Горбачев умоляет республики не разбегаться
События и публикации 3 и 4 декабря 1991 года комментирует обозреватель Олег Мороз
3 декабря в «Известиях» было опубликовано обращение Горбачева к союзным и республиканским парламентариям — очередной, один из последних, отчаянный призыв спасти Союз, в ближайшие же дни обсудить и одобрить разосланный им проект Договора о Союзе Суверенных Государств, тот самый, который 25 ноября в Ново-Огареве отказались парафировать главы республик. Трудно сказать, на что рассчитывал Горбачев, обращаясь в Верховным Советам «через голову» республиканских лидеров, которые уже выразили негативное отношение к проекту Договора, но вот обратился…
«Уважаемые депутаты Верховных Советов суверенных государств! —взывал Горбачев. Обратиться к вам меня побудила нарастающая тревога за жизнь нашего Отечества. Среди многочисленных кризисов, которые оно переживает, самый опасный — это кризис государственности. Он тяжелейшим образом отражается на способности властей всех уровней выполнять свои обязанности перед гражданами, рвет экономику и губит процесс реформ, деформирует нравы, противопоставляет друг другу народы, ведет к разрушению культуры».
Далее Горбачев перечисляет, к каким неисчислимым бедам ведет распад Союза. В принципе он уже говорил об этих надвигающихся бедах и катастрофах не однажды, но вот говорит о них снова, придавая своим предостережениям, в соответствии с все нарастающей вероятностью распада союзного государства, особо трагический оттенок:
«Распад чреват национальными, межреспубликанскими столкновениями, даже войнами. А это была бы катастрофа для всего международного сообщества… Размежевание сделает хрупкой перспективу соблюдения прав человека и прав национальных меньшинств… Разрыв нанес бы окончательный и разрушительный удар по производительным силам… Он отбросит — и это надо хорошо видеть — все суверенные государства назад в смысле развития науки, технологии и культуры… Без Союза неизбежна постепенная эрозия нашей общей безопасности и каждой из республик. Неизбежна утрата международного авторитета, который дорого оплачен всеми нашими народами и очень много значит для всех граждан. И наконец никто не имеет права забывать, что наше государство в последние годы стало одной из главных опор развития мира к новому мирному (может быть, мировому? —О.М.) порядку… Если такая опора рухнет, пойдет цепная реакция с труднопредсказуемыми для всего мира последствиями».
Прочитав этот перечень угроз, пожалуй, нелегко сообразить, какие еще беды Михаил Сергеевич забыл упомянуть. Вроде бы все назвал. Почти все.
В конце своего послания Горбачев, чуть ли не со слезами на глазах, чуть не опустившись на колени, обратился к депутатам с той самой нижайшей просьбой — в ближайшие дни обсудить и одобрить проект Договора о ССГ:
«Еще раз настойчиво повторяю: не справиться нигде с возрождением общества, не выйти нам из кризиса и не соединиться с цивилизованными миром, хуже того, не избежать общей катастрофы, если мы не остановим процесс дезинтеграции».
Вечером того же дня, 3 декабря 1991 года, Горбачев выступил по Центральному телевидению, во многом повторив и прокомментировав свое печатное обращение. Так сказать, забил гвоздь уже до конца, по самую шляпку.
О преобладающей реакции на слёзное обращение Горбачева говорит, пожалуй, заголовок статьи Альберта Плутника в «Известиях» за 4 декабря: «Президент в мире иллюзий».
«Страна в опасности, Отечество в опасности», услышали мы от Президента СССР, выступившего по Центральному телевидению. Думаю, людям старшего поколения не надо напоминать, какое продолжение напрашивается после произнесенных слов. Во всяком случае, очень многие из телезрителей, не сговариваясь, вспомнили вдруг знаменитую песню «Вставай, страна огромная!»
Надо ли «огромной стране» «вставать на смертный бой?» В «известинской» статье все опять возвращается к разговору об Украине.
«Сколько бы ни повторялись слова о том, пишет автор, что провозглашенная Украиной независимость отнюдь не означает ее выхода из Союза, вряд ли они способны убедить многих. Даже тех, кто произносит их как заклинания. Всем, думаю, ясно, и другое: выход из Союза одной из самых крупных по производственному потенциалу и населению республик, ликвидация, по сути, одной из «несущих конструкций» всего здания Союза, неминуемо означает, что и всему зданию уже не устоять».
Отчего все-таки реакция Горбачева на результаты украинского референдума оказалась столь бурной, спрашивает автор? Неужели он не догадывался, какими будут эти результаты? Неужели он сомневался, что украинский народ дружно проголосует за независимость?
