Между катастрофой и возрождением
Афганская война вступила в новый этап
У афганских правителей никогда не было полного контроля над всей территорией страны: местная племенная власть была достаточно сильна, чтобы успешно уравновешивать центральную. Афганистан после Апрельской революции в этом отношении не изменился, а тринадцатилетняя война сделала почти привычным раздел страны на сферы влияния. Однако правителем Афганистана считался именно тот, кто сидел в Кабуле, поэтому именно столица стала желанной целью для лидеров афганских оппозиционных групп, к которой они стремились с начала войны, не особенно выбирая средства. Впрочем, для сохранения за собой столицы в средствах не стеснялись (вплоть до «интернациональной помощи») и кабульские руководители. Сегодня битва за Кабул вступает, кажется, в решающую стадию.
От трагедии — к катастрофе?
Война в Афганистане носила в значительной степени сезонный характер, поэтому прошлой осенью, когда кабульский режим начал сдавать позиции, обстановка с первыми дождями и холодами неожиданно начала стабилизироваться, и зимой наступило сравнительное затишье. Знатоки местных реалий предсказывали: весной начнется новый этап военных действий, очередная стадия борьбы за власть. И не ошиблись. После советско-американского заявления по Афганистану, преобразованного потом в российскую позицию, согласно которой Кабул лишился с первого января не только военной помощи из Москвы, но также государственных поставок сырья, топлива и других разновидностей гуманитарной помощи, а главное — могущественного союзника, судьба режима Наджибуллы была предрешена. Американцы долго боролись против Наджиба как ставленника Москвы и противника цивилизации вплоть до практически безоговорочного одобрения американской позиции Россией. Но когда Наджибулла сошел с политической арены, оказалось, что его уход стал дестабилизирующим фактором, который может привести Афганистан к новым рекам крови, дезинтеграции, превратить страну в источник потенциальной опасности в регионе.
План ООН по урегулированию конфликта в Афганистане, приверженность которому демонстрировали и США, и СССР (и Россия как его правопреемница), предусматривает поиск национального консенсуса самым демократическим путем: прекращение огня, создание через переговорный процесс коалиционного руководящего органа на переходный период, затем — проведение под эгидой ООН всеобщих демократических выборов. Ооновский план исходил из принципов разумности и здравого смысла, при всей своей тогдашней смелости он предлагал эволюционный путь реформации Афганистана. Но, к сожалению, в плане не было учтено, что стабильность в Афганистане (возможно, на первый взгляд перманентное состояние войны трудно назвать стабильностью, но для афганских реалий это именно так) сохранялась главным образом за счет взаимного уравновешивания сил правительства и оппозиции, а в глобальном смысле — взаимогашением геополитических векторов воздействия на конфликт. Президент Наджибулла, формально выбранный собранием народных представителей (Лоэ Джирга), даже спорной легитимностью своего президентского авторитета способствовал сохранению стабильности в стране и самим своим существованием давал повод надеяться на возможность эволюционных изменений.
После неудачной попытки покинуть страну (за что его, как ни странно, упрекают чуть ли не с такой же силой, как за подвластность в прошлом Москве и за работу в службе безопасности) Наджибулла оставил в наследство вакуум власти, который сейчас стремятся занять и его политические наследники, и оппозиционеры, и вообще всякий имеющий для этого достаточно смелости и силы. Именно эта борьба за власть, в которой переплетаются партийные, племенные, групповые и личные интересы, но часто нет места интересам государства и народа, может привести страну к национальной катастрофе.
Абдул Рахим Хатеф, временно исполняющий обязанности президента, от которых пытался убежать Наджиб, фигура явно компромиссная. Можно также предположить, что президентские обязанности исполнять ему долго не придется: хотя Хатеф и не был членом партии экс-президента «Отечество» («в девичестве» именовавшей себя НДПА), но вряд ли его сотрудничество с кабульским руководством оставит равнодушной «афганскую общественность». Таким «образом, делить власть в Кабуле будут другие.
Кто же победитель?
