Был вооружен, и оказался очень опасен
Жуткая трагедия в Ижевске — там, как мы сообщали, командир ОМОНа расстрелял шестерых задержанных — аналогов в нашей истории, кажется, не имеет.
Даже в годы террора органы, прежде чем приставить пистолет к затылку не защищенного правосудием человека, оформляли хоть какую-то бумажку. А тут буквально через несколько минут после задержания — расстрел, бессмысленный и беспощадный.
Понятно, что люди, причастные к расследованию этого из ряда вон выходящего происшествия, с тревогой смотрят на прессу, опасаясь возможной журналистской скорострельности. И они правы: есть тут соблазн разоблачить, пригвоздить и сделать решительные выводы. Упаси нас Бог от такого греха...
В первой публикации о случившемся мы строго придерживались прокурорской версии, и наши читатели узнали лишь следующее: подполковник милиции А. Шепеленко сидел вечером в служебном кабинете, когда ему сообщили, что в окно его квартиры кто-то выстрелил. Он взял две патрульные машины, примчался в свой двор, задержал там шестерых молодых людей, при вез их на учебную базу ОМОНа, где всех шестерых расстрелял и застрелился сам. Теперь — подробности.
Во первых, А. Шепеленко не просто сидел в кабинете, а выпивал там с какими-то знакомыми. Экспертиза показала, что состояние опьянения у него было между легким и средним. По теории — ближе к среднему, по комплекции (рост — 185, вес — 120) — ближе к легкому.
Во-вторых, выстрел в окно — пока не факт. Что-то щелкнуло по кухонному окну квартиры Шепеленко (она на четвертом эта же) и пробило одно стекло. Второе стекло осталось невредимым. Никакой пули не нашли, зато нашли камешек на земле, что, впрочем, тоже пока мало что доказывает.
В третьих... Об этом писать труднее всего, но куда деваться. Шепеленко прекрасно знал всех шестерых парней. Все жили поблизости, учились в одной школе. Мало того, они учились вместе с сыном подполковника и бывали у него дома.
— Золотые были ребята, — считает соседка Шепеленко Антонина Середнева.
Соседи рассказывают, что еще кому-то из местных парней чудом удалось избежать безумного гнева омоновца. Одного, на пример, позвали домой пить чай минут за пять до приезда патрульных машин — он тоже сидел на скамейке с теми шестерыми.
А вообще картина захвата вырисовывается довольно четко. Есть люди, которые видели, как Шепеленко бегал под окнами с пистолетом, другие видели, как шестеро омоновцев забирали парней со двора.
— Я был дома, — рассказывает Леонид Ральников, — когда приехали машины и омоновцы повели ребят. Среди арестованных был и мой зять Артем Медведев...
Я побоялся вмешаться. Зачем, думал, мне, старому человеку, инвалиду, лезть в эти дела...
Шофер Артем Медведев был единственным из шестерых, кто успел обзавестись семьей. Сиротой остался годовалый малыш.
Погибшим было около двадцати одного года. Чуточку старше был уже отслуживший в армии Игорь Мальцев, сержант ГАИ. В тот вечер он был в штатском. В кармане у него, говорят, было удостоверение работника милиции, но и без того Шепеленко знал, с кем имеет дело.
Может возникнуть вопрос: не были ли задержанные пьяны? Экспертиза на этот счет тоже проведена, ее результаты пока неизвестны, но соседи в один голос утверждают, что ничего подобного за ребятами не замечали.
Наверное, не время и не место сейчас давать характеристики погибшим, но одно можно сказать точно: никто из них ни на каком учете в милиции не состоял.
Что я знаю о подполковнике Андрее Шепеленко? По документам можно писать портрет положительного героя и... отрицательного — материалов хватает на оба. Если кто интересуется поощрениями — вот они: многочисленные денежные премии (от давнишних 60 рублей до современных 6.000), благодарности, ценные подарки вроде часов на цепочке. Кто захочет сделать уклон в сторону взысканий, найдет и их. Вот, например, двухлетней давности строгий выговор — за поверхностное изучение кандидата в роту специального назначения. Нелестные строки из давнишней аттестации: решения принимает шаблонно, не контролирует службу суточного наряда, допускает грубейшие нарушения распорядка дня в роте...
