November 26, 2022

Михаил Полторанин даёт «Уните» интервью в «ещё пьяной и сонной» Москве: Я спас президента Ельцина от нового государственного переворота

Под заголовком «Так я сорвал заговор против Ельцина» газета «Унита» опубликовала 9 января интервью с руководителем Федерального информационного центра России Михаилом Полтораниным, которое у него взял корреспондент газеты в Москве Серджио Серджи. В подзаголовке говорится: «Новый государственный переворот в России был уже почти осуществлен. И во главе был Хасбулатов, Председатель Верховного Совета. Я сорвал его». Михаил Полторанин, ближайший человек Ельцина, вновь на сцене как «старший брат» информации. Михаил Полторанин говорит: «Банды вооруженных чеченцев уже собрались в Москве, готовые выступить по первому приказу. 75 объектов, среди которых министерства, банки и ТВ». «Президент должен был бы снять министров безопасности и внутренних дел, которые обо всем знали». «Оппозиция вновь нападает, чтобы не допустить проведения референдума 11 апреля. Вольский? Мыльный пузырь, за ним — ничего. Вернее — только Горбачев…»

Новый государственный переворот был уже более чем готов за несколько недель до бурного «Съезда депутатов» 1 декабря. «Путч» по всем правилам. Со специальными вооруженными до зубов группами, захватом всех стратегических зданий столицы, от министерств до телекомпании, при молчаливом согласии министров безопасности (бывшего КГБ) и внутренних дел. А во главе — Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета, противник Бориса Ельцина.

— Кто же устранил эту трагическую перспективу?

— Это был я. Когда я понял, что происходило, я начал говорить, бить тревогу…

Михаил Полторанин. 53 года, заместитель премьера и министр информации, который отошел в сторону 25 ноября, «чтобы защитить Президента от нападок оппозиции», прервал перемирие. И пошел в решительное наступление. Это интервью он дал «Уните» в еще пьяной и сонной Москве, только что завершившей празднование Нового года и готовящейся отметить православное Рождество. Полторанин, который всегда отличался сангвиническим темпераментом, бурной энергией и острым языком, вернулся во всем блеске на политическую сцену спустя чуть больше месяца своей добровольной ссылки. Ельцин не мог обойтись без него. И действительно, как все и предполагали, «бульдозер Президента» несколько дней назад вновь пошел напролом, имея статус первого заместителя премьера, в качестве руководителя Федерального информационного центра России. Своего рода «старший брат», который будет контролировать средства массовой информации, ТВ и газеты от имени Президента. Он стал сильнее, чем прежде, говорится в «Уните».

Обвинения по поводу государственного переворота, заявления, что националистическая и хасбулатовская оппозиции все равно готовятся к тому, чтобы взорвать новые мины под молодой русской демократией, последовали в середине разговора, между звонками министра иностранных дел Козырева и бывшего государственного секретаря Бурбулиса. Мы сидели в доме пять по Страстному бульвару, недалеко от площади Пушкина. Это его прежний офис, изменилась лишь табличка при входе. Полторанин выдвигает серьезные обвинения. О Хасбулатове он говорит: «Это большевик, даже не коммунист. Всего лишь и только — большевик. Он говорит так: „Надо закрыть эту газету“. Или же: „Посадить этого в тюрьму, другого уничтожить“. Таков его стиль. Он очень опасен».

— Но чуть больше года назад Хасбулатов был вместе с вами…

Мы были в одной команде. Мы боролись за него, когда речь шла о том, чтобы избрать его Председателем Верховного Совета. Мы рассчитывали, что вместе сможем двигать реформы и развивать демократию.

— Но?..

— Но он вместо этого стал окружать себя сбродом, человеческими отбросами, стал заниматься своими собственными частными делами, открыто использовать свое служебное положение в личных целях специально тормозить все законопроекты, направленные на продвижение реформ, подрывать равновесие власти с тем, чтобы встать надо всеми. Я не имел права больше молчать и объяснил, что готовится. Да, Хасбулатов — большевик, и я обязан бороться с ним.

— Вы обвинили его в том, что он пытался осуществить государственный переворот.

— А вы как иначе могли бы оценить эту ситуацию? Есть Председатель Верховного Совета, который создает для себя вооруженную группу…

— Хасбулатов сказал, что создано это подразделение было раньше.

— Он всегда говорит одно, но потом делает другое. Повторяю: он создает вооруженную группу до пяти тысяч человек со школой специальной подготовки, которая уже подготовила отделение от «спецназа», отдает распоряжение приобрести еще сорок тысяч автоматов. Одновременно в Москву прибывают вооруженные до зубов группы чеченских боевиков, которые занимают весь гостиничный комплекс близ ВДНХ.

