода к власти. Но, получая ее, уничтожают саму возможность свободного выбора народом своей судьбы.
Во многих странах Запада коммунистическая или фашистская опасность сегодня невелика. Там вот уже много лет радикальные партии не набирают сколь-нибудь значительного числа голосов. Мощный средний класс за них не голосует. Хотя мне кажется, что страны с развитой демократией несколько убаюканы своим стабильным экономическим и политическим развитием. В России же недооценивать коммуно-фашистскую опасность просто безрассудно. Слишком много людей искалечено большевистским мировоззрением, слишком глубоко оно вошло в сознание определенной части населения, слишком слаба наша демократическая система, слишком тяжело еще экономическое положение страны. Эти и другие факторы составляют не самый лучший фон для декабрьских выборов и референдума.
Существует, конечно, соблазн (и Президента к этому многие подталкивают), пользуясь ситуацией, отсечь коммунистов и родственные им партии от участия в выборах. Однако не думаю, что такой шаг будет верным.
Если уж мы решили создавать правовое государство, то должны мыслить и действовать в рамках логики права. Возможен запрет на участие в избирательной кампании откровенно преступных организаций. Другое дело — не давать легальной возможности выдвигать своих кандидатов и агитировать за них партиям только потому, что они выступают против реформ. Если мы на это пойдем, то почти ничем не будем отличаться от большевиков, которые сначала запретили, а потом репрессировали оппозиционные политические силы за их неприятие советской власти.
Исключить эти силы из политического процесса вправе только судебные органы. Только в открытом судебном процессе, с соблюдением всех законных процедур можно решить, отвечает ли та или иная партия правовым требованиям демократической системы.
Кроме этого, запрет на участие коммунистов в предвыборной кампании усилил бы напряженность в обществе. Сегодня, когда определенная часть людей не воспринимает пока ценности демократии и конкурентного общества, когда понятие «собственник» многие еще не относят к себе лично, исключать представительство таких сил — значит переносить борьбу мировоззрений из стен парламента на улицу, провоцировать нелегальные формы протеста.
Если уж мы говорим о свободном выборе народа, то обязаны создать условия для действительно свободного выбора.
— Распространено мнение о том, что целостную Конституцию нам принимать пока рано. Мол, раз уж общество не вышло из состояния кризиса, нужно ограничиться временным «Конституционным актом», определяющим устройство федеральной власти на переходный период. Да и новой Конституции многие прочат короткую жизнь: может ли она быть долгой в условиях экономической и политической нестабильности?
— Во-первых, если возможен некий временный «Акт» о федеральной власти, как предлагали некоторые, то что мешает нам принять Конституцию целиком? По разделу о правах человека в обществе согласие уже достигнуто. Зачем же откладывать «на потом» его принятие? И с конституционным оформлением сферы федеративных отношений также нельзя медлить. Разве не ясно, что любая задержка с принятием Конституции грозит усилением дезинтеграционных процессов? Искусственное затягивание решения конституционной проблемы, прямо скажем, чревато угрозой для целостности России.
Во-вторых, я, честно говоря, не очень понимаю, окончания какого «переходного периода» нам предлагают дожидаться? Кто должен объявить об этом окончании? Сама новая Конституция нужна прежде всего для того, чтобы помочь нам стабилизировать ситуацию, выйти из экономического кризиса. Так происходило во всех государствах, которые сегодня принято называть цивилизованными и демократическими. Самая долговечная из ныне действующих Конституций — американская — была принята отнюдь не в период благоденствия. А нынешние Конституции Франции и Испании? Они как раз и положили начало длительным периодам стабильного и демократического развития этих государств.
— Почему было решено принимать Конституцию на референдуме?
— Мировой практике известны разные способы принятия Конституции. Чаще всего это делает высший представительный орган страны — парламент. Иногда созывается специальное Конституционное (Учредительное) собрание. В ряде случаев Конституции вводились в действие решением главы государства. И, наконец, референдум.
Всенародное голосование было бы не нужно, если бы съезд выполнил свое постановление и принял новую Конституцию. Если бы весной или в начале лета удалось договориться с Верховным Советом о проведении выборов в Учредительное собрание для принятия Конституции, то политическое развитие страны пошло бы иным путем.
