На что надеются, чего боятся Студенковы-Бородины из Нижнего Новгорода
ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) и газета «Известия» при финансовой поддержке НИПЕК, Промторгбанка и фирмы МХМ продолжают исследование положения семьи во время экономических реформ (начато в № 18).
Анатолий ЕРШОВ, Евгения МАНУЧАРОВА, «Известия»
«Женщин на работу не принимаем» — предупреждают в отделе кадров автозавода «ГАЗ», прославленного создателя «Волг». И потому из всех возможных вариантов автозаводских семей мы выбрали ту, где побольше женщин. Интересно, как они живут и выживают в городе, где открыто попираются их права? Студенковы — потомственные автозаводцы, судьба каждого из них накрепко связана с предприятием. Вместе с тем не оторвались они и от земли — от той деревни, где жили деды. Это характерно для жителей городов, где развивалась индустрия в советское время. Мы выбрали их еще и потому, что это — большая семья: двое детей (девочки), молодые родители, младший брат отца,, дед и две бабушки. И еще — много тетушек, а также двоюродных сестер. Словом, это мощный семейный клан, который не рвет внутренних связей. Такие материалы в серии «Семья» будут публиковаться ежемесячно. В № 18 был анализ доходов и расходов московской семьи — как они сложились на январь. Сегодня другое место действия, другое время — февраль. Другая тема — психологический климат заводской семьи: на что она опирается, чего страшится, во что верует.
Елена, тридцатилетняя мать двух дошколят Веры и Иры, работает на автозаводе — конструктором в технологическом управлении. Там прошло пятидесятипроцентное сокращение. Елена удержалась, но больше всего страшится новой волны увольнении. Сокращенные женщины (даже в 26 лет, как одна из Елениных коллег) так боятся остаться на улице, что идут на тот же автозавод уборщицами («Это можно, если, конечно, есть блат на заводе»).
Автозавод — залог обеспеченности семьи. Дочки Елены посещают детский сад и дважды в неделю учатся в «школе искусств». Положение дошколят в Нижегородской области не у всех такое благополучное. За год резко уменьшилось число детей в садиках. «Сокращение связано с увеличением платы и с закрытием ведомственных учреждений из-за тяжелого финансового положения» (так гласит статотчет по Нижегородской области). Но семья Студенковых отдает детсадику за двух дочек только две тысячи. Таковы льготы автозаводцев: если в штате оба родителя, предприятие берет на себя 80 процентов оплаты.
О потребительской корзинке Студенковых тоже заботится автозавод. Он организовал собственный торговый центр, где каждый работающий берет продукты и промтовары на 17 тысяч рублей в год и по ошеломляюще низким ценам. Бартерные связи завода с Китаем и другими странами позволяют наполнить этот центр импортными товарами.
Женщины, присутствовавшие в доме, когда мы разговаривали с семьей, в один голос рассказывали, как трудно сейчас удержаться на заводе: «Вот прошел во время работы кто-то со стаканом или с чайником по цеху — и все! Его снимут с работы, а обратно уже не примут». Преувеличение это или же нет, но по всему понятно: самый большой страх — остаться за бортом жизни.
Руководство завода старается снять такую фобию. В разговоре с нами председатель профкома Ю. Кулемин говорил о том, что нынешнее количество безработных в области пока составляет лишь один процент, а автозавод (хоть и по очень жесткому конкурсу) набирает , новых работников — и на те места, которые освободились при увольнении бездельников, и на третью смену, нужную для выпуска новой «Волги». Кроме того, недавно запущено здесь новое дизельное производство. Открываются в городе и новые коммерческие структуры, которые тоже набирают людей. Однако люди знают и другое: спад производства по стране идет, кризисная обстановка в промышленности остается. (В Нижнем Новгороде полностью не работали в конце прошлого года 3 предприятия, а на 37 — останавливались отделения производства).
Елене не выдержать бы нужный сейчас автозаводу темп и напряженность работы, не будь в семье других женщин: двух бабушек. Это ее мать Вера Владимировна Бородина, которая до пенсии работала на автозаводе в конструкторском бюро, и ее свекровь, Полина Ивановна, тоже пенсионер, в прошлом контролер ОТК. Елена живет с матерью, мужем, дочками и не производит впечатления несчастливой женщины. Ведь главная ее надежда — именно семья.
Настроение Веры Владимировны Бородиной. Матери Елены
На ней держится дом, и это ей явно и по силам, и по душе, и по убеждениям. Ей шестьдесят девять лет, она воевала в Отечественную. Счастливо, без ранений, прошла все четыре фронтовых года. Но недавно едва не погибла при нападении на квартиру. Соседей бандиты уже успели ограбить, а Веру Владимировну только швырнули на каменную лестницу у входа в дом.