Ахмад Шах Масуд, председатель совета полевых командиров, руководитель мощнейшей военной группировки «Исламского общества Афганистана» (лидером которого является проирански настроенный Раббани), контролирующей обширные районы на севере и северо-востоке Афганистана, призвал лидеров оппозиции договориться о создании временного правительства в Кабуле до того, как столица будет разрушена моджахедами. Основания для подобных опасений у Масуда есть: вокруг города скопились оппозиционные войска, перестреливающиеся с правительственной армией, и между собой. Ахмад Шах поставил своих людей Кабул охранять, но предлагаемая им «зона безопасности» имеет мало шансов на долгое существование: немало найдется желающих сквозь нее проникнуть, и желание подкреплено значительной военной силой.
По крайней мере воины лидера исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекматиара от отсутствия боеприпасов не страдают. Хекматияр, никогда особо не скрывавший своих всеафганских амбиций, искренне, вероятно, огорчился, узнав о том, что Ахмад Шах не только первым пришел к Кабулу, но также успел переговорить с кабульским министром иностранных дел, после чего разместил войска вокруг столицы и стал призывать «жить дружно». Хекматиар заявил, что ни на какие компромиссы с кабульской «хунтой» идти не будет, а в Кабул прорвется силой. После этого он покинул Пакистан, чтобы присоединиться к своим солдатам, скапливающимся на южных подступах к афганской столице.
Ахмад Шах Масуд и Гульбеддин Хекматиар — признанные борцы за ислам и свободу Афганистана. Примерно такими же хотят представить себя многие другие деятели оппозиции. Кажется, они готовы найти компромисс и даже прийти к консенсусу на почве приверженности идеалам ислама. Но рассматривать ислам, а тем более фундаменталистское его проявление как возможную духовную базу для построения нового Афганистана было бы неверным. Исламский фактор в стране исторически играет гораздо меньшую роль, чем, например, племенной. Те, кто опасается афганского клерикализма на иранский или пакистанский манер, забывают, что Афганистан успешно противостоял на протяжении веков внешнему влиянию, вплоть до последнего примера советско-афганской войны.
В афганском обществе фундаментализм понимания не находит, а лозунг священной войны использовался не в последнюю очередь для привлечения симпатий соседних государств. Таким образом, в нынешней борьбе за власть исламский фактор не будет решающим. Маловероятны и перспективы возвращения в страну бывшего короля Захир Шаха. Он, хоть и готов предложить свои услуги землякам, вряд ли сумеет заставить их забыть обвинения в бездействии на протяжении долгих лет войны. Функционеры бывшего просоветского режима имеют шансы на сохранение власти меньшие, еще чем экс-король. Кто же будет победителем? В наиболее благоприятном варианте вопрос этот может быть решен мирно среди руководителей племен. В худшем же случае он будет решаться с помощью силы между полевыми командирами, лидерами группировок и, возможно, не без участия соседних стран.
Мы тут ни при чем?
Российское посольство в Кабуле, унаследованное вместе с большей частью персонала от СССР, впечатляет своими масштабами — его видно из окна самолета на подлете к Кабулу. Некогда здесь кипела бурная жизнь, дома были переполнены. Теперь редкие работники посольства и специалисты, перебравшиеся жить в посольский городок после обострения обстановки, прогуливаются вечерами между многоэтажными домами, в окнах которых редко мелькнет живой огонек. Такая картина хорошо иллюстрирует проводимый Россией курс по отношению к Афганистану. Мы создали и бросили на произвол судьбы режим, последним лидером которого был Наджибулла. Мы отдали жизни тысяч граждан, чтобы поселения вдоль афганских немногочисленных дорог встречали путника руинами, грудами искореженного металла и нищей безысходностью. Мы строили дружественный Афганистан по нашему образу и подобию, чтобы теперь по возможности дальше дистанцироваться от ужасающего нас результата этого строительства.