«Сомнения такого рода могли возникнуть лишь у тех, кто никак не может заставить себя прямо смотреть в лицо жизни. Кто словно бы постоянно надеется на какое-то чудо, полагая, что не может случиться ничего такого, чего бы они не желали».
Ну да, именно в таком психологическом, стрессовом состоянии, в состоянии надежды на чудо, видимо, и находился тогда Горбачев.
«В этом обращении, продолжает Плутник, как в зеркале, отразились, по-моему, сразу две драмы — личная драма Горбачева, чьи заслуги перед санкционированной им и со временем вышедшей из повиновения ему демократией бесспорны, и драма общественная, многих и многих людей, по сей день живущих как бы не в реальном, а в иллюзорном мире, полагающих, будто политическими заклинаниями, выдержанными в духе партийной пропаганды, люди поверят больше, чем вызревшему в том или ином народе желании жить своей жизнью».
В «Известиях» же приводятся фрагменты откликов зарубежных СМИ на обращение Горбачева. Тоже с легким оттенком иронии:
«Эй-би-Си», США: «Советский президент М.Горбачев выступил по советскому телевидению с очередным заявлением, в котором обратился к парламентариям суверенных государств с настойчивой просьбой подписать Союзный договор. По его словам, если добровольное межреспубликанское соглашение не будет подписано, то это приведет к катастрофе не только Советского Союза, но и всего человечества».«Эй-би-эс», США: «Советский президент М.Горбачев выступил по телевидению с предупреждением о возможном крахе страны, который приведет к межнациональным войнам и вечной нищете. Это выступление не вызвало никакой реакции со стороны Украины, которая празднует свой разрыв с Кремлем». «Рейтер», Великобритания: «В суровом телевизионном обращении к советским республикам с призывом спасти политическую конфедерацию, Горбачев сказал, что полный развал Советского Союза поставит в трудное положение миллионы людей, проживающих за пределами своих родных мест... «От них идет поток писем с призывами к нам предоставить им защиту», сказал он. При этом он не уточнил, какого рода защиту эти люди ищут у Кремля… Замечания, сделанные Горбачевым в речи, пронизанной предупреждениями о катастрофе, очевидно, вызовут обеспокоенность в балтийских государствах».
Ну да, в Прибалтике еще не забыли, что побоище, устроенное Москвой в Вильнюсе менее года назад, тоже частично объяснялось желанием защитить обижаемое там русскоязычное население.
Единственным из парламентов, который серьезно отнесся к призыву Горбачева поскорее обсудить и одобрить Договор о ССГ, был Верховный Совет СССР.
«Союзные» парламентарии пошли навстречу президенту. 4 декабря состоялось вроде бы важное историческое событие: хоть и с трудом, но все же собравшийся Верховный Совет СССР одобрил договор о ССГ. Однако никакого реального значения это уже не имело — только символическое. Даже формально, в соответствии с последним решением Госсовета, одобрить Договор должны были Верховные Советы республик, а не ВС СССР.
Тем не менее, может быть, стоит запомнить эту дату —4 декабря.
Как мы помним, перед украинским референдумом Кравчуку доложили, будто Ельцин, как и Горбачев, грозит Украине какими-то «мерами» в случае ее выхода из СССР. Кравчук сильно удивился и посчитал такую угрозу со стороны российского президента каким-то недоразумением, которое в скором времени будет рассеяно.
Так оно и случилось, как предсказывал Кравчук. Уже 4 декабря в газетах было опубликовано заявление Ельцина о признании российским руководством независимости Украины «в соответствии с демократическим волеизъявлением ее народа». Тут Борис Николаевич опередил всех других руководителей бывших союзных республик.
В заявлении выражалась готовность приступить к работе над «проектом полномасштабного межгосударственного двустороннего договора, который отвечал бы всем требованиям нового этапа взаимоотношений между Россией и Украиной». «Взаимовыгодное и сбалансированное сотрудничество между Россией и Украиной, говорилось в заявлении, может и должно стать примером двусторонних отношений между республиками старого Союза».
В общем, все стало на свои места, недоразумение рассеялось. Переиначенные ельцинские слова о каких-то угрозах в адрес Украины были забыты.
«Российская газета»за 4 декабря 1991 года сообщает о пресс-конференции одного из членов гайдаровской команды, советника госсекретаря РСФСР Алексея Головкова.
Основной разговор о том, как идет подготовка к продекларированной радикальной экономической реформе. Головков заверил, что правительство готовит несколько десятков соответствующих нормативных документов, но ни один из них в отдельности не сделает погоды. «Нужно достичь «критической массы», чтобы «машина заработала». И команда Гайдара форсирует усилия в этом направлении.
Головков снова несколько опрометчиво пообещал, что в результате реформы «настоящий экономический подъем» отдельные слои населения начнут ощущать уже через полгода. Трудно сказать, что он подразумевал под «отдельными слоями населения», но, в общем-то, «настоящего экономического подъема», как мы знаем, пришлось ждать гораздо дольше.
