Председатель «Останкино» освобождён от обязанности говорить правду
Эффекта разорвавшейся бомбы не произошло. Случилось то, что должно было случиться — месяцем раньше, месяцем позже. Должность была — и остается, и останется, — обреченной. Обреченной как на успех, так и на поражение.
Егор Яковлев потерпел победоносное поражение. Не стремившийся к министерскому портфелю, он того только и хотел, чтобы честно исполнять непосильный ни для кого долг: говорить в России правду. На Руси этот грех всегда карался изгойством. Наше время — не исключение, а всего лишь правило. Правда и правило — слова одного могучего корня, как это ни прискорбно.
На Руси, в Советском Союзе, в Российской Федерации причины нечаянной опалы еще никогда не совпадали с истинными поводами опалы. Никто конкретно не вменял в вину Егору Яковлеву, что накануне встречи президента Бориса Ельцина с руководителями глав республик в эфире прошла программа «Новой студии» с сюжетом об осетино-ингушском конфликте. Конечно, будь бывший председатель «Останкино» осторожным подлецом, он бы наверняка снял этот сюжет с эфира. Но, на свою беду, бывший председатель «Останкино» был и остается честным журналистом. За попытку и за потребность говорить правду на Руси, в Советском Союзе и в Российской Федерации всегда приходилось платить. Плата и расплата — слова одного могучего корня, как это ни прискорбно.
К истории вопроса. В понедельник, 23 ноября, прошел репортаж «Воспоминания о законе», который, судя по многим очевидным признакам, и вызвал верховный гнев. Кровоточащий сюжет, сделанный Ольгой Коробовой, Василием Антиповым и Дмитрием Шумовым, стал попыткой средствами телевидения рассказать — попытаться рассказать — правду об одном из наиболее страшных межнациональных конфликтов. Сами авторы репортажа избавили зрителей от кадров, по здравому размышлению не прошедших в эфир. Я не хотел видеть то, что видел. Но я не имел права не видеть то, что видел, — профессия обязывает знать все, и она же обязывает щадить истерзанные нервы соотечественников. Но даже и того, что вошло в фильм, с лихвой хватило на то, чтобы прийти к незатейливой и пронзительной мысли: «В любой войне жалко и тех, и других. И тех, кто убивает, свершая неотмолимый грех, и тех. кого убивают, лишая возможности отмолить грехи. Жалко и тех, и других. Но тех, кого убивают, все-таки жаль неизмеримо больше».
Съемочной группе «Новой студии» не дали возможности снимать в Северной Осетии. Их попросту не впустили. Съемочная группа ограничилась съемками в Ингушетии. И границы горя, крови, страданий и несчастий оказались безграничными. Зритель видел то, что видел. Я видел в студии то, что осталось за кадром, — не дай мне Бог сойти с ума от увиденного.
Именно этот сюжет, тщательно отредактированный, просмотренный и одобренный накануне эфира многими останкинскими руководителями (которые не отказываются от своего мнения и сегодня), послужил поводом для снятия Е. Яковлева.
Сказалось и недовольство председателя Верховного Совета Северной Осетии А. Галазова сюжетом «Новой студии». И я искренне сочувствую товарищу А. Галазову. Одно дело, когда он объясняет своим согражданам, «какую змею в лице ингушского народа пригрели они на своей груди» (цитата с экрана. — В.Т.), а совсем другое дело, когда эти же греховные слова разносятся по всему единому информационному пространству СНГ. Обидно, да?
Обиду товарища А. Галазова можно понять и даже принять. К сведению. Но принимать ее к исполнению — это уже политический гротеск. Введенный мораторий на информацию об осетино-ингушском конфликте касается исключительно Северной Осетии и Ингушетии. Московские журналисты имеют право — и обязанность — этот конфликт оценивать и трактовать. (Аналогия — цензурные ограничения, введенные США на освещение агрессии Ирака против Кувейта, распространялись только на зону конфликта и не освобождали американских журналистов в американской прессе от обязанности освещать это событие).
Умолчание — популярная разновидность самой изощренной лжи. Именно поэтому журналисты и руководители «Останкино» не позволили себе роскошь молчать, когда надо кричать криком. И мгновенно поплатились за это.
Вчерашний председатель телерадиокомпании ушел достойно, с чувством профессионально исполненного долга. Его недолгая и яркая карьера на телевидении (к которой он, кстати, и не рвался) будет служить примером редакторской и журналистской честности.
Кто бы ни стал преемником Егора Яковлева на посту председателя «Останкино», он не поздно, а рано, очень рано столкнется с выбором: лгать или говорить правду?