Она убеждена: главный страх нижегородцев — перед уголовщиной, захлестнувшей город. Это особенно пугает людей, у которых есть дети. Ни на минуту нельзя выпускать .руку ребенка за пределами квартиры — что угодно может произойти на улице, во дворе, в лифте. Могут изнасиловать, избить, украсть. А жители полностью беспомощны. И не только потому, что нет оружия.
Вера Владимировна говорит, что такое же униженное бесправие она испытала, когда фашисты заняли в 1941 году Подмосковье (она жила тогда там). Страшные рассказы об издевательствах оккупантов заставили ее бежать из родных мест. Она стала санитаркой в первом же встретившемся ей советском госпитале. Но тогда она твердо знала: справедливость победит, оккупантов прогонят. А сейчас «мафия», которую она так боится, это — нижегородские урки, так сказать «свои». И она совершенно не уверена, что порядок будет наведен в Нижнем: «у властей нет власти». Безвластия она и боится.
В самом деле: в 1992 году в Нижегородской области было совершено 81,2 тысячи преступлений. Каждое восьмое — тяжкое. Число умышленных убийств увеличилось на 48 процентов. За год выявлено 33,2 тысячи преступников, а к уголовной ответственности привлечены только две трети. Милиция не скрывает от общественности свою тревогу, весь город знает о случаях изнасилования малолетних (4-5—6-летних девочек). Недавно прошли суды и приговорены к высшей мере наказания злодеи, виновные в смерти детей. Работники милиции вынуждены организовать в помощь себе родительские патрули около школ и домов. Вера Владимировна говорит, что она боится не только самого бандитизма, но также и «дикого капитализма», который, по ее мнению, порождает бандитизм. Оба эти страха характерны для старшего поколения в этой семье.
Чего хочет Вячеслав Анатольевич — родоначальник автозаводской династии Студенковых
Вячеслав Анатольевич — коренной нижегородец и всю жизнь проработал на автозаводе. Был поначалу наладчиком, потом мастером, начальником участка, заместителем начальника цеха. На пенсию ушел рано, считает, что еще мог бы поработать, но «не захотел подстраиваться, перекрашиваться».
Драма этого сильного человека в том, «что, проработав всю жизнь не за страх, а за совесть (ради Державы), он увидел свержение идеалов, которым поклонялся, внушал их подчиненным. Державы не стало. Как он считает, его обманули и товарищи по партии, они «предали идеи», «перекрасились», «только болтовня идет по стране».
— Ни во что я не верю: ни в коммунизм, ни в перестройку, верю только в собственный труд. И хочу только одного — работать на земле, — это он нам сказал, прощаясь.
Однако землю свою в деревне он приватизировал. Так что отношение к собственности у него вполне нормальное, и именно на нее он и надеется. Как и вся семья Студенковых. Все они хотят приватизировать квартиры, где живут (в новом доме). До сих пор у них это еще не получилось — какие-то непонятные сбои происходят в Автозаводском районе. Для них это еще один штрих «безвластия властей» и «болтовни верхов». От акций своего бывшего предприятия Вячеслав Анатольевич тоже не откажется (ГАЗ недавно стал акционерным обществом). Но и ставки на дивиденды не делает...
За весь долгий разговор нам не удалось узнать, чего он боится в сегодняшней предрыночной жизни. А может, ничего вообще? Недаром же в цехе, как сказали нам его бывшие подчиненные, рабочие называли его папой и тянулись под его руку...
Он больше любит спрашивать, чем отвечать. Нас допросил: «Почему люди враз меняют политическую веру? Разве можно всю жизнь верить в одно, а потом в одночасье разувериться?»
Но как бы в ответ ему прозвучал рассказ Веры Владимировны о том, что она именно в одночасье перестала верить в Бога. Родители были верующими. Она тоже твердо знала, что есть справедливый Бог, но вдруг попала на воину и увидела в госпитале крошево человеческих тел («Вот, понимаете, человек лежит тут, а его нога валяется там, еще там чьи-то руки отдельно лежат»). Ей казалось: сойдет с ума от страха и отчаяния, но не упрекала и не молила Бога, просто решила, что «его не может быть».
Разные люди в этой семье. Сестра Вячеслава Анатольевича — Галина Анатольевна Четверикова, которая присутствовала при нашем разговоре, не отказалась от Бога своих отцов. Она тоже знала страдания, но уповала на Бога, уповает на него и сейчас. Это истово верующий человек, знает все церкви в Нижнем Новгороде, отстаивает всенощные. Как только просыпается утром и бежит на работу, с первой же минуты и всю дорогу твердит молитву за Россию: «Прошу Господа послать нам такого человека, чтобы сумел навести порядок».
