В Кувейт через Бишкек, или В круге первом
Поездка министра А.Козырева по странам Персидского залива подтверждает не только идеологический, но и «географический плюрализм» российской внешней политики. Величавые предшественники российского министра до сих пор не удосуживали вниманием этот регион, считая его, видимо, преимущественно объектом, а не субъектом политики.
Вместе с тем есть немало скептиков, которые полагают, что российская внешняя политика вряд ли в состоянии реально воздействовать на ход событий в столь дальнем зарубежье. Еще больше, пожалуй, тех, кто считает, что это в общем и не столь важно для судеб России. Гораздо существеннее отношения с ближним, так сказать, новым зарубежьем. Подтверждение этим сомнениям дает маршрут последней поездки А. Козырева: в Кувейт через столицу Кыргызстана Бишкек, вызванный отнюдь не технической дозаправкой.
Еще свежа в памяти дискуссия на VI Съезде народных депутатов РФ, где выступление министра иностранных дел было целиком посвящено положению России в СНГ. Прозвучало в нем и признание, что «самый большой процент прези-денто-часов, потраченных на внешнюю политику, приходится именно на работу со странами СНГ».
Подобная постановка темы столь же необычна для МИДа, для которого дела внутри бывшего Союза становятся все более «внешними», сколь и оправданна: ведь безопасность России напрямую связана с положением на ее пока еще не охраняемых границах. Большинство «горячих точек», как говорилось прежде, сосредоточены теперь в Европе и СНГ.
Сегодня отношения как с ближним, так и с дальним окружением стали предметом внутриполитической борьбы в парламенте и вне его. Трудно предполагать, что в будущем ситуация изменится. Будут и те, кто «свернули списки и начали новую эпоху», и те, кто не согласится с этим, отстаивая стремительно удаляющееся прошлое. Видимо, мы опровергнем общемировую практику — политические антагонисты не найдут скорее всего взаимопонимания и во внешней политике. Она станет еще одним плацдармом столкновений, причем чем географически ближе «внешнее окружение», тем они будут ожесточеннее. Подчас все это напоминает просто сведение сиюминутных политических счетов. Ведь очевидно, что призывы к радикальным, неполитическим методам решения будут иметь только один, легко предсказуемый результат. Истерия и кликушество одинаково бесплодны как во внутренних, так и в международных делах.
Однако эти настроения отражают, пусть и искаженно, сложный путь осознания национальных интересов. Сошлись две крайности: с одной стороны, бессмысленные потуги на статус «великой державы» (это после полного поражения в «холодной войне» и крушения основных мифов, на которых покоилось государство), а с другой — комплекс вины за прошлое, «минимальная» внешняя политика, резкая смена ее популярности и растерянный прагматизм. Увы, стороны не примиряют концептуальные «погремушки» типа «предназначение России — быть мостом между Востоком и Западом». Они не удовлетворяют ни «оголтелых», ни реалистов, понимающих, что мир сегодня общается без посредников, тем более что желающих стать этим самым «мостом» более чем достаточно — практически все бывшие составляющие «советской империи». Представляете себе — одни сплошные «мосты» на восточных рубежах России!
Выход для нас столь же прост, сколь и сложен: однозначно сделать европейский выбор, исходить из его приоритетности, не закрываясь, разумеется, для остального мира. США, Япония, Китай остаются нашими неизбежными партнерами.
Почти год назад, на встрече совсем молодой тогда российской дипломатии и ученых «России в современном мире», в ответ на концептуальные рассуждения о «трех кругах» будущей новой внешней политики России в кулуарах прозвучало и такое мнение участвовавших ученых: первый круг надолго может стать и последним.
Сегодня Россия готова общаться с миром по новым правилам. Вопрос в том, насколько она готова распространить их на новое зарубежье, и насколько в отношениях с ослабленной Россией готовы к этому наши ближние и дальние партнеры?