Свобода цен. И цена свободы…
Никакой толкучки…
С утра обошел магазины Кемерова. Приятно поразило то, что никакой толкучки не наблюдается. Да и кто будет толкаться за той же сметаной, если она идет по 75 рублей 75 копеек? Спрашиваю у скучающих продавщиц: сколько продали? Две двухлитровые банки за четыре часа.
Пивной ларек. Человек десять в очереди. Почем? Двадцать семь рублей трехлитровая банка. А еще вчера стоила семь. Хлеб? Рубль пятьдесят шесть булка, да к тому же жестковатая, придержанная. Ни одного человека в очереди. А вчера — драка.
Творог девятипроцентной жирности — 41 рубль с копейками. Никто не берет. Удивила цена на вареную колбасу в фирменном магазине «Бекон» — всего лишь 31 рубль. И очередь — соответствующая. На спиртное в коммерческих отделах цены не поднялись: как стоял «Наполеон» по 250, так его и не берут.
Многие товары вообще пока не имеют новой цены. Лежат, к примеру, расфасованные сушки, а продавцы не знают их стоимости.
Народ безмолвствовал
2 января Благовещенск еще пребывал, согласно распоряжению местных властей, в праздничном состоянии, и лишь самые нетерпеливые его обитатели с утра пораньше двинулись с авоськами в продмаги. Иные магазины встречали табличками «Переучет», но многие работали. В торговые залы народ входил, как в усыпальницы: тихо, но с любопытством. Покупатели постарше через очки рассматривали новые цены: хлеб пшеничный второсортный 1 рубль 56 копеек, сельдь тихоокеанская среднесоленая 32 рубля 60 копеек, сметана свыше 40 рублей за кило, творог 6 рублей 62 копейки за 250-граммовую пачку, сыр адыгейский 52 рубля, горбуша свежемороженая — свыше 47 рублей за килограмм. Осмысливая новые цифры, наполняющие жизнь новым, неведомым содержанием, народ в основном безмолвствовал, становясь тем не менее в очередь за той же сметаной, молоком по цене около 4 рублей за бутылку.
— Ценами мы шокированы. — говорит директор магазина № 10 Р. Самохвалова. Их нам назвал молочный комбинат, продукцию которого мы пока безропотно берем. Но в условиях рынка мы, торговля, можем и должны именно торговаться. Спрос диктует не комбинат-монополист, а покупатель. Не разойдется продукция, и мы, и производственники будем думать, как производить ее больше, дешевле. Все, наконец, займутся экономикой.
Именно от удушающего все и вся монополизма идут, как считают в областной администрации, многие беды. Диктуют цены на сельхозпродукты в Приамурье все те же колхозы и совхозы, закладывая в стоимость мяса, молока и масла свою полную неспособность хозяйствовать на земле эффективно. Причем и сегодня раздаются голоса выделить дотации убыточным колхозам и совхозам, у которых себестоимость килограмма мяса обходится в 50— 70 рублей. Между тем фермер, который на Амуре только становится на ноги, продает мясо в убойном весе по 35 рублей за килограмм. Его-то и намерена всячески поддерживать новая власть Приамурья.
…В полдень второго связался по телефону с мэрией Тынды: как там, на голодном БАМе, дела? Ответил вице-мэр столицы магистрали Николай Лисота:
— За весь БАМ говорить не буду. У нас в городе пока все спокойно. Народ, видимо, не отошел от праздников. Пока цены воспринимаются как должное.
Без очереди только хлеб
Как в ледяную воду, вхожу в универсам № 77 Черемушкинского района Москвы. Неприятно, не хочется портить себе настроение, но надо.
В магазине есть хлеб без очереди, но в три раза дороже. Цены на продукты уже давно взбесились, и все к этому понемногу привыкли. После коммерческой цены на масло 120 рублей удивить 30 рублями за килограмм невозможно. И стоит с самого утра огромная очередь за ним. Спрашиваю: «Цена не смущает?» Бабка из очереди: «Бери, дочка, будет еще дороже». А в глазах безысходная смиренность.
И за мясом по 26 руб. за килограмм тоже очередь, правда, поменьше. Берут по привычке много. Потому что нет у нас уверенности, что даже по 96 рублей за килограмм застанем завтра в магазине ту же колбасу. Вот и запасаемся.
Изобилия, как и второго апреля после павловского подорожания, нет. Привычная нищета, пустота.
Мандарины на снегу
Вчерашняя утренняя пробежка по магазинам жителям подмосковных Мытищ практически ничего не дала. Работники прилавка оказались мудрыми людьми: магазины просто не открылись. Какие-то из них были закрыты на учет, некоторые вовсе не работали.
Особенно огорчило покупателей то, что не торговали с утра хлебом, ведь его не было уже дня два. Под вопросом оказался и привоз молока. Лишь овощной магазин на улице Матросова гостеприимно распахнул в это хмурое утро свои двери. Да и прилавки не пустовали. Имелся в продаже, например, и репчатый, и зеленый лук: первый — по семь рублей за кило, второй — по шесть. Был двухрублевый картофель, кочаны капусты (3.50 за кг), а также редька, морковь.
По вполне доступным ценам продавались маринованные кабачки, мандарины. Кстати, последние были, по-моему, самым дорогим товаром в этом овощном магазине. Что ж, спасибо его работникам за доставленную радость. Ведь, оказывается, и после отпуска цен на свободу можно жить. Не мешали бы свободно зарабатывать.
На воду хватит
Напрасно покупатели дергали двери булочной, что на углу проспекта Ленина и улицы Пушкина в Челябинске. В восемь часов утра второго января булочная была еще закрыта, хотя обычно открывается в семь.
— Говорят, у них учет. — поясняет подходящим покупателям пожилая женщина с пустой авоськой в руках. — Я уже четыре магазина обошла, и всюду одно и то же: новые цены уточняют.
Какие они — новые цены на хлеб, мне удалось выяснить в магазине «Диета» на улице Росийской. Круглая пшеничная булка — 3 рубля 70 копеек, «кирпич» из серой муки тянул на два рубля ровно. Возле прилавка «митинговали» четыре бабуси:
— Как раз только на хлеб и воду моей пенсии хватит…
— Да, о других продуктах теперь придется забыть!
— Да где они — другие продукты-то?! Не эти же кабачки покупать!
Я посмотрел. В огромном пустом магазине, кроме хлеба, были выставлены на продажу еще маринованные кабачки по 13 рублей 70 копеек за банку. Больше ничего.
А вот в гастрономе, что на углу проспекта Победы и улицы Кирова ассортимент был явно богаче: на витрине — лапша, рожки, крупа перловая. Лапша стоит 4 рубля 80 копеек, «перловка» — 2 рубля 90 копеек за кило. Люди ходят по магазину с широко раскрытыми глазами, словно в музее.
На центральном колхозном рынке необычно пусто. Нет практически ни одного продавца. Может быть, частник отдыхает после встречи Нового года? Или подсчитывает наторгованные 30–31 декабря барыши? А может, выжидает, чтобы завтра, допустим, вынести говядину не по 60 рублей за кило, а по 120? Ведь все равно возьмем!
Частник имеет право — это рынок. Имеет такое же право государственный совхоз или магазин. Они тоже нынче работают в условиях рынка. Все мы сегодня столкнулись с рынком нос к носу. Встреча эта, понятно, не радует.