Журналисты попросили Головкова прокомментировать недавние заявления вице-президента Руцкого, который во время своей сибирской поездки, в речевках, которые он без устали произносил на разных предприятиях, в основном оборонных, выступил против намеченных экономических преобразований и в знак протеста даже пригрозил уйти в отставку.
«В связи с этим А. Головков выразил недоумение, так как до поездки в Иркутск вице-президент был полностью согласен с концепцией правительства. Подобные метаморфозы советник госсекретаря объяснил желанием А. Руцкого заработать политический капитал и сделал предположение, что устами бывшего летчика монстр ВПК решил воздействовать на российское руководство».
Комментарий абсолютно точный. Сопротивление гайдаровским реформам стало разворачиваться, причем сразу весьма заметно, когда сами эти реформы еще и не начались, а только готовились. Точкой отсчета можно считать отклонение Верховным Советом нескольких «реформаторских» указов Ельцина в конце ноября и упомянутые выступления Руцкого во время его поездки по оборонным предприятиям Сибири в начале декабря 1991 года. Как раз в ходе того турне, обрушившись на новое, лишь недавно сформированное правительство, он прилепил к нему нелепое словосочетание «ученые мальчики в розовых штанишках». После оно на все лады бесчисленное число раз повторялось «доброжелателями» команды Гайдара.
Вообще-то, напомню, правительство возглавлял не Гайдар, а непосредственный начальник Руцкого–президент Борис Ельцин, можно было бы и поостеречься в выражениях. Но нет, не поостерегся. Очень уж хотелось поскорее заявить о себе как о центральной фигуре во власти, как об истинном защитнике народных интересов, в общем–перехватить политическую инициативу. Так что, повторяю, атаки на реформы начались еще до того, как начались сами реформы.
Одновременно началось предательство Руцкого по отношению к Ельцину, который поверил ему, вытащил из политического небытия, сделал его своим заместителем на высоком государственном посту.
Несколько позже, 18 декабря, в «Независимой газете» Руцкой вновь подверг правительство резкой критике: оно и такое, и сякое, и неуправляемое, и дезорганизованное, не знающее, куда, к какой цели оно идет. Уже тогда Руцкой выступил против либерализации цен, еще только готовившейся, повторив, что, если она не будет отменена, он, Руцкой, уйдет в отставку.
Но не ушел. Вместе с Хасбулатовым возглавил двадцатидвухмесячную войну против реформ. Дождался, когда после подавления антиельцинского мятежа в начале октября 1993 года его, не спрашивая его желания, выкинут из вице-президентского кресла.
Хасбулатовцы переподчинили себе Центральный банк
Еще одна заметка в «Российской газете» за 4 декабря 1991 года: «Центральный банк должен подчиняться только закону».
«Новое российское правительство, пишет автор, еще не успев как следует развернуться, уже получило подножку от парламента: российские законодатели не пожелали расстаться с Центральным банком России и переподчинить его президенту».
Да, это был мощный удар антиреформаторов по реформаторам и реформам.
Автор совершенно справедливо пишет, что в принципе Центральный банк не должен подчиняться ни законодательной, ни исполнительной власти, он должен быть независимым, подчиняться только закону. Приводит в качестве примера западные страны:
«В США и ФРГ, чьи банковские системы специалистами признаются образцовыми, действует одинаковое правило: руководитель национального банка (Федеральной резервной системы в США и Бундесбанка в ФРГ) назначается главой государства, но в период срока исполнения своих полномочий смещен не может быть даже Господом Богом. Он не обязан исполнять ничьи указания, будь то парламент или правительство, и руководствоваться единственно только собственным пониманием текущих задач национального банка, как они сформулированы в соответствующем законе».
Автор сам пишет: по Конституции Центробанк подотчетен Верховному Совету,«но подотчетность нельзя путать с подчиненностью, иначе последствия будут плачевными». Однако хасбулатовский ВС именно так и сделал, «перепутал» эти два разные понятия, фактически подчинил себе Центробанк.
В результате российский ЦБ, вместо того, чтобы стать эффективным инструментом проведения реформы, то и дело использовался ее противниками в своих, антиреформаторских, целях, более всего для неправомерного включения денежного печатного станка. Этим способом депутаты, разбрасывая направо и налево «пустые» бумажки, «фантики» с надписью «рубль», завоевывали благодарность народных масс. Особенно это стало явным, когда Центробанк в июле 1991 года возглавил небезызвестный любитель анекдотов Виктор Геращенко. Очень скоро он «слился в экстазе» с депутатами. Накачивание экономики необеспеченными деньгами стало любимым его занятием.
