Цены прыгнули. Мосты сожжены
Январский забег цен, по-ученому именуемый либерализацией и положивший начало экономическим реформам в России, на какое-то время затмил все, что составляло содержание предыдущего месяца. Но именно в декабре цены без всякой на то команды «самораспустились» и особенно рьяно поползли вверх. Как нам сообщили читатели, сметану в Тобольске в госторговле продавали уже по 34 рубля за килограмм, сливочное масло в Тюмени — по 115, колбасу в Ярославле — по 229, сыр «Российский»! — в Москве по 400. Абсолютный рекорд был поставлен в той же столице, где в канун новогодья за кило окорока в «Новоарбатском» надо было выложить 750 целковых. Правительство, занятое подготовкой указов и постановлений, смотрело на самодвижение цен сквозь пальцы: дескать, месяцем раньше, месяцем позже… А простые граждане по отдельным фрагментам торговой мозаики смогли реально ощутить, что их ждет в обозримом будущем.
Уступка государствам Содружества в виде двухнедельной отсрочки с либерализацией цен, естественно, ничего утешительного России не принесла. Как и предполагалось, производство продолжало катиться под гору. В итоге по оценкам Госкомстата, объем промышленного производства за год сократился на 2.8 процента, а сельского хозяйства -— на 4 процента. Особенно наглядны потери там, где счет идет не в рублях, а в натуральных показателях. Легковых автомобилей и цемента выпущено на 8 процентов меньше, угля и нефти — на И. стали — на 13, проката — на 14 процентов. Впервые за последние годы упала выработка электроэнергии. Сдает свои позиции и сельское хозяйство. Производство яиц сократилось на 2 процента, молока — на 7, мяса — на 9, зерна -— на 24 процента. Рубль утратил последние крохи доверия. Его прочно вытеснил бартер. Если к этому добавить неопределенность с межреспубликанскими поставками, затянувшееся ожидание свободных цен, то станет понятно, почему кампания по заключению хозяйственных договоров на 1992 год нынче шла на редкость вяло. Невиданное дело: к середине декабря их было подписано всего 22,6 процента.
Свободные цены, надо полагать, оживят межхозяйственные связи, заставят активнее работать всю товаропроизводящую сеть, вытолкнут на прилавки то, что приберегалось до лучших времен. Но ожидать скорого изобилия, думается, не следует. За год, как свидетельствует тот же Госкомстат, запасы промышленных товаров уменьшились в розничной торговле на 3,4 процента, а в оптовой торговле и в промышленности — на 12 процентов. Так что выставить на прилавки практически нечего. Можно предположить, что теперь куда меньше добра станет уходить через заднюю дверь в «комки». Да и новые цены не каждому будут по карману. Но хватит ли этого, чтобы сбить ажиотажный спрос, очевидно, не возьмется предсказать никто.
Егор Гайдар не устает повторять, что видит свою задачу не только в том, чтобы разморозить цены, но и за предельно короткий срок добиться финансовой стабилизации. Действительно, бюджет на первый квартал сверстан без дефицита. Половину его доходной части обещают дать новые налоги — на добавленную стоимость и акцизы. Сокращаются расходы на капстроительство из централизованных источников, траты оборонного характера. И все же на крайне радикальные меры правительству, похоже, духу не хватило. К примеру, некоторые экономисты предлагали разом переориентировать львиную долю ВПК. Какое-то время, необходимое для освоения мирной продукции, зарплату людям выплачивать даром, а ставшие ненужными оборонщикам ресурсы выбросить на рынок. Реформаторы, однако, на риск не пошли, посчитав, видимо, что после либерализации цен социальная атмосфера в обществе и без того будет чрезмерно накалена.
Это стремление не упускать вожжи из рук проявилось и в разработке государственной программы приватизации на 1992 год. Желание придать этому процессу ускорение заметно невооруженным глазом. Но чтобы обрести самостоятельность, большой группе предприятий придется теперь персонально испрашивать разрешение правительства и отраслевых комиссий. Читай — тех же министерств. Вне игры осталась сеть гигантов, которым приватизация вовсе не противопоказана. Это подтверждает хотя бы опыт КамАЗа. Осмелюсь сделать прогноз: крупные предприятия, делающие пока погоду в народном хозяйстве, так и останутся в нынешнем году собственностью ведомств или погрузятся в такую нудную, изматывающую тяжбу, которая убьет в них всякую веру в реформы. Что-что, а лицезреть министерства, ратующие за самостоятельность подчиненных структур, мне как-то еще не доводилось. А без широкой приватизации нет стимула для увеличения производства, нет конкуренции, нет настоящего рынка.
Планы Гайдара осложняет и разнобой в подходе к либерализации цен в государствах Содружества. Украина — та и вовсе намерена ввести с 10 января купоны многоразового пользования — практически те же деньги. И не она одна. По мнению профессора Евгения Ясина, решить проблему можно з.з счет передачи большей части наличности партнерам по Содружеству. Но возникает непростой вопрос: где ее взять, если даже в России отсрочка по зарплате в декабре составила 12 млрд, рублей? Правда, в ход пошли уже 500-рублевые купюры. Вот-вот фабрики Гознака начнут печатать тысячные. Как видите, все надежды по-прежнему на печатный станок. Кстати, по той же причине под вопросом выплата компенсаций и индексации россиянам в январе.
Мы уже писали: отпустив цены, новое правительство России намерено действовать по ситуации, делая те шаги, которые диктуют конкретные экономические обстоятельства. Работенка не из простых, требующая максимальной сосредоточенности и невероятного напряжения сил. Собственно, весь декабрь российское руководство провело именно в таком режиме. Да и как иначе — ведь оттачивалась, выверялась концепция будущих реформ. Но вот тележурналист спрашивает Гайдара, что было самым тяжелым для него на минувшей неделе, и вице-премьер с воспаленными, уставшими глазами бесстрастно отвечает: «Решить вопрос с поставками труб в Хабаровск». Невольно ловишь себя на мысли, что перестаешь что-либо понимать. Да, в Хабаровске действительно стряслась большая беда. Но если бы Бальцерович два года назад занимался еще и трубами, в Польше бы никогда не начались никакие реформы. Неужели нужно объяснять: вице-премьер и его команда обязаны в такой момент целиком посвятить себя тому делу, ради которого и поднялись на вершину власти. Все текущие заботы — удел и призвание совсем других людей. Где же они, эти люди, и почему даже о трубах вынужден печься глава кабинета реформ?
В декабре принято подводить итоги. Кое-какие из них мы с вами подвели. И все же, если по существу, декабрь был месяцем не столько итоговым, сколько предстартовым. Республика готовилась сделать самый трудный шаг к рынку. И в январе сделала его.