— Да что вы говорите!..

— Как что говорю? Они прибыли. Они были там в ожидании приказов. Тем временем Хасбулатов благодаря этим группам берет под свой контроль телевизионный центр «Останкино». Государственный банк, прокуратуру. Министерство иностранных дел и так далее. Семьдесят пять объектов. Одним словом, убирает милицию, которая подчиняется Министерству внутренних дел, и ставит своих людей. Скажите мне, как бы вы определили все это?

— Подождите, но это значит, что Ельцин на Съезде подписал соглашение о компромиссе с руководителем осуществлявшегося тогда государственного переворота?

— Да, но тогда вооруженные формирования были уже ликвидированы президентским декретом. Видите ли, в нормальной ситуации, в нормальной стране после всей этой подготовки Хасбулатова Президент должен был бы предстать на сессии Верховного Совета, выступить перед народом и объявить об отставке министра безопасности и министра внутренних дел, которые все это допустили.

— А министры были согласны с операцией?

— Не только. Они ее поддерживали. Президент все узнал от меня, а не от них.

— Таким образом, министры безопасности и внутренних дел допустили создание этих групп?..

— Особенно министр внутренних дел (Виктор Ерин. — Прим. редакции газеты «Унита»), который подписал и сдал объекты под охрану. Не информируя об этом Президента. По этой причине Президент должен был бы выступить в парламенте и сообщить о решении отстранить их. Кроме того, Ельцин должен был бы отдать распоряжение о том, чтобы приостановить деятельность самого Верховного Совета до завершения следствия. Вот что ему нужно было делать.

— А он этого не сделал. Почему он не смог это сделать?

— Он не столько не смог, сколько не захотел.

— Почему же?

— Ельцин — это человек, который сразу же чувствует определенные осложнения и старается не обострять ситуацию. Президент всегда верит в добрую волю людей.

Вернемся назад. К 25 ноября прошлого года, когда сообщение об отставке Полторанина, пришедшее после нескольких дней слухов, было расценено как частичная сдача позиций Ельцина под давлением лобби предпринимателей, которое возглавляет Аркадий Вольский. Они неоднократно требовали компромиссного решения по руководству правительством. После ухода Полторанина последовало назначение на новую должность другого преданного человека — Бурбулиса, его убрали с поста государственного секретаря и назначили руководителем группы советников Президента. Это породило новые вопросы. Что происходило вокруг Ельцина? (Вернувшись, и с более широкими полномочиями, Полторанин заявляет, что он ушел тогда просто для «тактического маневра». И усмехается).

— Это все было шуткой?

— Повторяю: тактическим ходом. Уйти я решил в июне. Я представил Ельцину проект реформы Министерства информации, но его невозможно было осуществить, потому что нужно бы изменить десятки уже действующих законов. Ельцин сказал мне: «Оставим это, подготовь другой вариант». Так и было. Сейчас мой центр в течение года должен будет упорядочить государственную информационную систему, как газетную, так и телевизионную. Будет создана «Информационная корпорация» журналистов, и правительство думает также о введении налога на пользование телевизором. Накануне Съезда Хасбулатов сказал Президенту: «Если вы не уберете Полторанина, мы разгромим всю команду Гайдара».

— А Ельцин?

— Спросил мое мнение. Естественно, он не собирался увольнять меня. Это я вытащил его из трудного положения, заявив, что надо сделать все возможное, чтобы спасти правительство Гайдара. Тогда я представил новый вариант реформы министерства и сказал Президенту: настало время осуществить нашу идею. Ельцин сделал указ. Я подал в отставку, а он сказал на встрече с группой главных редакторов газет: «Запомните, я не предаю своих людей».

Мы не собираемся бороться. Да и о какой борьбе может идти речь, когда люди не делают никакого различия между парламентом и правительством. «Они гры-зут ДРУГ другу глотки из-за кошельков», — так думают в народе. Однако же «эти» всегда готовы к наступлению. Они собирают силы. Проводят сбор подписей, чтобы провести «съезд» в марте, еще до референдума.

— С какой целью?

— Чтобы отменить проведение этого референдума и сыграть на дестабилизации.

— Но в том соглашении есть подпись в качестве гаранта председателя Конституционного суда. Кто посмеет?

— Просто. Верховный Совет соберется, примет решение о созыве Съезда и одобрит вариант Конституции советского типа. Если это произойдет. то Россия уже не будет существовать как государство. Она развалится.

— Насколько реальна опасность развала России?

