Вторжение
Что же случилось в Баку в ночь с 19 на 20 января 1990 года
2. Как готовились «защищать» народ
«Чрезвычайное положение в Баку вводиться не будет». Из выступления Е. Примакова перед жителями Азербайджана. «Дальнейший ход событий показал, что время объявления в Баку чрезвычайного положения и введения комендантского часа скрывалось от народа и делалось все, чтобы эти акции застали бакинцев врасплох». Из заключения комиссии Верховного совета Азербайджанской республики
Начало см. «Известия» № 36.
Вооруженной оккупации предшествовала политическая «артподготовка». Ее осуществляли прибывшие в Баку председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Е. Примаков, секретарь ЦК КПСС А. Гиренко и заместитель заведующего отделом межнациональных отношений ЦК КПСС В. Михайлов. Всюду, с кем бы ни встречались, представители центра клялись, что чрезвычайное положение в Баку вводиться не будет. Поверив этому, лидеры Народного фронта решили выступить по телевидению — успокоить народ, призвать его прекратить пикетирование частей Бакинского гарнизона, убрать грузовики, заградившие въезд в город. Но за сорок минут до намеченного выхода в эфир в телерадиоцентре произошел взрыв.
ЭКСПЕРТИЗА. «В 19 часов 19 января на ТРЦ прибыли четыре человека в полувоенно-полуспортивной одежде с оружием, их распоряжения беспрекословно выполняла охрана. У сменного начальника энергоблока И. Гусейнова и сменного электрика В. Романова прибывшие выяснили, каким образом можно полностью вывести из строя энергоснабжение ТРЦ, есть ли резервные дизель-электрические генераторы (их не было)… После расспросов И. Гусейнов и В. Романов были взяты под стражу. В 19 ч. 25 мин. энергоблок был взорван. Никакой реакции на этот взрыв со стороны охраны ТРЦ не последовало. В справке, подготовленной в Комиссии по национальной политике и межнациональным отношениям Совета Национальностей Верховного Совета СССР, утверждается, что ТРЦ был выведен из строя Народным фронтом. Эта информация была многократно повторена центральной печатью и телевидением. Мы, независимые военные эксперты, пришли к выводу: энергоблок ТРЦ был взорван спецгруппой Советской Армии или КГБ СССР.
А. ЕВСТИГНЕЕВ, капитан I ранга запаса, кандидат технических наук;
Г. МЕЛКОВ, капитан II ранга запаса, доктор юридических наук;
Б. МУРАСОВ, подполковник запаса.
ВЕРСИЯ. «Главному военному прокурору генерал-лейтенанту юстиции А. Ф. Катусеву. Взрыв энергоцеха мог быть организован и произведен в качестве специальной меры по недопущению несанкционированной трансляции в эфир материалов от имени Народного фронта, о чем свидетельствует протокол осмотра письма КГБ СССР от 17 января 1990 г. за Ns 127/Б о том, что органами КГБ «прорабатываются специальные меры» по предотвращению захвата и использования радиотелецентра представителями Народного фронта. В этой связи версия об участии сотрудников КГБ в организации взрыва подлежит проверке органами военной прокуратуры.
Первый заместитель прокурора Азербайджанской ССР, государственный советник юстиции 3 класса М. БАБАЕВ».
Угрозой свержения законной власти, захвата ее экстремистами вдохновлялась и оправдывалась военная оккупация Баку. Об этом высказывался тогда и Горбачев, пугая народ и, надо полагать, самого себя опасностью со стороны «преступных экстремистских сил», готовящихся «насильственным путем, организуя массовые беспорядки, отстранить от власти законно действующие государственные органы».
Чью власть намеревались в Баку захватить силой? Советскую? Но ни Верховный Совет Азербайджана, ни его Президиум явно не ощущали такой угрозы и помощи у центра не просили. Наоборот, чрезвычайная сессия Верховного Совета республики, состоявшаяся в ночь с 21 на 22 августа, показала, что власть на стороне народа, а народ на стороне власти. Кому в Азербайджане действительно угрожало свержение, так это высшим партийным столоначальникам. Но чтобы первый секретарь ЦК был вынесен из кабинета вихрем народного возмущения — этого люди со Старой площади допустить не могли. На встрече с лидерами Народного фронта А. Гиренко, узнав о требованиях митингующих, сказал: «Мы рассматриваем вопрос о смене руководства, но ни в коем случае этого не сделаем под давлением. Это недопустимо, чтобы руководство республики менял не ЦК КПСС, а толпа».
