Погром
Послесловие к митингу 23 февраля, о котором ни одна газета не пожелала написать правду.
…Вполне внушительная демонстрация пробивалась к Манежной площади с боями.
У самого вокзала кто-то из демонстрантов обнаружил в кабине проезжавшего мимо ЗИЛа еврея. Демонстранты остановили грузовик и, не мешкая, стали спасать Россию (на снимке). Через полминуты определить по лицу национальность пассажира грузовика было уже невозможно Милиция, наконец проявившая интерес к происходившему, начала нехотя отдирать нападавших.
Метров через 150—200 колонну демонстрантов «Трудовой России» перекосило от вида иномарки, застрявшей в автомобильном потоке на другой стороне улицы. Машину стали бить палками и камнями. Две сидевшие в машине девушки с ужасом ждали, чем это закончится. Стоявшие рядом милиционеры — тоже. Зазвенело лобовое стекло. Девушки закричали. Только тут милиционеры начали вяло растаскивать толпу.
Следующей жертвой пал чешский фотокорреспондент — с маленькой складной алюминиевой лесенки, какую фоторепортеры обычно берут на митинги. Демонстранты сшибли его и начали бить ногами по голове. И опять милиция не захотела обратить на это внимание.
В следующем случае, уже на подходе к Пушкинской площади, кто-то увидел тень бывшего отца московской милиции Аркадия Мурашева. «Трудовая Россия» в полном составе сменила направление движения и бросилась в переулок, куда ус» пел юркнуть Мурашев. Несколько тумаков ему досталось. Потом Мурашев пропал из виду. Демонстранты увидели примчавшегося с микрофоном наголо сотрудника русской службы Би-Би-Си Григория Нехорошева. Вырвали микрофон и несколько раз ударили. Он, не будь дурак, ответил. Помочь ему было по-прежнему некому.
От Пушкинской площади до Манежа демонстрация шла спокойнее. В шествие влилась хорошо организованная и еще лучше одетая группа подследственных по делу ГКЧП и их родные и близкие. Взявшись пол руки. Варенников. Павлов. Крючков. Тизяков. Бакланов и примкнувший к ним тележурналист Невзоров шли шеренгой во всю ширину Тверской улицы. Их спокойствие охраняли энтузиасты из числа народа и несколько человек с характерными профессиональными манерами.
Корреспонденту «МН» посчастливилось прогуляться в сопровождении подследственных до Манежной площади. Среди них особо выделялся бывший премьер-министр Валентин Павлов. Тюремные лишения, к счастью, не сказались на его известных внешних данных. На его лице, как и на лицах его подельников, блуждала приличествующая случаю улыбка, обозначавшая тихую, спокойную радость в праздничный день.
Тема разговоров подследственных во время движения была довольно однообразной: скрупулезно подсчитывали, кто, где, когда, сколько раз в последнее время выступил на людях. Чувствовалось, что это больная для всех тема и подельники пристально наблюдают за каждым шагом друг друга. Тизяков обижался на Лукьянова, который обещал непременно быть на демонстрации и не пришел. Проханов успокаивал, говорил, что вчера ужинал с Лукьяновым и получил подтверждение об участии в акции.
Невзоров цепко взял под руку Крючкова и стал интервьюировать его на самую важную для себя тему: смотрит ли семья Крючкова передачу «600 секунд». Сам Крючков, подергав руку и поняв, что вырваться не удастся, неопределенно покрутил головой, не желая делиться своими семейными тайнами, а жена Крючкова, до сих пор с обожанием глядевшая на Невзорова, не справилась с собой и с жаром заявила, что весь день семья только и ждет вечера, чтобы посмотреть «600 секунд». Невзоров понимающе покивал головой. Он так и не отошел больше ни на шаг из шеренги, репортерские навыки померкли перед перспективой на виду у всех пройти одним строем с подследственными.
Шеренгой подследственных руководил молодой подполковник. Видно было, что ему очень не нравилось, как они идут. Он то и дело командовал: «Встать, раз-два!». Шеренга замирала. «Всем выровняться!» — и подследственные начинали топтаться на месте, стараясь встать поровнее. «Шагом марш!» — и генерал армии, бывший председатель КГБ, бывший премьер-министр начинали движение. Апофеоз наступил, когда через оцепление прорвалась карликового роста старуха, одетая в какие-то лохмотья, с горящими глазами, перекошенным от восторга лицом, красным флагом в руках, и с хриплым криком «ура!» возглавила шеренгу. Счастье было недолгим, охрана убрала ее.
