Кремль. Салют. Шампанское
Впервые в истории наступление Нового года — и новой эпохи — было отмечено праздничным салютом на Красной площади. По мнению многих — не только соотечественников, но и людей буквально со всего света, оказавшихся в полночь у стен Кремля, столь красивого фейерверка им видеть не доводилось. Хотя это впечатление, возможно, создавалось фоном, нa котором рассыпались в воздухе тысячи разноцветных огней — Фантастической красотой храма Василия Блаженного и Кремля.
«Это красота, в которой нет ни грана фальши», — сказал английским журналист, оказавшийся в Москве впервые.
Несмотря на все экономические неурядицы, на Краской площади было много искренне веселящихся людей. С громом салюта смешивались «выстрелы» бесчисленных бутылок шампанского, звон бокалов. И впервые Кремль встречал Новый год под новым российским флагом.
Впрочем, хорошо знакомые квасные полотнища с серпом и молотом тоже присутствовали в полночь на Краской площади — в руках небольшой группы участников коммунистической демонстрации, протестовавших против произошедших в стране (и в Кремле) перемен. «Ленин за нами, отступать некуда!». «СССР — 1922—1992» — такими были их лозунги.
Кое-что осталось и прежним — точно так же, как и в былые года, ровно в полночь произошла торжественная смена караула у Мавзолея. Но боя курантов не было слышно, видимо, его заглушили залпы салюта.
Символично, что новогодний фейерверк был подарком от германской компании, организовавшей это зрелище. Символично — и в смысле новых, теплых и дружественных отношений России с Западом, и в смысле нашей слабости, зависимости от чужой помощи. Мало кто из западных журналистов удержался от подобных обобщений. Но тех, кому доводилось проводить праздники в Москве в былые годы, поразило все же прежде всего ощущение небывалой свободы, раскованности, отсутствия страха перед могуществом государственной машины, более не пугающей людей даже у самого ее сердца — на Красной площади.
Раскованность эта (как это бывает всегда и везде) порой заходила слишком далеко: кто-то оказался слишком пьян, кто-то, не боясь мороза, появился на площади обнаженным. И только в этих случаях вмешивалась милиция, казавшаяся — тоже, видимо, впервые в истории —совершенно незаметной в этот праздничный час.