Дикарь над колыбелью
История — дикая даже для нашего времени общего падения нравов и разрушения семейных уз. На годовалую Марину покусился ее собственный отец — вполне, кстати, респектабельный моряк торгового флота: «Не пьет, не курит, по работе характеризуется положительно». Людмила Ивановна Н., бабушка девочки, первая заметила странное поведение зятя, но поначалу не хотела выносить сор из избы. Подумала: а ну как и в самом деле померещилось?
Дальше, однако, в событиях стала заметна закономерность: стоило отцу побывать после очередного рейса дома и «поиграть» с ребенком — как тот терял в весе, беспричинно плакал и озирался в страхе по сторонам. Между тем мать Марины, сама врач, на тревогу собственных родителей, воспитателей детского сада и коллег из районной больницы реагировала с удивительным хладнокровием: «Это все неправда».
Но, может быть, действительно следует отнести случившееся на неприязненные семейные отношения, в чем меня упорно пытались убедить в прокуратуре Хабаровского края? Или на безудержную фантазию девочки, которая сначала жестами, а потом когда подросла, и словами объясняла, что именно делал с ней чадолюбивый отец? Увы, никак не получается. Детский гинеколог Института охраны материнства и детства Сибирского отделения АМН И. Попова пишет в официальном заключении: «При наружном осмотре были обнаружены симптомы, характерные для данного вида травматизма (развратные действия)». Несколькими месяцами раньше к аналогичным выводам пришли районный судмедэксперт А. Пушкин и специалисты райбольницы.
Казалось бы, вот они — самые веские основания для всестороннего расследования. Тем паче, что Людмила Ивановна, на глазах которой внучка постепенно становилась инвалидом, на этом настаивала. Похоже, однако, что районных и краевых прокуроров обуял чудовищный сон разума, этакая летаргия чувств и профессионального долга. Тягостно читать бумаги, поступавшие в течение двух с лишним лет в ответ на жалобы и заявления отчаявшейся женщины: «Сообщаю, что в возбуждении уголовного дела в отношении вашего зятя отказано за отсутствием события преступления» (следователь районной прокуратуры Е. Рубцова), «По вашему заявлению проводилась проверка. Оснований для отмены указанного постановления прокуратура района не находит» (зам. прокурора района В. Рябов).
Уголовное дело номер 267414 было возбуждено только в ноябре 1990 года, спустя почти пятнадцать месяцев после первого обращения Людмилы Ивановны в правоохранительные органы. Сроки были упущены, и расследование, которое вполне можно было провести «по горячим следам», затянулось еще на целый год. Впрочем, отдадим должное старшему помощнику районного прокурора Л. Ивановой. Энергично взявшись за дело, она провела все необходимые следственные мероприятия и все же постаралась довести его до суда. Но здесь и произошел новый неожиданный поворот, в краевой прокуратуре обвинительное заключение не утвердили.
Что же все-таки происходит с нашей прокурорской системой и юстицией в целом? Испокон веку надругательство над женщиной (о ребенке даже не говорю) считалось на Руси тягчайшим грехом. Насильников в лучшем случае изгоняли, а чаще всего жестоко карали. В современном же уголовном кодексе такое преступление против личности и генофонда нации, как инцест (кровосмешение), даже не значится, а соответствующая статья УК РСФСР, толкующая про «развратные действия в отношении несовершеннолетних», сама до того несовершенна, что очень часто позволяет всякого рода извращенцам выходить сухими из воды.
Статистика свидетельствует: если в 1990 году в Хабаровском крае было зафиксировано 42 случая, подпадающих под статью 120 УК РСФСР, в 1991 году — 47, то за два месяца нынешнего года таковых было уже 9. Значительно выросло число изнасилований несовершеннолетних, других преступлений на сексуальной почве. Эти цифры, впрочем, весьма условны, ведь, как считают специалисты, в подобных ситуациях очень распространена так называемая «латентная», то есть скрытая преступность.
Другое, не менее существенное обстоятельство — сложность таких дел с точки зрения их доказуемости. «Вот если бы были фотографии — тогда никаких проблем», — как-то заметил Людмиле Ивановне местный судья.
Не так давно в Николаевске-на-Амуре оперативники, получив «сигнал», не побоялись ответственности и запросили у прокурора санкцию на использование спецаппаратуры. В итоге отчим с уголовным прошлым, пытавшийся надругаться над тринадцатилетней падчерицей, был, что называется, захвачен с поличным. Но скажите, какой прокурор будет рисковать по заявлению тещи?
— Мы не можем руководствоваться эмоциями и впадать в обвинительный уклон, а собранных доказательств по этому делу явно недостаточно. — объяснял мне причину прекращения уголовного дела исполняющий обязанности начальника следственного управления краевой прокуратуры С. Лобарь. Но что же мешало хабаровским законникам добыть необходимые доказательства?
Не могу избавиться от мысли, что, потеряв два года и совершив целый ряд должностных промашек, работники надзорных органов пытаются сегодня любыми способами отстоять честь мундира. К отказным материалам приобщен, например, протокол допроса заместителя начальника Хабаровского бюро судмедэкспертизы В. Пинчука от 10 января нынешнего года. Похоже, именно этот документ, в котором отрицаются какие-либо признаки развратных действий, стал последним аргументом, заставившим российскую прокуратуру согласиться с мнением своих дальневосточных коллег.
«Не может быть, чтобы отец калечил собственного ребенка, да еще в такой варварской форме» — эту фразу я слышал от многих, пока занимался журналистским расследованием этой истории. Другие были не столь категоричны: может, что-то и было, но в прошлом… «Реакция дилетантов, — комментирует ситуацию заведующий кафедрой психиатрии Хабаровского мединститута, профессор Г. Колотилин. — К сожалению, может. И встречается это не так уж редко. Остается надеяться, что эмоциональное потрясение, испытанное отцом во время следствия, избавит девочку от сексуальных посягательств в будущем».
Слабое, признаться, утешение. Спаси и сохрани ее Бог, если мы сами не в состоянии это сделать…