Подлинную цель оккупации с солдатской прямотой выразил в интервью «Известиям» (№ 30 1990 г.) маршал Д. Язов: «Хочу заверить, что действия армии направлены на то, чтобы… разрушить организационную структуру рвущихся к власти деятелей Народного фронта».
По мнению наблюдателей, Народный фронт Азербайджана, обладающий и сегодня значительным влиянием, мог в ту пору набрать большинство голосов на выборах в республиканский парламент. У него не было серьезных причин захватывать власть силой — он получил бы её с депутатским мандатом или после ухода обанкротившихся политиков. Но даже если вообразить наименее вероятное — будто все же не исключалось насильственное свержение правительства, — даже тогда способы и масштабы фактического сопротивления, сказанного войскам, не оправдывали применения силы, которая, по оценке международных экспертов группы «Хельсинки Вотч/Мемориал», была излишней, беспорядочной и карательной.
Кто вызвал армию? Этот вопрос требует ответа более основательного, нежели способна дать ярость масс, пусть даже благородная.
Так кто же? Республиканский ЦК? Верховный Совет? Правительство?
ДОКУМЕНТ. Из письма Управляющего делами Совета Министров Азербайджана М. Назарова: «Правительство республики вопрос о вселении в г. Баку воинских частей Советской Армии и внутренних войск МВД СССР не рассматривало, с просьбой об этом в союзные органы не обращалось. Руководству Совета Министров Азербайджанской ССР стало известно о вводе войск после их ввода».
Может, прокуратура? Запросили фотокопии ее сообщений об обстановке в Баку, возможно, направленные, как тогда полагалось, в партийные, советские и правоохранительные органы Союза. Пришел ответ: «Прокуратурой Азербайджанский ССР в центральные партийные, советские и правоохранительные органы, в том числе в Прокуратуру СССР, никаких сообщений об обстановке в г. Баку или о необходимости чрезвычайного положения не направлялось».
Верховный Совет Азербайджана? Да, то было его, и только его, конституционное право — вводить чрезвычайное положение в республике либо утверждать (отвергать) решение союзного парламента о введении.
ДОКУМЕНТ. Из заявления председателя Президиума Верховного Совета Азербайджана Эльмиры Кафаровой: «Со всей ответственностью заявляю, что высшими органами власти и управления Азербайджанской ССР не принималось решения о введении чрезвычайного положения в столице республики г. Баку и не давалось согласия на принятие подобного решения Президиумом Верховного Совета СССР».
Так ли? Ведь вот же оно, постановление Президиума Верховного Совета Азербайджана от 15 января 1990 года, где яснее уж некуда: «Просить Министерство обороны, правоохранительные и другие исполнительные органы СССР сказать Азербайджанской ССР всю необходимую помощь в соответствии со статьей 81 Конституции СССР».
Парламентская комиссия сочла постановление сфальсифицированным, ибо участники заседания, как сами признались, толком кэ гоняли, за что же голосуют — доверились первому секретарю ЦК Везирову: он их «убедил».
Так кто же официально запросил военного вмешательства?
— Комиссия не нашла однозначного ответа на этот вопрос, — сказал нам заместитель председателя Верховного Совета Азербайджана Тамерлан Караев. — Но государственные органы республики всеми своими действиями создали как бы правовую возможность военной оккупации.
Было ли население Баку вовремя оповещено о введении чрезвычайного положения?
ДОКУМЕНТ. «Сообщение о введении чрезвычайного положения в городе Баку 19 января 1990 года Госкомитетом по телевидению и радиовещанию получено не было. Только 20 января утром самим представителем военной комендатуры было передано сообщение о введении чрезвычайного положения и комендантского часа в Баку и о назначении комендантом города генерал-лейтенанта Дубиняка.
Зам. председателя Гостелерадио Азербайджанской ССР 3. ЗЕЙНАЛОВ».
