Мужики идут с молотка
Субботним вечером в Москве состоялся «Аукцион холостяков», на котором продавались живые мужики отечественного производства. Торговля шла за «деревянные» — в соответствии с предлагаемым товаром, и присутствующие дамы получили возможность выбрать себе экземпляр на любой цвет и вкус по весьма сходной цене.
За полчаса до начала торгов мужики сидели в комнате за сценой и поочередно убеждали себя, что воспринимают аукцион, как шоу, романтическое приключение, но отнюдь не как новый вид заработка. Они, пытаясь шутить, бодрились, но все же было заметно, что каждый волнуется и очень хочет «продаться» желательно подороже. Особенно откровенно мечтал об этом гармонист Дима двадцати двух лет; «Если меня купит богатая и хорошая, может быть, я её даже полюблю, потому что те нужен миллион — пробивать на сцену свой талант». Начинающий режиссер Д. Столбов уверял, что он продает лишь свое время, но не душу и тело, а в ходе беседы не отрывал взгляда от зеркала, любуясь собой. Самый зрелый экземпляр — сорокавосьмилетний администратор киностудии «Мосфильм» — оказался и самым скромным; от интервью и объективов старательно уклонялся, сетуя, «если бы знал, что будет пресса, не пришел бы».
По условиям аукциона продавались девять холостяков, отобранных заранее на собеседовании и проявивших некоторые способности обаять покупательниц. Десятое место оставалось резервным для добровольца из зрительного зала. Стартовая цена каждого лота была единой — двести рублей, а дальше — кто на сколько потянет. Выкупленный экземпляр поступал в распоряжение дамы на четыре часа (до полуночи), включая ужин в ресторане, оплаченный фирмой-организатором. А далее — по взаимным интересам или за отдельную плату. Каждый проданный имея право на 20 процентов от вырученной за него суммы. Покупательницы, прицениваясь к «товару», задавали разнообразные вопросы из личной жизни, довольно тактично не касаясь тем интимных и политических. Зрители-мужчины были лишены права голоса. На резервное место стали претендовать пять человек, причем двое из них — журналисты. Но женщины к бойцам пера и диктофона почему-то отнеслись без интереса, отдав предпочтение «пенсионеру с 73-го года», бывшему летчику, который на вопрос об опыте семейной жизни ответил, что количество своих браков не помнит, потому что всегда был «то в полете, то в разводе».
Аукцион, который действительно имел шанс стать более современной формой вечеров знакомств и проходить в доброжелательной атмосфере иронии, юмора и экспромта, усилиями организаторов — коммерсантов из Тверской губернии — был превращен в заурядную демонстрацию передовиков производства на сцене колхозного клуба. Но мужиков все же разобрали, самый дорогой пошел за две тысячи, как «звезда осетинской эстрады», но был куплен его же девушкой, которой перед этим, очевидно, вручил свой же бумажник. Остальных разобрали в основном за 250—300 рублей. Из вырученных двадцати процентов каждый мог вполне порадовать себя бутылкой пива, но после четырех часов неволи. Из десяти покупательниц пять оказались замужними, и товар на вечер брали просто так — «для интереса».
К концу вечера, уже в ресторане, пары перемешались и фарс-аукцион естественным путем превратился в обычный вечер знакомств (но за счет фирмы и дам).
Кстати, рядом с местом аукциона — на аллеях Измайловского парка, продавались игрушечные зайцы по тысяче двести. Может быть потому, что они были механические и с морковкой.