Надо сказать, что недолгим было и счастье подследственных. Когда шеренга подошла к грузовику с микрофонами, толпа смяла ее. Узкий коридор, который попыталась организовать охрана, не получился. Образовался затор, в котором застряли все. Павлов перестал улыбаться, Варенников начал материться. Крючкова не было видно вообще, его присутствие выдавал только душераздирающий крик Невзорова: «А ну пустить меня! Пустить!.. У меня на руках Крючков!». После этого подследственные вообще пропали из виду.
Сам митинг ярко продемонстрировал им полную историческую обреченность их дела. За время, пока они были в тюрьме, на политической сцене появились другие люди. Друзья по ГКЧП теперь только путаются под ногами, их идеологическим партнерам не нужны лишние конкуренты в борьбе за власть. Такие люди как Анпилов, Зюганов. Астафьев, давным-давно поделили все портфели в будущем правительстве и не пожелают поступиться ни одним. На митинге из всех подследственных дали выступить только Варенникову.
Да и подследственным, наверное, не сильно нравится вся эта компания. Когда Варенникова на пути к Манежной площади попросили возглавить колонну отставных военных, он наотрез отказался: «Я вместе со всеми…». Подследственные явно стараются держаться вместе, они не могут скрыть, что все эти макашовы, бабурины и аксючицы не ровня им, политической элите Советского Союза времен его расцвета. Может, теперь они и рады, что истерика, в которую превратился митинг 23 февраля, обошлась без их участия.
Виктор Анпилов потребовал от народа 17 апреля подняться на восстание против существующего режима. Сопредседатель Фронта национального спасения Илья Константинов призвал объявить кампанию гражданского неповиновения российским властям. Михаил Астафьев заявил, что народ должен с оружием в руках отстаивать свои конституционные права. Практически каждый из выступавших считал хорошим тоном призвать к вооруженному сопротивлению. В резолюции митинга записан призыв к формированию отрядов народного ополчения, а после митинга шла запись в эти отряды.
Все это тем более дико, что в который раз остается без всяких последствий. Почти каждое слово ораторов подпадало под статью Уголовного кодекса РФ об ответственности за призывы к насильственному свержению государственного строя. Между тем сводка ГУВД по итогам митинга носит более чем беззаботный характер:
«Представители ряда общественных организаций… с согласия мэра Москвы примерно с 16 часов на Пушкинской площади, площади Тверской заставы стали собираться для участия в шествии-митинге… В 16.50 участники мероприятия организованной колонной направились по Тверской улице к Манежной площади. Ко времени начала митинга в 18.25 число собравшихся на площади составило около 30 тысяч человек. Ими было развернуто более 200 флагов, в основном бывшего СССР, и около 30 плакатов и транспарантов (список наиб. характерных прилагается)… На митинге выступили 17 человек (список прилагается). В своих выступлениях ораторы подвергли критике президента и правительство России, требовали их отставки… говорили о необходимости привлечения всех лиц, виновных в развале СССР, к уголовной ответственности… В 19.40. по окончании митинга, прозвучала фонограмма песни „Священная война“, после чего собравшиеся стали расходиться. Руководство нарядами по обеспечению охраны общественного порядка осуществлял начальник ГУВД Панкратов и оперативный штаб».
Прокурор Москвы Геннадий Пономарев, к которому корреспондент «МН» обратился за разъяснениями, заявил, что, по имеющейся у него из ГУВД информации, ни одного дела в отношении участников митинга возбуждено быть не может. Что сотрудники прокуратуры не располагают аудио-или видеоинформацией о фактах избиения, свидетелями которых были корреспондент «МН» и сотни других людей. Что он категорически против того, чтобы работники прокуратуры сами ходили на митинги и записывали речи ораторов, так как это сделает их участниками митинга и лишит прокурорской независимости. Что прокуратура города несколько раз пыталась предъявить обвинения самым активным представителям оппозиции. После событий 22 июня прошлого года у Рижского вокзала, когда разъяренная толпа пыталась прорвать цепи ОМОНа, было возбуждено дело об административной ответственности за происшедшее в отношении Виктора Анпилова. Моссовет, депутатом которого он является, не дал согласия на привлечение Анпилова к административной ответственности.
А Верховный Совет РФ, по сообщению ИТАР-ТАСС, отклонил предложение депутата Молоствова рассмотреть на текущей сессии вопрос об активизации незаконных политических объединений и бездействии властей. При голосовании на совместном заседании палат оно не нашло поддержки. И не могло найти, ибо эти объединения, как правило, народные депутаты и возглавляют.
28 февраля, выступая на форуме «Гражданского союза». Президент России заявил, что события 23 февраля показали: «Сегодня перед нами стоит важная задача — не допустить взрыва контрреволюции». В последнее время все сильнее раздаются призывы к восстанию, гражданской войне, поэтому в подобных случаях должен применяться закон, сказал президент. Сказал уже в который раз и. судя по информации из прокуратуры, опять впустую.