«Он мне рассказывал, что и как грыз»
Процесс по делу Чикатило вращается вокруг заключения психиатров
В том, что в ходе слушания уголовного дела по обвинению в убийствах с особой жестокостью решение судебно-психиатрической экспертизы оказалось в центре внимания, нет и не может быть ничего удивительного. Заключение о вменяемости Чикатило как бы ставит его в ряд заурядных «нормальных» преступников, с чем могут смириться далеко не все. Поведение подсудимого на процессе стало еще одним тому аргументом. Во всяком случае, его адвокат публично выразил недоверие психиатрам, заявив, что заключение, исходящее от представителей только лишь одной школы, не может быть объективным в принципе. Под школой он имел в виду Институт судебной психиатрии имени Сербского, на чью сопричастность в прошлом к фактам злоупотреблений психиатрией в политических целях адвокат и не преминул указать.
Не слишком прояснили ситуацию и заявления сотрудника кафедры психиатрии Ростовского мединститута Александра Бухановского, выступавшего на процессе в качестве свидетеля. Он сказал, что при ксерокопировании документов для суда «по своим соображениям закрыл кое-какие места». Еще больше Бухановский озадачил присутствовавших, объявив, что все происходившее с Чикатило — «это не сексуальная патология, а аналог сексопатологии». Кстати говоря, откровения относительно того, что и как грыз подсудимый, были адресованы именно этому врачу.
Некоторые же независимые специалисты, интересовавшиеся личностью подсудимого, высказываются гораздо более внятно, настаивая на том, что у него наличествуют колоссальные деформации психики, ставшие результатом душевной болезни.
Эта точка зрения противоречит официальной версии экспертной комиссии, чей диагноз, не раз звучавший в ходе заседаний и много раз повторенный прессой (и потому ни в коей мере уже не являющийся врачебной тайной), констатирует психопатию. Строго говоря, она не является в полном смысле слова душевной болезнью, а определяется как длительное и стойкое патологическое состояние, называемое в прежние времена «уродством характера». То же, о чем говорят оппоненты, называется шизофренией. И очевидно, что эти сугубо профессиональные споры не интересовали бы никого, кроме самих профессионалов, если бы большинство в них участвующих было уверено, что от диагноза полностью зависит констатация вменяемости, а следовательно, и мера пресечения. Фактически экспертов из Института Сербского обвиняют в там, что они опять пошли на поводу — в данном случае не государственной машины, как в истории с диссидентами, а у общественного мнения — и выдали «социально желательное» заключение, подводящее подсудимого под «расстрельную» статью. При этом подразумевается наличие благих намерений, а именно защита общества от столь опасного субъекта.
— Те, кто придерживается этой точки зрения, имеют возможность обвинять меня в даче заведомо ложных показаний, — говорит эксперт, старший научный сотрудник НИИ имени Сербского Андрей Ткаченко.
Обида и вызванная ею горячность врача понятны. Путаница, возникшая вокруг взаимозависимости диагноза и вменяемости, абсурдна: заинтересованным лицам достаточно было раскрыть стандартное пособие по судебной психиатрии, чтобы снять все вопросы и обнаружить, что диагноз «шизофрения» не означает автоматического признания вменяемости. Более того, по словам Андрея Ткаченко, заключение о вменяемости никоим образом не отрицает факта психического нездоровья подсудимого, а значит, дает возможность суду использовать вышеупомянутый факт как смягчающее обстоятельство.
И, в конце концов, эксперты, пусть даже чересчур обеспокоенные возможной перспективой сохранения жизни обвиняемому и вытекающей якобы из этого опасностью для общества, прекрасно осведомлены о возможности продлевать принудительное лечение сколь угодно долго, пока, по мнению врачей, больной перестанет представлять угрозу.
Может быть, самым сенсационным во всей этой истории является то, что случай Чикатило с точки зрения судебных психиатров — это не более чем яркий, но не исключительный пример криминального проявления такого рода патологии. Кроме того, у медиков есть сведения о еще более масштабных преступлениях такого же свойства. Но у них, равно как и у правоохранительных органов, на сегодняшний день отсутствуют конкретные программы по предотвращению так называемых серийных убийств на сексуальной почве. А это значит, что, возможно, дело Чикатило действительно не станет уникальным.