Было ли сделано, согласно нормам международного права, предварительное оповещение правительств соседствующих с Азербайджаном государств, Ирана и Турции, о планируемом объявлении чрезвычайного положения и вводе войск в Баку? На этот вопрос, повторенный неоднократно, МИД никакой информации не представил.
Операция по вводу войск началась 19 января между 21 и 22 часами и сопровождалась обстрелом случайных прохожих и автомашин, попадавшихся на пути следования. К нулю часов 20 января, т. е. еще до вступления в силу Указа Президиума Верховного Совета СССР о введении в Баку чрезвычайного положения, было убито 9 человек.
Только в 7 утра 20 января по республиканскому радио было объявлено о введении чрезвычайного положения и установлении комендантского часа. К тому моменту уже было убито 82 и смертельно ранено 20 человек (все они скончались в больницах в этот и последующие дни).
Выполнить «боевую задачу» солдатам помогла крепкая психологическая подготовка. Она велась штатными политработниками во внутренних войсках, десантных частях, Сальянских казармах, на кораблях Каспийского военного флота. Среди резервистов работу проводили несколько десятков мобилизованных партийных и комсомольских функционеров.
ЭКСПЕРТИЗА. Из отчета независимых военных экспертов организации «Щит»: «Личному составу внушалась следующая информация:
— вас призвали в Баку для того, чтобы защитить русских, которых зверски уничтожает местное население;
— вокруг Сальянских казарм на крышах домов разместились снайперы;
— близлежащие дома, крыши, квартиры набиты автоматчиками Народного фронта Азербайджана, которые встретят вас массированным автоматно-пулеметным огнем;
— боевики могут Сыть переодеты в форму милиции, ВВ и СА».
Солдаты были напуганы, боялись за свою жизнь, ждали сооруженного сопротивления и, таким образом, были психологически подготовлены к жестокости.
По данным независимых военных экспертов, среди резервистов были и армяне. Кто же с такой иезуитской «небрежностью» осуществлял набор? На этот запрос парламентской комиссии Краснодарский краевой военный комиссар генерал-майор В. Виноградов не дал ответа, отослав к начальнику организационно-мобилизационного управления штаба Северо-Кавказского военного округа. Точно так же поступил ставропольский краевой военный комиссар генерал-майор Б. Левицкий: «Сообщаю, ваш запрос направлен в адрес штаба СКСО».
Тогда же, 20 января, произошел случай, не вошедший впоследствии в официальные сводки военных происшествий. В одной из частей Свердловского гарнизона замкомбата майор Виктор Трофимов отказался участвовать в карательной акции. Ему позвонил начкадрами: «Формируется специальное подразделение для отправки в Баку. Вам предлагается срочно отбыть туда без подчиненных». Служба службой, но разницу между «предлагается» и «приказано» майор понимал. Нет, сказал, в добровольцы не записываюсь, неармейское это дело — с народом воевать. И через полчаса в политотделе, куда был вызван для промывания мозгов, повторил, что категорически против придания армии полицейских, карательных функций. Еще через два дня он был направлен на беседу с командующим Приволжско-Уральским военным округом, а угодил вместо нее на аттестационную комиссию. В рекордный срок, за три недели, не дав дослужить до пенсии всего два года, майора Трофимова уволили из армии «за дискредитацию высокого звания советского офицера».
Нет, были, были среди армейских люди, пытавшиеся в меру своих сил если не предотвратить кровопролитие, то хотя бы не участвовать в нем. Офицеры Бакинского общевойскового училища обратились к Горбачеву и Язову с телеграммой, подписанной председателем Совета офицерского собрания полковником Савельевым и начальником политотдела полковником Русаковым: «Обстановка г. Баку контролируется Народным фронтом Азербайджана. Для разрешения накопившихся проблем еще не полностью использованы политические методы. Мы уверены, можно не допустить в Баку второй Румынии».
Вопрос, дошла ли эта телеграмма до адресатов, вряд ли имеет серьезное значение. Гораздо важнее другое: кто из высших государственных лиц и в какой степени ответствен за события той трагической ночи?