Считаю, что в нынешних условиях для России путь всенародного голосования предпочтительнее. Более того, сейчас он является единственно возможным. Федеральное собрание будет избрано через месяц. Ему понадобится какое-то время, чтобы обрести нормальный рабочий ритм. Это неизбежно вновь отложило бы момент принятия Конституции.
Над таким документом можно работать бесконечно. Не исключаю, что снова пошли бы бесконечные дискуссии чуть ли не по каждой запятой.
Новый парламент сам нуждается в законных основаниях его компетенции, а такие основания как раз и содержатся в новой Конституции.
Кроме того, пока старая Конституция продолжает действовать, существует возможность реставрации власти тоталитарного характера, власти Советов.
Есть еще одна причина, настоятельно диктующая быстрое принятие новой Конституции. Без нее, без правовой базы, без нового законодательства будет во сто крат труднее справиться с разгулом преступности, с неуважением к праву и к правам граждан. Конституция нужна для создания твердого правового порядка, ибо только он обеспечит безопасность граждан.
Далее. В нынешней российской Конституции приостановлены некоторые статьи, касающиеся федеральных органов власти. Если бы мы не пошли на референдум, то проблема этих «белых пятен» в Конституции перешла бы по наследству Федеральному собранию. И здесь снова проблема. Работая над новой Конституцией, нужно было бы срочно штопать старую. То есть опять становиться на порочный путь бывшего съезда и Верховного Совета. Ну сколько можно?
Есть еще одно важное обстоятельство. В работе над проектом Конституции были задействованы мощные силы — и Конституционная комиссия бывшего съезда, и Конституционное совещание, на котором был представлен широчайший спектр различных политических и общественных сил. Это и субъекты Федерации, и различные партии, движения, общественные организации, специалисты в области права, представители федеральных властей и депутаты, и министры, и члены судов, и представители местного самоуправления. По представительству Конституционное совещание, по сути дела, не имеет себе равных в России.
Если бы происходили специальные выборы Учредительного собрания, я уверен, что в него были бы избраны в большинстве участники Конституционного совещания.
И действительно, Конституционное совещание выполнило самую трудоемкую часть работы любого Учредительного собрания — обсудило и разработало проект Конституции.
И именно потому, что вокруг проекта Конституции сложилось согласие представителей общества, нет смысла ставить его вновь на обсуждение какого-либо выборного органа (которого еще нет), а есть прямой смысл обратиться к народу.
— Сможет ли простой избиратель разобраться в хитросплетениях конституционного текста? Не будет ли он голосовать, так сказать, вслепую, по принципу доверия либо тем, кто эту Конституцию предложил, либо ее противникам?
— Возможно, кто-то будет голосовать именно так. И в этом нет ничего предосудительного. Возможно, кто-то вообще воздержится от голосования по Конституции, считая себя не способным принять самостоятельное решение. В этом случае он доверяет решение вопроса большинству голосовавших россиян. Но, думаю, большинство граждан России, безусловно, может вынести самостоятельное суждение о том, соответствуют ли положения Конституции его, гражданина, интересам.
Вынося проект Конституции на всенародное голосование, мы исходим из того, что его содержание все же достаточно понятна для каждого дееспособного гражданина.
— Иногда утверждают, что проект Конституции выражает интересы достаточно узкого социального слоя, как говорят сейчас, «новых русских», попросту — богатых людей. Каково ваше мнение на этот счет?
— Мне не раз приходилось слышать такие суждения. Но я не могу согласиться с ними. Как раз наоборот, в Конституции найден достаточно точный баланс интересов разных социальных групп — и новых, и старых, разных народов, которые проживают в России. И самое главное — разных людей.
Конституция, за исключением раздела переходных положений, рассчитана не на короткий отрезок из нескольких лет, а на перспективу. И прежде всего потому, что в ее основу заложен принцип многообразия. Именно он наиболее точно отражает специфику российской жизни, исключает всякую унификацию и стремление причесать всех под одну гребенку.
Конституция исключает даже саму возможность пресловутого «слияния наций», утраты самобытности регионов, примитивной уравниловки. В ней проводится принцип свободы идеологии и многопартийности, свободы совести, убеждений и выражения своих взглядов. Впервые в Конституции России в полной мере признается частная собственность как основа свободы человека.
