Если бы Тома сидела дома
Самая большая загадка в случившемся: что же все-таки приобрела Тома Н. в привокзальном коммерческом лотке на всю имевшуюся у нее наличность — мороженое, заколку для волос или шоколадку «Сникерс»? Уверена, ни следователь ни адвокат в этом вопросе не добьются от нее истины. «Потеряла». — упрямо бормочет девчонка, «по-партизански» сжав губы и скосив в сторону глаза. В испуганной и бессмысленной детской настойчивости отразились, как в зеркале, четырнадцать Томкиных лет… А может, и правда потеряла. Факт тот, что на билет от Твери до Москвы, куда мама отправила ее к бабушке, денег уже не оставалось. Зато оставался старый, испытанный способ проезда на электричке зайцем.
Контролеры появились перед самой Москвой, и на станции «Ховрино» девчонку высадили. Впрочем, Томку это мало расстроило Главное, до места почти добралась, а тут уж как-нибудь. Размышляя о способах безбилетного перемещения по Москве, она увидела милицейскую машину с молодым парнем в форме за рулем Пришедшая мысль была по-детски проста и по-девичьи самоуверенна. Улыбчивый милиционер Саша на просьбу подбросить сразу же согласился. И через минуту машина с Томкой умчалась вдаль.
«Зачем же ты села в первую встречную машину?» — спросила я. «В другую машину, честное слово, никогда бы, а тут — милиция! Они же должны помогать…» Наивно, правда? А с другой стороны… Ведь нас с детства учат: «Моя милиция меня бережет». И в критические минуты мы с надеждой накручиваем «02».
Машина притормозила возле 1-го полка патрульно-постовой службы Москвы. Томке было сказано, что нужно дождаться другую машину, которая скоро поедет в нужный ей район. Не имея ни малейшего представления, где она и куда ее ведут, девочка со спокойным любопытством брела за своим провожатым. Конечным пунктом их маршрута оказалась комната общежития на территории полка. Ее порог Томка переступила 21 октября, а вышла… пять дней спустя.
…Их было семеро, здоровых тридцати летних мужиков. Иногда кто-то выходил и снова возвращался с едой и водкой. Во время кратких передышек Томке давали сигарету и наливали стакан, а потом опять… мешая день с ночью.
— Почему же не кричала, не звала на помощь?
— Чтоб им на помощь пришло еще семеро? — усмехнулась Томка. Ответ подростка прозвучал как выстрел. Тамара не плакала. По-детски растягивая слова и заикаясь от напряжения, она просто рассказывала. Как запирали дверь, как укладывали на ночь между собой, как выталкивали из комнаты седьмого, который вдруг «пожалел»… Чтоб остальным не мешал… Стараясь не разреветься, Томка вспоминала: «В комнату иногда заходили и другие люди, лиц не помню… Кажется, они переодевались… Однажды зашла / женщина…»
Заходили люди, все видели, все понимали и… уходили. Мне хотелось объяснить подростку, как неуместно в ее фразе слово «люди», что существует его антоним — «нелюди». Но из нашего разговора вдруг поняла: для четырнадцатилетней Томки, воспитанной реалиями сегодняшнего дня, человек — это всего лишь сочетание рук, ног и членораздельной речи, а понятие «люди» означает безликую, бездушную толпу. Именно потому она и не звала никого на помощь…
«На пятый день Юра открыл мне дверь». — Томка почти с нежностью произносит имя самого жалостливого из семерки. Кто-то из случайно зашедших в «ту комнату» сунул ей сторублевку на такси. Подвывая от боли, девочка пулей выскочила на улицу… В тот же день «неотложка» увезла ее в 3-ю детскую городскую больницу.
Кто-то из врачей заметил: «К стенке за такое ставить надо!». По-житейски поспешный приговор, хотя и от души. Однако инстанции, призванные решать подобные вопросы, руководствуются не душевными порывами, а фактами… Которые, впрочем, иной спец тасует словно карточную колоду. На другой день в больницу пришел следователь районной прокуратуры. Он долго беседовал с Томкой и обнаружил в ее сбивчивом рассказе ряд неточностей. Вероятно, поэтому и не стал спешить с судебно-медицинской экспертизой? Она была проведена лишь через неделю после происшествия. Результат экспертизы подтвердил жестокое изнасилование девочки-подростка.
«Но факт изнасилования нами еще не установлен, установлен лишь факт полового контакта», — ответил следователь Железнодорожного района Москвы. Добавим: с семью тридцатилетними детинами на протяжении пяти суток.
Во избежание предвзятости я готова была рассмотреть происшедшее с иной стороны. Предположим. Томка виновата. Ведь сама же села в милицейскую машину! Потом… соблазнила легковозбудимого милиционера Сашу (личность которого до сих пор не установлена), проникла на территорию патрульно-постового полка, напоила семерых мужиков, заперла дверь… Дальше воображение отказывает. «И кроме того, — пыталась продолжить я беседу со следователем, — уголовно наказуем уже сам факт „полового контакта“ сотрудников ГУВД с четырнадцатилетним подростком». На что последовал ответ: разберемся, идет следствие…
Действительно, идет. Четверо участников патрульно-постового шабаша Томой уже опознаны (двое из них из милиции уволены). А трое остальных до сих пор разыскиваются, что довольно странно, учитывая их пребывание на территории полка и милицейскую форму одежды.
«А к следователю я идти не хочу, — пожаловалась Томка. — что ни скажу, все против меня: и выгляжу-то я на восемнадцать, и семья у нас плохая — родители в разводе…» Я верила ей и все же позвонила в 3-ю детскую больницу, куда Тамара была доставлена. Представьте мое изумление, когда в ответ на произнесенное имя девочки заведующая отделением, где лечили Томку, разразилась телефонной истерикой: «Диагноз не скажем. История болезни в прокуратуре, с ней и разбирайтесь. Изнасилование — сложный вопрос, не мы это решаем». Однако из бурного потока слов стало понятно, что врачи сделали для ребенка все возможное: предотвратили возможную беременность, вылечили от занесенной инфекции (!). Раз говор оборвался на фразе: «У нас таких случаев…»
Милый доктор! Не хочу задавать банальный вопрос: а если бы это была ваша Наташка или Аленка? Ответ известен. Вы оборвали бы телефоны всех газет требуя справедливости и возмездия Почему мы считаем, что беда должна случаться всегда с другими? Сегодня она за каждым бредет по пятам. Ведь не в темном парке и не в подворотне, где не заметит милицейский патруль, произошел этот рядовой, по словам доктора, для детской гинекологии случай, а прямо в патрульно-постовом полку!