Алексей Симонов: Государственный телеканал - это нонсенс!
С известным кинорежиссером, членом вещательной комиссии по лицензированию эфира беседует обозреватель «Известий» Валерий ТУРОВСКИЙ.
— Алексей Кириллович, вспомните одну из последних реплик последнего съезда: что-то вроде того, Бог с ней, с печатью, а вот уж электронную прессу надо контролировать тщательнее.
— Да, это чисто интуитивная, большевистская, генетическая потребность: как так, средства массовой информации могут оставаться без пригляда? Этого не может быть. Элемент растерянности у властей в достаточной мере прошел, а элемент неуправляемости в достаточной мере остался. И между этими двумя элементами как раз и лежит та столбовая дорога к свободе, которую мы с вами пытаемся обрести.
Давайте начнем с недавнего события — с Указа президента о создании Федерального канала. В любом обществе с обратной связью естественно возникает вопрос: была государственная, но относительно независимая компания «Петербург». Возникновение Федерального канала очень напоминает попытку президента объединить министерства госбезопасности и внутренних дел, имевшей всего-навсего целью — снятие Иванникова. Точно так же образование Федерального канала во главе с Бэлой Курковой подразумевало снятие Виктора Югина — как бы мы к нему ни относились.
Теперь посмотрим, как живут наши государственные телекомпании. Живут, как и наше государство, -— впроголодь. И давайте посмотрим на их положение не с точки зрения идеологии, а экономики. Если нам не по средствам содержать четыре нищих государственных канала, то, может быть, их следует объединить. Экономика логически к этой мысли подводит, но идеология этого не позволяет. Встает вопрос: в состоянии ли наш бюджет, про который мы все время слышим, что в нем сплошные дыры, в состоянии ли он оплачивать работу четырех каналов, делающих, в общем-то, посредственные передачи. Хозяйственно ли это? Разумно ли?
Тем временем на тех же самых каналах, у «Останкино» и у РТР, независимые студии приобретают (или получают по бартеру) эфир за делаемые ими программы. В сущности, собственных передач и по «Останкино», и по «России» сравнительно не так много: они не в состоянии освоить все эфирное время. Даже официальные, информационные передачи, которые считаются сугубо останкинскими или российскими, они, как правило, делаются в союзе с теми или иными спонсорами, которые никакого отношения ни к ТВ, ни к бюджету не имеют.
Без допинга, без спонсора, без какой-либо организации сейчас нельзя сделать никакую программу или передачу.
По-моему, телевидение, находящееся на содержании у государства, — это бесхозяйственность. Попытка закрыть все эфирное пространство дырявой сетью, на бедные деньги приводит к тому, что на государственных каналах мы имеем большое количество негосударственных вещателей. И в результате возникает полный беспредел с рекламой: независимый вещатель в свои программы вставляет и свою рекламу. Это дико соблазнительно — за государственный счет и за государственное время бесплатно торговать рекламой.
Максимум, на что у государства есть деньги, — это на полтора канала. И тут сразу возникает вопрос: «А что вообще такое государственный канал? Что это за нонсенс? Откуда вообще у государства деньги?» У государства нет денег — у государства есть наши с вами, налогоплательщиков, деньги. И никаких других денег у этого государства нет.
— Да, но в наше время первоначального бешеного накопления капитала у кого-то другого, а не у государства, такие деньги вроде бы уже и водятся?
— А этот другой уже и есть — я имею в виду те самые независимые компании, которые просто мечтают о собственном эфире. И готовы при этом на разные формы участия — акционирование, объединение, аренда.
Вот в Санкт-Петербурге есть компания «Русское видео» — компания достаточно успешная, удачливая, достаточно жесткая. «Русское видео» обратилось в вещательную комиссию сразу с двумя лицензиями — одна из них на четвертый, общеобразовательный канал в пределах Санкт-Петербургского региона. И хотело делать на этом канале «Российский киноканал». Естественно, этой лицензии мы им сейчас дать не могли.
— Почему? И почему это — «естественно»?
— Потому что до недавнего времени деятельность нашей комиссии была парализована тем, что два основных государственных вещателя. «Останкино» и РТР, не были залицензированы. И когда мы стали эти компании подталкивать к лицензированию, то выяснилось, что РТР, в силу особенностей своего рождения на антагонизме с властью, зарегистрировано как средство массовой информации, а «Останкино» вообще не было зарегистрировано. И сделало это только несколько месяцев назад.
Просто никому не приходила в голову необходимость регистрироваться и лицензироваться — зачем, если мы и так государственная компания? Вот этот существующий даже у демократов двойной стандарт по отношению к государственному и негосударственному будет давать о себе знать до тех самых пор, пока не выйдет закон о телерадиовещании. Более того, очень важно, в какой редакции этот закон будет принят. Потому что правила для вещателей эфира должны быть одни и те же. А у нас даже Правила дорожного движения разные: одни для нас с вами, и совсем другие для машин с «мигалками». И вот это желание, чтобы и государственное ТВ было с «мигалкой», не ослабевает. У нас ведь до сих пор сохраняется привилегия государства по отношению к частному лицу.
