Р. Хасбулатов: «Мы должны сделать все, чтобы не превратить этот съезд в позорище»… И ПРЕВРАТИЛИ!
Драка на съезде, грубо и зримо воссоздавшая нравы коммунальной кухни, меньше всего объясняется душевной переутомлснностью или эмоциональной несдержанностью кого бы то ни было. Случившееся никак не списывается по графе «производственные издержки», с кем, мол, не бывает...
Провокация — есть некоторые основания настаивать именно на этом слове — была подготовлена и отрепетирована за кулисами съезда. И если о содержании последних кабинетных консультаций главы парламента с президентом нам пока ничего не известно, то о характере тайных (скорее всего — вероломных по отношению к Ельцину) договоренностей Хасбулатова с крайне консервативным и демагогическим съездовским большинством мы теперь можем судить наглядно и предметно.
Интрига началась с рассмотрения проекта закона о внесении изменений и дополнений в Конституцию. Пункт повестки в таком его виде мало что говорит неискушенному наблюдателю, зато мало-мальски осведомленному ясно: речь о правовом статусе президента, объеме его полномочий. Тут — главная съездовская коллизия, раскаленное перекрестье различных интересов, поле сражения, исход которого определит судьбу реформ.
Напомним: парламентский вариант закона о правительстве, по которому Кабинет министров утверждается и полностью контролируется Верховным Советом, накануне уже был отвергнут Президентом к возвращен создателям. Повторное обсуждение этого документа на специальном заседании парламента (Хасбулатов намечал провести его в ходе съезда) не состоялось. Теперь понятно, почему: сокращение президентских полномочий до пределов, за которыми власть главы государства не простирается дальше чистой символики, спикер задумал осуществить через поправки к Конституции. Око надежней: после того как президент будет связан по рукам и ногам строкой Основного Закона, его апелляции по этому поводу в Конституционный суд станут просто невозможны.
Между тем Ельцин подготовил и внес на рассмотрение съезда свой собственный проект постановления «Об обеспечении стабилизационного периода» для принятия в качестве итогового документа по первому вопросу повестки дня. Этот проект, с факсимильной подписью Ельцина распространенный среди депутатов, был откровенно проигнорирован Хасбулатовым, известившим собрание о неготовности итоговых документов.
К концу дня, когда президентский проект был отозван, спикер не стал медлить. Практически не встретив сопротивления, он поставил в повестку дебаты о поправках к Конституции. Поправках, предусматривающих назначение всех ключевых правительственных фигур — премьера, его заместителей, министров обороны, иностранных дел, экономики и т. п. — исключительно парламентом. После таких поправок, если их наскоро принять (а так, вероятно, и мыслилось — конец дня, все устали, кворум колеблется), дорабатываемый проект президентского постановления автоматически превращается в макулатуру.
Скандалом запахло после того, как, блокируя предложение депутата Варова о поименном голосовании, депутат Головин выразил вотум недоверия электронному табло и призвал коллег обратиться к голосованию тайному ввиду чрезвычайной важности вопроса. Но кабины для закрытого волеизъявления регламент предоставляет в единственном случае — когда анонимными бюллетенями решается чья-либо персональная участь (впрочем, бесконечные нарушения регламента уже стали правилом для этого съезда). Что делать, посетовал спикер, на тайном голосовании настаивают двенадцать фракций.
Итог поименного голосования за право голосовать тайно таков: 630 народных избранников для принятия очень ответственного решения пожелали обезличиться. Чем и показали свое лицо.
Потасовка же вспыхнула после того, как, возмущенные этим результатом (и способом его достижения) Пономарев, Шабад, Юшенков и их соратники из «Коалиции реформ» ринулись к президиуму, где завязали драку со своими непримиримыми оппонентами из «Российского единства», занявшими оборону по призывному крику спикера: «Кто-нибудь, защитите же меня от этих людей!»
Это происходило на фоне Государственного флага, под прицелом множества телекамер, в присутствии президента, исчерпавшего запас своего терпения и вынужденного в конце концов с достоинством удалиться.
Вот она вся, до копейки, цена пламенным декларациям «политических и духовных» оппозиционеров, связанных между собой отнюдь не идеалами, патриотическими или какими там еще, а четкими корпоративными интересами. Эти интересы, не имеющие на самом деле ничего общего с истинной волей избирателей, просвечивают насквозь. Их не укрыть в наглухо зашторенных будках для тайного голосования, через которые, помнится, прошел в вице-президенты СССР Геннадий Янаев и где простор для подтасовок.
Это личные — и никакие иные — цели у спикера, изобретательно и умело вербующего себе сторонников в борьбе за безраздельную власть.
Это самосохранение — а не реформа — предмет глубокой озабоченности депутатского корпуса, выражающего при тайном голосовании одну точку зрения, при поименном — диаметрально противоположную.
Мы знаем, с какой иезуитской изощренностью манипулировал съездами Сталин. Свежи воспоминания о лукьяновской школе дирижерства. И вот опять: вольное обращение с регламентом, рассчитанная очередность выступлений, одни и те же лица у микрофонов, озвучивающие один и тот же текст, будто ксерокопированный из «Правды», «Дня», «Советской России»...
Скандальный съездовский эпизод и его позорная подоплека — еще один знак крайней политической и моральной изношенности нашей законодательной власти. После того, что случилось в четверг и было увидено по телевизору миллионами российских граждан, нетерпеливые требования объявить референдум о роспуске съезда и парламента, возможно, многим уже не покажутся ни поспешными, ни чрезмерными.