Народ действительно был жутко благодарен Верховному Совету за постоянные денежно-бумажные подачки, а вот реформа буксовала и откатывалась назад. Вина за это, естественно, возлагалась на Гайдара и его команду.
На первой странице «Известий» за 3 декабря 1991 года сообщение с Дальнего Востока:
«Жители одного из четырех островов, являющихся предметом территориального спора между СССР и Японией, острова Кунашир, начали сбор подписей под обращением в ООН. В нем содержится просьба освободить их как от советской, так и от японской юрисдикции, а также просьба к Объединенным Нациям взять Южно-Курильские острова под международную опеку под эгидой ООН».
Характерный штрих, иллюстрирующий атмосферу того времени. На что только не шли тогда люди, доведенные до отчаяния! Если уж в центре России, в Москве, ясно ощущалась наступившая катастрофа, что же говорить о «медвежьих углах»… Всем было понятно, что тягомотный, бесконечный спор между СССР и Японией, Россией и Японией из-за этих злополучных островов никогда не кончится, а жить-то надо, жить, чем-то кормить детей, думать о завтрашнем дне… Вот и готовы были люди пускаться во все тяжкие ради спасения.
Зверьё — первые, беззащитные жертвы наступающего голода
«Сегодня в лесах гремят выстрелы, пишут «Известия» за 3 ноября. Идет браконьерский отстрел зверя. Главным образом, крупного. Лося, оленя, кабана…»
Ну да, с зайца-то много ли возьмёшь? Если бы вдруг воскресли мамонты, поубивали бы и мамонтов.
«…Над зверьем нависла угроза полного уничтожения. Как сообщил корреспондент ТАСС из Вологодской области, там такая возможность вполне скоро может стать реальностью… Тут в леса уже двинулись отряды браконьеров».
Штрафы за браконьерство смехотворны.
«За незаконный отстрел, например, медведя, браконьер заплатит сегодня 50 рублей штрафа. Не слишком обременительна и сумма иска: всего несколько сотен рублей…»
Статья заканчивается риторическими вопросами и, по всем признакам, тщетными призывами:
«Мне могут сказать, что сегодня говорить о защите зверей вроде бы несвоевременно. Людей надо защищать. Слабых, сирых, стремительно беднеющих. Да, это верно. Человек прежде всего… Но разве беднеющий народ может себе позволить оставить беззащитной ту часть своей жизни, которая сегодня вроде бы не является крайне важной? Культуру? Искусство? Природу? Разве мы, не слишком сытые сегодня, не должны подумать о нас же самих завтрашних, когда нам потребуется и то, и другое, и третье? Поэтому и надо сберечь беззащитное, ибо оно падает первым. Это и есть людской долг».
Тщетные призывы. Варварское отношение к природе, к животным у нас, видимо, в крови, оно не связано только с тяжелыми временами, с годами экономических катастроф. Сегодня мы вроде бы от голода не умираем, а «зверство» по отношению к зверям то же самое, что и тридцать лет назад. Дошло до того, что высокопоставленные чиновники с вертолетов расстреливают «краснокнижных» животных, как это случилось несколько лет назад в Горном Алтае, когда полпред президента в Госдуме и другие, извините за выражение, «VIP-персоны» славно поохотились на охраняемых горных баранов. Уж этим ли «VIPам», казалось бы, о наполнении своих пищеварительных органов тревожиться! Нет, главное–ощутить азарт, получить удовольствие. А после них — хоть потоп.
Кажется, первое сообщение о том, что три «славянских» лидера соберутся в ближайшие дни в Минске — в «Независимой газете» за 4 декабря 1991 года. Сообщение с несколько ироничным заголовком: «Ельцин едет к Шушкевичу и встретит там Кравчука».
«Пресс-секретарь президента РСФСР Павел Вощанов сообщил нашему корреспонденту, что Борис Ельцин собирается прибыть в Минск 6 декабря. Прессу российский лидер против обыкновения брать не собирается, потому что планирует помимо официальных неофициальные переговоры».
В самом деле, поразительно: при подписании исторических, эпохальных Беловежских соглашений, а именно Беловежье, Вискули станут конечным пунктом «минской» встречи будут присутствовать лишь пятеро журналистов (Счастливчики! Баловни судьбы! «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» Каждый из пятерых, наверное, уже тома воспоминаний накатал).
«В то же время, как стало известно из достоверных источников, в Минск приедет президент Украины Леонид Кравчук», так что все трое, видимо, повидаются «в гостеприимном доме Шушкевича».
Позже будут называться самые разнообразные даты и обстоятельства, кто когда намечал приехать в Минск и когда в действительности приехал, кто когда кому позвонил и пригласил приехать. Но вот первое вроде бы сообщение было таким.