Согласно выводам парламентской комиссии, «ответственность за преступные действия советских войск в Азербайджане несут М. Горбачев, Е. Примаков, А. Гиренко, Д. Язов, Б. Крючков, В. Бакатин, В. Варенников, другие высшие должностные лица политических и военных органов бывшего Союза». Однако комиссии, несмотря на настойчивые попытки, так и не удалось с абсолютной достоверностью установить всех непосредственных организаторов и участников акции. Оказались вне досягаемости высокопоставленные лица в ЦК КПСС, Министерстве обороны, Министерстве внутренних дел и КГБ СССР. Союзная прокуратура, перепоручив ведение дела Главной военной прокуратуре, сделала невозможным хотя бы мало-мальски объективное расследование. 20 декабря 1990 года уголовное дело было прекращено «за отсутствием состава преступления в действиях военнослужащих».
Таким образом, официальными данными (а их может представить только суд) о роли центра в бакинской трагедии до сих пор никто не располагает. Но кое-какие материалы, способные в какой-то мере осветить участие высшего руководства Союза в бакинских событиях, все же имеются.
ЛИЧНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО. Эхтибар Мамедов, член правления Народного фронта: «18 января Примаков и Гиренко в ЦК Компартии Азербайджана, куда пригласили и меня, встречались с руководством республики. Примаков сказал: „Войска нужны, чтобы предотвратить отделение Азербайджана от Советского Союза. Мы не допустим этого отделения любой ценой“. И потом он сказал, что есть приказ министра обороны Язова, что, если войскам не дадут войти в город, будет открыт шквальный огонь по сопротивляющимся. В тот же день меня пригласил командующий Бакинским гарнизоном генерал Соколов и предупредил, что они, если получат приказ, не будут щадить ни детей, ни женщин. В ту же ночь сорвалась первая попытка войск войти в город. А 19-го вечером в здании ЦК уже никого не оставалось. Все руководство республики, а также Примаков и Гиренко были эвакуированы в штаб армии, откуда Язов и Бакатин — они тоже прибыли в Баку — руководили операцией».
Спустя время председатель парламентской комиссии Абасов официально обратился к Язову: «На основании какого документа (приказа, инструкции, положения и т. л.) частями Советской Армии было применено оружие и какие виды оружия разрешалось им применять?» Министр обороны прислал ответ: «По интересующим вас вопросам прошу обращаться в Президиум Верховного Совета СССР».
Комиссию интересовала, разумеется, и роль КГБ СССР. Лишь в декабре минувшего года министр национальной безопасности Азербайджана сообщил: «В период январских событий 1990 года мероприятиями по линии бывшего КГБ руководили заместители председателя бывшего КГБ СССР Ф. Бобков, В. Пирожков, Г. Агеев. В этих мероприятиях была использована большая группа сотрудников КГБ СССР, прикомандированных в Комитет республики». А бывший глава этого комитета В. Гусейнов высказался так: «Сразу после варварского ввода войск в Баку мне позвонил Крючков и сказал, что состоялось заседание Политбюро в связи с событиями в Баку, на котором Горбачев сказал: „МВД решает все вопросы, Минобороны также решает поставленные вопросы, КГБ — полный провал“. Это — дословно».
Ответственность Горбачева за то, что случилось в Баку, не станет оспаривать, вероятно, даже он сам. Масштаб же этой ответственности, как и ответственности, скажем, за Вильнюс и Тбилиси, — пока лишь предмет догадок и предположений, подчас весьма крайних и рискованных. Стремление общества разобраться в том, какую роль сыграл тут бывший Президент СССР, после его отставки становится все более настойчивым.
В беседе с нами Президент Азербайджана Муталибов так оценил роль бывшего Президента СССР в бакинской трагедии:
— К вторжению войск не в последнюю очередь привела двойственность позиции Горбачева в карабахском конфликте. Здесь ему предъявляли счет за то, что не защитил суверенитет Азербайджана, армяне же, в свою очередь, обвиняли его в том, что не отдал им Карабах. Я ему как-то сказал: «Послушайте, так же нельзя. Вы должны быть приняты хотя бы одной из сторон. А получается — и та, и другая ругает вас на чем свет стоит. Мы не собираемся сделать вас азербайджанцем, но есть же конституционный порядок, который вы как Президент обязаны обеспечить». Нет, он предпочитал взывать к разуму, проявлял дипломатию вместо того, чтобы власть употребить. Вот так, — заключил Муталибов, — и дошло до январских событий… Ввод войск в Баку санкционировал Горбачев.