Больше всего нас интересовало, какое духовное основание даст эта семья своим младшим членам, какими и кем станут дочки. На это ответил отец — Анатолий Студенков, человек чрезвычайно современный. Он сказал: «Жизнь так динамична, что не надо загадывать, кем станет, какую профессию захочет выбрать Вера или Ира». Сейчас «пусть девочки накапливают знания» (они уже начали изучать английский язык, занимаются музыкой), а уж потом, лет через десять, «сами решат для себя, кем быть — электронщиками или. может быть, экологами. Тогда это будет виднее»... Елена согласно кивнула.
Мы поняли: у людей в этой семье (при всей разнице взглядов на жизнь) ничто не доводится до абсурда, не переходит в агрессию, антагонизм, не разрушает семейных устоев, заложенных старшими — главой рода Вячеславом Анатольевичем.
Надежды молодых мужчин — братьев Анатолия и Михаила
Им обоим нет сорока, оба работают на автозаводе. Анатолий — старшим мастером. Михаил — паяльщиком. Обоих категорически не интересуют ни политика, ни ее лидеры. Оба считают несправедливым, что их генеральный директор Борис Павлович Видяев прошел только в областные депутаты, а не выше. Его классическая директорская политика «кнута и пряника» им подходит Жесточайшая дисциплина прежде всего.
В Нижегородской области в прошлом году сокращены с предприятий 28,5 тысячи человек, в первом квартале этого года предполагается освободить около 5 тысяч. Уже сейчас число безработных — 22,1 тысячи человек. Такое положение братьям известно, но оно их внутренне не задевает. Они надеются на свое умение трудиться. Вот в этом их вера: «Ни для семьи, ни для страны нет другой опоры, кроме умения вкалывать».
И вкалывают. Не только у себя на заводе, а еще и на земле. Садовый участок семьи — четверть гектара. Урожай им дает удвоение заработка, а он не маленький — братья получают по 25 тысяч. Своей картошки (8 мешков), своих овощей и фруктов им хватает до нового урожая.
На рынке своими продуктами не торгуют, и вообще в коммерции не участвуют. Наступающего капитализма, не боятся. Но своего места в нем не ищут. Просто извлекают из него выгоды — на своем традиционном рабочем месте. Трагедия безработицы оборачивается для Анатолия благом. «Раньше я бегал по цеху, выгонял из углов курильщиков, а сейчас никого не надо заставлять работать, все боятся сокращения».
Оба не собираются сколачивать состояние, хотя коммерция и предпринимательство в Нижнем набирают обороты (каждый четверг по телевизионному коммерческому каналу «Курсив» рассказывают, сколько продано на очередном аукционе магазинов, мастерских, бытовых предприятий — таких уже более полутысячи).
Все это не для Студенковых. «Хлопотно, ненадежно, мешает семье, — сказал нам Анатолий и посмеялся.—Магазин стоит недешево. Таких денег, даже если все Студенковы сложатся, у нас никак не найдется». Да еще и рэкет. Действительно: «никакой жизни не будет, если втянешься в коммерцию».
Прежде чем рассказать об этой семье, мы побывали еще в нескольких семьях, связанных и с Автозаводом, и с «Красным Сормовом». И потому претендуем на некоторые выводы.
Первый, главный, — людям так осточертели разговоры о политике, что они впадают в политическую апатию. Их уже абсолютно не интересует, кто возьмет власть наверху. Важнее, чтобы ими хорошо управляла власть ближняя: директор. Его они готовы поддержать — если хорошо организовано производство (как теперь в А/О «ГАЗ»).
Сейчас для всех утяжелилась работа — и на производстве, и на огородах. Вечером семье важнее обсудить, как получше сохранить погреб от воров, чем пункты референдума («который то ли будет, то ли нет»). Вероятно, с этим связано падение интереса и к «актуальному» телевидению (Студенковы смотрят только сюжетные телесериалы), к прессе. И если сокращение подписки на газеты можно объяснить возросшей ценой, то причина равнодушия к экрану (который уже поставлен в квартире) объясняется только политическим равнодушием.
Второй наш вывод оптимистичнее. В приверженности семьи своему производству, в желании каждого ее члена «выложиться» на работе мы увидели одно из условий стабилизации экономики. Судя по всему, социальная политика руководства автозавода дает свои результаты: интересы предприятия и работника сейчас сходятся — выжить. Видать по всему, это пока удается. И потому вся атмосфера в доме Студенковых — спокойная. На наш бестактно-прямолинейный вопрос к Вере Владимировне, «была ли она счастлива в жизни», старшая хозяйка дома удивилась: «Почему только была? Я и сейчас счастливая». В этот момент на ее плечах висели вернувшиеся из «академии искусства» внучки. Вот такая была «розовая картинка».
А третий наш вывод с попыткой прогноза: не идем ли мы обратно к «России лапотной»? Где у каждого будет натуральное хозяйство...