— Я очень боюсь сепаратизма. Я — за единое государство. Если не будет введено разрешенное Конституцией президентское правление на два года, Россия развалится. Я даже об этом думать не хочу. И о том. что может произойти, например, на Дальнем Востоке.

— После декабрьских испытаний Ельцин сейчас сильнее или слабее? Вас восстановили, но нет больше ни Бурбулиса, ни Гайдара.

— Я бы не сказал, что Президент хорошо подготовился к Съезду. Все те, кто традиционно помогал в выработке стратегии, были удалены. Речь идет о Шахрае, Бурбулисе, обо мне. Именно мы на предыдущем Съезде выдвигали идею дополнительных полномочий, которая потом и победила. А теперь вот вам Скоков (секретарь Совета безопасности), Петров (бывший руководитель администрации Президента.— Прим, редакции газеты «Унита») — подготовители Съезда.

— Вы обеспокоены?

— Конечно. Доклад Ельцина был слаб. У Ельцина были гораздо более сильные выкладки, подготовленные нами, он должен был говорить о концепции Государства Российского, об экономической и политической реформе. Он должен был выйти на трибуну Президентом, а не ответственным за правительство. Но «эти» уговорили его в обратном. Да, действительно. Бурбулис сейчас несколько отдален, но он остается точкой отсчета. Он создает международный центр политологов под названием «Стратегия». Гайдар остается постоянным соратником. Ельцин имеет с ним прямой телефон: нажимает кнопку и вызывает его.

— Как вы оцениваете премьера Черномырдина?

— Дело в том, что правительство уже не имеет той самостоятельности, как прежде, и. следовательно, не столь важно, есть там Гайдар или нет. У правительства нет законодательной инициативы: все должно идти через президентский фильтр, прежде чем попасть в Верховный Совет. Премьер — честный человек. Он немного традиционалист, но хороший человек, сильный организатор. Важно не сдать его в руки популистов в Верховном Совете.

— Что вы знаете о партии Президента?

— Я поддерживаю эту идею. Президент без социальной базы будет всегда трепетать, как лист на осеннем ветру. Сказать, что базой является весь народ, — это слишком широкая концепция. Партией занимается, в частности. Бурбулис. Эта партия возникнет из различных демократических движений, из осколков партий левого центра и движений, которые нарождаются на пепиферии.

— Правда ли, что Юрий Скоков, координирующий работу Совета безопасности, очень могущественный человек, который плетет заговоры в тени?

— Бурбулису всегда приписывали самые темные дела. То же самое и со Скоковым: ему приписывают полномочия, которых у него вовсе нет. Другое дело, что он, как любой из нас, может надеяться, что Совету безопасности будут приданы не только консультативные, но и руководящие функции. Но Совет действует в рамках Конституции, и ему это не удалось бы.

— После столкновения на Съезде каковы отношения между Ельциным и Руцким?

— Просто рабочие отношения. В человеческом плане ничего не поделаешь. Руцкой одобрил обращение Ельцина на Съезде (против засилья Хасбулатова. — Прим, редакции газеты «Унита»), но затем пошел на трибуну и отвернулся от него. С помощью моего центра я попытаюсь сблизить и объединить все силы. Проблему отношений между властями надо решать.

— А что вы можете сказать о могущественном Вольском, руководителе Союза промышленников?

— Вольский — мыльный пузырь, за ним — пустота. Единственно, кто его поддерживает, — это группа Горбачева и сам бывший президент. После приватизации его организация приблизилась к правительству. Совершенно ясно, что я ничего не хочу сказать о Горбачеве. Он надеется на возвращение, но у него очень мало сторонников. О коммунистах и говорить нечего. То же самое среди патриотов. Его поддерживает, видимо, узкая прослойка интеллектуалов 60-х годов. А Вольский — это своего рода молот в руках Горбачева, который надеется потрясти могучее дерево России.

— Вы накануне Рождества были приняты в Ватикане. Что сказал вам папа римский?

— Это был частный визит. Мне интересно было углубить тему человеческой судьбы, найти ответы на причины деградации человечества в этом веке. У меня были неофициальные встречи с видными деятелями итальянского государства.

— А папа ничего не сказал вам о возможной поездке в Россию?

— Сначала надо было бы, чтобы все у нас углеглось. У нас слишком много пап. А у вас на Западе только один…

От редакции: Ну что тут скажешь?.. Очевидно. Михаил Никифорович, давая это интервью, находился в том же состоянии, в каком пребывала посленовогодняя Москва. Впрочем, его развязанности, политической безответственности, авантюризму нет предела. В этом убедилась уже не только Москва…

«Российская газета» 14 января 1993 года