Суд да дело диспетчера Оксаны Наум
Судя по редакционной почте, читатели «Известий» запомнили материал «Шереметьево-2»: вылет из криминогенной зоны» (№ 137, 1991), рассказавший о расправе аэропортовского руководства над сменным диспетчером службы организации пассажирских перевозок Оксаной Наум. Вот уже два с половиной года уволенная за «халатное отношение к работе» молодая женщина обивает пороги учреждений, ни одно из которых, как выяснилось, не в силах разобраться в её деле. Даже суд, призванный, казалось бы, либо подтвердить, либо отмести выдвинутые против нее обвинения.
Напомню в немногих словах историю конфликта. 28 августа 1989 года старший диспетчер М. Глыбина заподозрила О. Наум, регистрировавшую пассажиров и багаж рейса Москва — Каир, в получении взятки от одного из иностранных граждан, египтянина Р. Эль-Хусейна. По предположению начальницы Оксана была вознаграждена пассажиром за пропуск на борт большего, чем оформлялось, багажа. Отстранив Наум от регистрации. Глыбина вызвала работников милиции. Те, в свою очередь, не только обыскали подозреваемую Оксану, но и сняли с рейса египтянина, едва владевшего тогда русским языком. Никаких денежных сумм, кроме пятерки на обед, при Наум не нашли. Багаж перевзвесили, не утрудив себя излишними формальностями, в узком кругу, в отсутствие диспетчера Наум и пассажира Эль-Хусейна. Несколько дней спустя этот сомнительный документ лег в основу приказа тогдашнего начальника аэровокзального комплекса «Шереметьево-2» (АВК-2) Г. Воробьева об увольнении Наум.
Называя документ «сомнительным», я опираюсь на выводы основательной проверки обстоятельств дела, проведенной бывшим Министерством внутренних дел СССР. Поскольку именно действия шереметьевских милиционеров и создали, так сказать, юридический фундамент обвинения Оксаны, милицейское руководство страны провело нелицеприятное расследование всего инцидента.
Вот главные и важные для нас позиции этого обширного 14-страничного документа, датированного 5 июля 1991 года. Первая — перевзвешивание багажа произведено с такими нарушениями правил, что «сам акт не может быть признан достоверным». И вторая — недостоверность акта, легшего в основу приказа об увольнении О. Наум, ставит под сомнение законность наказания. Что и позволило тогдашнему руководству МВД СССР в лице бывшего замминистра В. Трушина просить генерального директора Центрального управления международных воздушных сообщений (ЦУ МВС) гражданской авиации В. Потапова отменить приказ об увольнении Наум и восстановить ее на работе. Вдогонку этому ходатайству летит протест московского транспортного прокурора Г. Скаредова.
Тогда, в июле минувшего года, дело О. Наум и вступило, как мне кажется, в затяжную и безнадежную фазу. И началась она, предположу, не только с нежелания генерального директора ЦУ МВС признавать неправоту подчиненного ему начальника АВК-2, но и с неопределенности позиции самого транспортного прокурора Москвы. Совершенно правильно отмечая, что перегрузка самолета не могла в том рейсе сказаться на безопасности полета, Г. Скаредов не отрицал лишних 226 килограммов незарегистрированного багажа, якобы пропущенных О. Наум на борт лайнера. И это, на мой взгляд, по инерции оставшееся в протесте допущение не мог не использовать генеральный директор В. Потапов.
— За безопасность полетов отвечает не транспортный прокурор, а я, — сказал мне в августе 1991 года Владимир Владимирович. — А о какой безопасности речь, если каждый диспетчер будет на свой страх и риск пропускать на борт незарегистрированный багаж. Так что мне решать, что опасно для полетов, а что нет.
Очевидно, что, исчерпав все возможности для обжалования увольнения, Оксана Наум обратилась в суд. Поначалу — в Ленинградский районный города Москвы. Отказ: суд не принял исковое заявление, поскольку уволена Наум по так называемому «Уставу о дисциплине работников гражданской авиации», можно сказать, единственному тогда документу, который и регулировал правовые взаимоотношения администрации и работников. И хотя устав отменен, но уже после увольнения Наум, она не вправе разрешить индивидуальный трудовой спор, обратившись к суду.
Суд следующей инстанции, Московский городской, будто под копирку, с той же мотивацией и практически в тех же выражениях повторил определение районных коллег, когда к нему обратилась уже не сама диспетчер, а Московская транспортная прокуратура: частную жалобу Наум оставить без удовлетворения. Хотя право на такие ходатайства ей дал Закон СССР «О рассмотрении судом обращений прокурора о признании правового акта незаконным и о внесении дополнений в Закон СССР «О Прокуратуре СССР». Союзной прокуратуры больше нет, но сам закон, принятый всего-то в июне 1991 года, — в числе действующих.
Боюсь и дальше утомлять читателя юридическими перипетиями дела бывшего диспетчера. А вот с собственным ощущением безнадежности апелляций к суду, только и могущему в правовом государстве поставить точку в подобных историях, поделиться хочу.
— Перед иностранным гражданином, заподозренным во взятке Наум, хоть и с опозданием, но извинились. Она же сама так и обивает пороги. И ни о каких извинениях пока нет и речи, — сетует занимающаяся ее делом старший помощник московского транспортного прокурора Галина Белозубова.
— К сожалению, суды пошли по чисто формальному пути и даже не принимают исковые заявления Наум и наши протесты. Втягивают нас в теоретические споры: правовой ли акт — приказ об увольнении или не правовой. То есть распространяется ли на такие акты закон 1991 года? Я, юрист с многолетним стажем, чувствую, что невозможно пробить эту стену. И ведь возвели ее в районном и московском городском судах не замшелые чины старой школы, а 35-летние, сравнительно молодые специалисты. Те, что, казалось бы, должны понимать сам дух нового законодательства — защиту личности, конкретного человека от произвола некогда всемогущих ведомств, живших не по законам, а по уставам.
— И все-таки, — заключает Г. Белозубова, — я верю, что дойдет и до существа дела О. Наум. В Верховном или Конституционном судах России. Не быстро, но незаконное, я уверена, ее увольнение получит должную правовую оценку.