Российско-афганские связи если и существуют, то в замороженном виде, здесь больше потенциальных возможностей, чем реальных проектов. Как показала недавняя история, можно в одночасье разлюбить - плод своего геополитического творчества, но это не означает прекращения его существования. Для России Афганистан в ближайшее время будет иметь гораздо меньшее политическое и экономическое значение, чем для среднеазиатских республик СНГ. Однако именно за Россией остается моральный долг перед этой страной. Исполнить его мы должны не только участвуя в ооновском плане по урегулированию, в других международных проектах по Афганистану, но также налаживая с этой страной взаимовыгодные экономические связи, деидеологизируя российско-афганские отношения. Некогда Россия и Афганистан были друзьями. Наивно было бы ожидать быстрого восстановления таких же отношений после происшедшего за последние тринадцать лет. Однако это не означает необходимости для России делать в этом регионе «низкий профиль» и отказываться от своих национальных интересов, которым отвечает развитие равноправного и взаимовыгодного сотрудничества с Афганистаном.
Подобное сотрудничество возможно лишь при условии признания права афганцев самим определить будущее своей страны. Международное сообщество, США, Россия, любая другая не участвующая в конфликте сторона может предложить свой план урегулирования. Но его принятие и реализация зависят в конечном итоге от самого афганского народа. Кто бы ни выиграл завтра у стен Кабула сражение за власть, он обеспечит себе легитимность никак не за счет внешней поддержки.
Из досье «НГ»
Персонажи афганской драмы
МОХАММЕД НАДЖИБУЛЛА, бывший президент Афганистана, родился в 1947 году, пуштун. В 1975 году окончил медицинский факультет Кабульского университета, член НДПА с 1965 года. После Апрельской И революции был секретарем Кабульского городского комитета НДПА, затем послом Афганистана в Иране, с 1980 по 1985 год возглавлял афганскую службу безопасности, прославился своей жестокостью и безжалостностью. Имеет воинское звание генерал-лейтенанта. Женат, три дочери, семья находится в Дели.
АБДУЛ ВАКИЛЬ, министр иностранных дел Афганистана, родился в 1945 году, пуштун. Окончил экономический факультет Кабульского университета, принимал непосредственное П участие в Апрельской революции, член НДПА с момента основания, то есть с 1965 года. Генеральный секретарь МИД Афганистана, затем посол ДРА в Великобритании, с 1980 по 1984 год — министр финансов, в 1986 году — посол во Вьетнаме. Расчетлив, прагматичен, способен к компромиссам.
АБДУЛ РАХИМ ХАТЕФ, временно исполняющий обязанности президента Афганистана. Родился в 1926 году в Кандагаре, пуштун. Ранее Хатеф был одним из четырех вице-президентов Афганистана. Назначение Хатефа — это уступка враждующим афганским группировкам, так как Хатеф не является членом партии «Отечество», бывшей НДПА. Окончил филологический факультет Кабульского университета, был мэром Кандагара при короле Захир Шахе, вице-президент с 1988 года.
ГУЛЬБЕДДИН ХЕКМАТИАР, лидер Исламской партии Афганистана, родился в 1948 году, пуштун из племени харрут, исключен из военного училища за политическую деятельность, окончил инженерный факультет Кабульского университета, арестовывался режимом Захир Шаха за антиправительственную деятельность, имеет 7 детей. Любит интриги, хитрый политик, получил кличку «афганского Макиавелли». Непримиримый противник режима Наджибуллы, одинаково враждебен н США и России, стремится к единоличной власти, хороший организатор, рассчитывающий на персональный террор. Имеет достаточно прохладные отношения с фундаменталистским Ираном, слишком часто говорит о суннитском и пуштунском национализме. Его боевые группы якобы контролируют 70% афганских моджахедов.
АХМАД ШАХ МАСУД, наиболее уважаемый полевой командир, чьи войска полностью контролируют север и северо-восток Афганистана. Родился в 1953 году, таджик, учился в столичном лицее Истикляль, где преподавание велось на французском языке, окончил Кабульский политехнический институт. Род Масуда принадлежит к старинной военной аристократии. Предком Масуда был знаменитый Ахмад Шах, который 800 лет назад основал Государство Афганистан. После прихода к власти Дауда Ахмад Шах Масуд бежал в Пакистан, вступил в организацию «Братья-мусульмане», получил военную подготовку в тренировочных лагерях Ливии, Ирака, консультировался у американских инструкторов в Пакистане. Его называют «Лев Панджи-шира». Его части подготовлены лучше других афганских моджахедов, Масуд имеет сеть осведомителей в Афганистане, не зависящую от остального сопротивления. С 1991 года — председатель совета полевых командиров.