В целом российская Конституция обеспечивает необходимые условия для того, чтобы человек смог реализовать себя и свои способности. Это — важнейшее направление деятельности всего государства. В то же время Конституция провозглашает принципы социального государства. Другими словами, государство обязано приходить на помощь людям в трудных ситуациях, при решении наиболее сложных проблем.
Мы сохраняем мощную и дееспособную систему социального обеспечения.
Все это не риторика, не уступка оппозиции. Это принципиальная линия, которую мы старались проводить даже в самые сложные моменты. И намерены проводить впредь.
— Недавно вы приняли ряд решений по проблеме федерализма. Имеем в виду ваши указы, связанные с провозглашением «Уральской республики». Вы считаете, что такой путь не является приемлемым для нового российского федерализма?
— Начну с конституционного аспекта.
В так называемой «Конституции Уральской республики» говорится, что правовой статус «республики» определяется основами конституционного строя Российской Федерации. Но ведь для областных властей не секрет, что эти основы, принципы организации власти и принципы федеративного устройства включены в проект Конституции Российской Федерации, выносимый на голосование 12 декабря.
Таким образом, оказывается перевернутой вся логика конституционного процесса. Часть целого — Свердловская область — определяет принципы своего бытия, не дожидаясь установления более общих принципов со стороны целого — Российской Федерации.
Принятие «Конституции Уральской республики» невозможно рассматривать иначе, как попытку шантажа федеральных органов власти. В федеративном государстве правовые акты субъектов Федерации должны соответствовать федеративным правовым актам, но не наоборот.
Ссылки областных властей на волю граждан неосновательны. 25 апреля этого года в области состоялось не голосование, а лишь опрос общественного мнения по этой проблеме. Это дважды было подтверждено решением суда — областного и Верховного суда Российской Федерации.
— Еще одна тема, которая волнует наших читателей, — полномочия Президента. Многие утверждают, что они по новой Конституции станут чуть ли не императорскими.
— Тем, кто так говорит, если, конечно, они не сознательно вводят в заблуждение, я бы посоветовал перечитать учебники истории. Они бы увидели, что императорам, самодержцам вообще ни к чему Конституция. С нею они уже не императоры. То же самое относится и к диктатуре, и к любой другой форме неограниченной власти.
Конечно, современные диктатуры любят украшать себя Конституциями. Но там они не больше, чем кусок бумаги. Тому же Сталину Конституция ничуть не мешала быть кровавым тираном.
Новая Конституция будет иметь прочные юридические гарантии от неограниченной власти. Во-первых, это — свобода разномыслия, а во вторых — правовой и демократический характер самого механизма властвования.
Не буду отрицать, полномочия Президента в проекте действительно значительные. А как бы вы хотели? В стране, привыкшей к царям или вождям; в стране, где не сложились четкие группы интересов, не определены их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительская дисциплина, где вовсю гуляет правовой нигилизм, — в такой стране делать ставку только или главным образом на парламент? Да через полгода, если не раньше, люди потребуют диктатора. Такой диктатор быстро найдется, уверяю вас. И, возможно, в том же парламенте.
У каждого времени свой баланс власти в демократической системе. Сегодня в России этот баланс складывается в пользу Президента. Не случайно почти все, кто за реформы, согласны с такой моделью. Дело тут не в Ельцине, а в осознании людьми необходимости иметь должностное лицо, с которого можно спросить.
Но это — общий подход. Если же говорить об отдельных полномочиях, то вы сами можете убедиться, насколько далеки они от «императорских». Власть президента ограничена тем, что основные направления политики он осуществляет в рамках и на основе Конституции с достаточно жесткими нормами. Реальным противовесом самовластию служит Конституционный суд — уже с подлинными механизмами защиты своей независимости. Президенту дано право выносить тот или иной вопрос на референдум. Разве это диктаторство? Разве возможность парламента квалифицированным большинством преодолеть президентское вето не свидетельство баланса между властями?
Если непредвзято сравнить полномочия Президента и полномочия Федерального собрания, то нельзя не признать, что они являются равноправными и равносильными выразителями и исполнителями верховной власти народа. В случае конфликта по Конституции в одних вопросах последнее слово остается за парламентом, в других — за Президентом.