— До тех пор, пока государство будет придерживаться принципа: «Что хорошо государству, то хорошо и семье», до тех самых пор будет плохо и государству, и семье. Пока не перевернется формула: «Что хорошо семье, то хорошо и государству», «что хорошо потребителю, то хорошо и государству».
Так вот, потребителю осточертела бедность его государственного ТВ. Возьмем то же «Русское видео» или «Рэн TV», есть еще пара-тройка достойного уровня компаний, готовых заполнить эфирное время «Останкино», оплатить его и одновременно продать «Останкино» свою программу, как правило, первоклассную, на нашем убогом фоне.
И возникает простейшая мысль — существует четвертый канал, который не достигает 6% зрительской аудитории. Почему бы нам не начать тогда сосредоточивать экономические усилия на I и II каналах, а IV отдать этим набирающим мощь компаниям? Кто от этого потеряет? Никто. А зритель выиграет.
— Но зритель и проиграет. Сейчас нас справедливо волнует, что программы и передачи «Российских университетов» смотрят лишь от нуля до шести процентов телезрителей. «Ноль внимания» назвал свою статью в «TV-ревю» Юрий Богомолов. Но не хотелось, чтобы в горячке распродажи всего и вся мы лишили пусть и небольшое число российских телезрителей их естественного стремления к знаниям. Может быть, и в общеобразовательных программах, если их «развести» по разным каналам — от государственных до коммерческих — выделится свой лидер, отыщутся новые формы, появится конкуренция: на каком канале интереснее и с большей пользой для себя «оканчивать» российские университеты?
— Может быть, но это дело столь отдаленного будущего, что даже не знаю… Конкуренция, состязательность? Да сейчас если эта состязательность и заметна, так только в сфере новостей. Но и здесь происходят вещи, немыслимые для ТВ. Новости подаются либо в радиоварианте, либо новая информация звучит на фоне архивной «картинки». Вот вам пример: «Новости» и «Вести» дают информацию о том, что министерство внутренних дел Азербайджана разыскивает бывшего президента Муталибова, который скрывается где-то в Подмосковье.
Случись нечто подобное в США, американские журналисты из-под земли достали бы этого человека и дали бы в эфир интервью с ним. А тут Муталибов бродит где-то под ногами Останкинской телебашни, а наши тележурналисты бесстрастно докладывают информацию и успокаиваются на этом.
К тому же наши «Вести» и «Новости» делаются по принципу «покрыть — все», от Верховного Совета до проблем уборки улиц. Но если у вас от вашей бедности нет возможности покрыть все изобразительным рядом и впихивать в выпуск 20 сюжетов, сокращайтесь.
— Би-би-си дает 7—8 сюжетов и от этого их информационные выпуски вроде бы не становятся хуже наших.
— Да, надо элементарно сокращаться, поджиматься, давая место в эфире тем, кто в состоянии это место купить, освоить и сделать хорошую программу.
Теперь возникает ситуация на уровне лицензий, лицензирования. Прежнее существование при министерстве печати и информации, которое руководит всеми телерадиокомпаниями, координирует и финансирует их деятельность, — это уже анахронизм. Но ведь прямой резон решать эти проблемы на региональном уровне, отдавать эти деньги регионам, пусть сами этим занимаются. И что за необходимость иметь центральный орган, который вникает в дела всех компаний? Для чего?
Нет, но это привычка наша — как так, они ведь все были областными филиалами Гостелерадио, и эту традицию изжить невозможно.
А если бы эти деньги передать в бюджет области, то у местных вещателей Сало бы больше возможностей для маневров — от экономической и творческой независимости до полного права искать и находить себе партнеров, спонсоров, вливаться в коммерческие структуры.
— А вы не обольщаетесь относительно высокого нравственного потенциала наших коммерческих структур? Они скупят у государства все, станут полными владельцами купленной «вещи» и станут прокатывать в эфире только то, что быстро, очень быстро, еще быстрее сможет вернуть затраты.
— Нет, не обольщаюсь. Отнюдь. Но давайте попробуем сделать так: у одного стимул государственного вещания, а у другого — частного. Давайте попробуем, дадим им возможность не слиться в экстазе, а, наоборот, разделиться и посоревноваться. Может быть, что-то из этого выйдет?.. И попробуем сделать это не только на государственном, «центральном», а прежде всего на региональных уровнях. Если мы местных вещателей сделаем самостоятельными, они смо! ут объединяться, минуя ^центр. Они смогут от этого стать богаче и попросту интереснее. К тому же именно горизонтальные связи определяют лицо демократии, все остальное устроено пирамидально, а стало быть, тоталитарно.
На сегодняшний же день 99 процентов телевидения и 85 процентов радиовещания привязаны к одним и тем же государственным вещательным средствам. И этот единый рубильник по-прежнему может быть включен и выключен, и мы снова станем смотреть. «Лебединое озеро».