Гораздо важнее архивных бумаг отзывы знавших его людей. И начальники, и подчиненные Шепеленко, и просто контактировавшие с ним по службе, говорят одно и то же: был необычайно смел, всю жизнь шел на нож и на ствол, выбивал пинком двери, скручивал преступников в бараний рог. Шепеленко спасал детей, освобождал заложников, ловил беглых заключенных. Бывал резок, но чаще — вполне добродушен. Выходец из артистической семьи, мастерски балагурил в компании, писал стихи. Выпивкой не грешил — это доказывают многократные внезапные проверки.
Ни у кого в голове не укладывается, как он мог положить вниз лицом шестерых знакомых ему ребят и всадить в каждого по две пули из пистолета Стечкина. (Кстати, пока неизвестно, был ли за ним лично закреплен этот двадцатизарядный пистолет, — данное обстоятельство тоже выясняется).
Практически все считают, что у 42-летнего Шепеленко, находившегося на суровой службе с 17 лет, лопнула от напряжения какая-то «пружинка».
— Нам, имеющим дело с преступниками, постоянно угрожают, — говорит начальник отдела по расследованию особо важных дел республиканской прокуратуры Владимир Никсшкин. — Испытал это на себе. Однажды открываю дверь квартиры, вижу, подложили мне оторванную у скульптуры голову, вымазанную красной краской. Намекают... Вот и Шепеленко, видимо жил под какими-то угрозами. Возможно, известие о выстреле в окно окончательно вывело его из себя.
Так какая же «пружинка» лопнула? Я посмотрел медицинскую карту № 50, заведенную на Шепеленко, и увидел, что в последний раз он проходил всестороннее обследование в марте 1990 года. В графе, предназначенной для гинеколога, психиатр написал: психика в норме. Бывал ли Шепеленко в последние три года у психиатра? В МВД Удмуртской Республики меня уверяли, что он наверняка проходил тестирование в психофизиологической лаборатории (оно проводится регулярно), но никаких документальных следов обнаружить не удалось.
Удалось, однако, выяснить, что командир республиканского ОМОНа в последнее время был перегружен и физически, и морально. Только за один квартал нынешнего года он 16 раз участвовал в сложных операциях по захвату преступников. За два дня до описываемой трагедии был отозван из отпуска, а за несколько часов — подвергнут критике на коллегии МВД. Правда, очевидцы утверждают, что критика была обычной, но для той напрягшейся «пружинки», возможно, только этого и не хватало...
Что же из всего написанного следует?
Первое: Нельзя, наверное, допускать, чтобы человек годами и десятилетиями ходил на ствол и на нож. Срыв от такого напряжения может наступить в любой момент, и никакие психиатры не выдадут гарантию на прочность той самой «пружинки». Но тут специалистам виднее.
На втором суждении можно настаивать более уверенно. Считаю, что не может быть в правоохранительных органах подразделений, где выше всего ценится умение хватать и стрелять и лишь в числе прочих достоинств — знание закона и понимание того, что его нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.
Я прямо спрашивал подчиненных покойного Шепеленко, с какой стати задержанных (непонятно за что) людей привезли на базу ОМОНа, а не в отделение милиции, где должны были по форме составить протокол задержания. Оказывается, они слепо выполняли приказ командира. Явно незаконный приказ.
Ну и в заключение — об общей обстановке, в которой случаются эти ЧП. Мне разрешили вместе со следователем прокуратуры посетить и базу ОМОНа, и двор, из которого забрали молодых людей. Во дворе между свидетелями возник спор: одни утверждали, что Шепеленко начал стрелять (в воздух) уже во дворе, другие говорили, что никаких выстрелов не слышали. Следователь Виктор Филиппов устало слушал спорящих. Я знал: сегодня ночью его подняли по другому кошмарному ЧП — пропала шестилетняя девочка, которая взяла у подружки велосипед покататься. Оказалось, ее изнасиловали и утопили в навозной жиже возле животноводческой фермы в пригороде Ижевска. При этом руки девочки связали за спиной, чтобы не барахталась... Филиппов вернулся с того вызова в четыре утра и, даже не перекусив, занялся делом ОМОНа. Так вот, в споре свидетелей возник переломный момент— нашелся еще один, который сказал: да что вы спорите? Я офицер запаса, в пистолетных выстрелах разбираюсь. Я вышел на балкон и сам слышал, как стреляли. Когда? Ну, примерно через час, как ОМОНовцы увезли парней.
Мы с Викторм Филипповым переглянулись, и утомленный следователь не смог сдержать нервную усмешку. Было ясно: уличные выстрелы через час — это какая-то новая история, пока неведомая...
Чему удивляться? В городе оружейников стреляют. И частенько без промаха.