Не исключаю, что кого-то пугает право Президента распускать Государственную думу. Могу успокоить. Как Президент я больше других заинтересован в социальной стабильности. А любая, даже законная встряска в верхних эшелонах власти отдается тяжелым эхом в обществе. Кроме того, роспуск Госдумы предусмотрен лишь в строго оговоренных случаях.
Таким образом, у Президента России ровно столько полномочий. сколько нужно ему для выполнения своей роли по реформированию страны. Причем эту роль он присвоил себе че сам. получил ее не по наследству, а принял от народа в виде четкого политического мандата.
— Борис Николаевич, не исключаю, что после принятия Конституции парламент приведет Президенту те же аргументы о легитимности, которые Президент предъявлял бывшему Верховному Совету. Почему вы изменили свое решение идти на досрочные президентские выборы 12 июня следующего года?
— Доля Президента тяжела. Кроме государственных забот, ему практически не оставляют права на частный взгляд, на неофициальные мнения, даже на эмоции в ходе разговора с приятными собеседниками. Решения Президента, как известно, оформляются его указами и распоряжениями. Надеюсь, вы еще не забыли мой Указ о назначении досрочных президентских выборов на 12 июня 1994 года? И пока я не отменю этот Указ, он продолжает действовать.
Но признаюсь честно, у меня душа не лежит сейчас к досрочным выборам. И не потому, что боюсь конкуренции. В нынешнем году это уже второй референдум, на котором прямо или косвенно будет выражаться доверие Президенту. Когда я изорвал Указ о выборах 12 июня, речь шла о диалоге, компромиссе, о поиске гражданского согласия. Верховным Советом мой жест был отвергнут, и я вправе был взять свое слово обратно, но не взял, выразил лишь только свои внутренние ощущения, чувства.
Замечу, всенародное голосование не означает, что у Президента не будет выбора, это предложение всего лишь фиксирует юридическую возможность для Президента доработать до конца своих полномочий. Но и у Президента, и у правительства, о котором говорится дальше, и у судей всех судов, в том числе и Конституционного суда, о которых также говорится в Переходных положениях, всегда сохраняется право на отставку, на вотум доверия. Я же хочу еще узнать мнение Федерального собрания.
— Между тем, что написано в Конституции, и нашей жизнью, как говорят, дистанция огромного размера. Как сократить этот разрыв? Возможно ли это в условиях России?
— Действительно, для этого потребуются время и большие усилия. И задала не столько в том, чтобы привести в соответствие с Конституцией нашу жизнь, сколько в том, чтобы вернуть ее в нормальное русло, создать здоровую основу для стабильного развития России. Сегодня ясно, что это будет нелегко, но гораздо важнее другое. Мы убедились на практике, что это возможно.
Прежняя система оставила нам в наследство многое из того, от чего нужно отказываться. Оказалось, что невозможно реформировать КПСС, систему Советов. Мы простились с иллюзией придать социализму человеческое лицо. Но сама Россия, несмотря на все пережитое, сохранила в себе жизненные силы, могучий потенциал для возрождения. Даже непримиримая оппозиция вынуждена признать, что рынок, несмотря на свое нынешнее несовершенство, уже становится более эффективным, чем прежняя плановая экономика. Весь мир удивляет здравомыслие, и способность россиян за всей нынешней неустроенностью видеть главное — необходимость происходящих перемен.
Конечно, сегодня на поверхность выходит все самое темное, что десятилетиями прикрывалось парадными фасадами так называемых «гостевых маршрутов». Но я верю, все это преодолимо. Мы понемногу выходим из тупика, в который зашли, следуя коммунистическим догмам.
Вы спрашиваете, можно ли приблизить время, когда нормализуется жизнь в России. Думаю, что да. Именно для этого мы принимаем Конституцию, именно для этого мы укрепляем государство. Подчеркну, на демократических принципах.
Главное и решающее для нормализации нашей жизни — изменение позиций человека. И здесь, считаю, происходят заметные перемены. Уходит в прошлое упование на чудо, которое якобы может совершить новый руководитель. Теряет основу пресловутая приверженность революции. Постепенно возрождается личная инициатива, предприимчивость человека. Работать на себя стало не зазорно. И это после семидесяти лет жестких ограничений.
Конечно, нам еще долго придется изживать собственные недостатки, но сегодня уже ясно — дело это не безнадежное. Скажу больше, я верю, что мы добьемся успеха.