КРУТОЙ МАРШРУТ
От 300 до 500 килограммов драгоценного металла ежегодно оседает в закромах преступного мира
— Впрочем, цифра эта может быть раза в 2—3 большей, — говорит мой собеседник. — Ведь контролировать столь деликатный процесс практически невозможно…
Рассказ человека, отважившегося поведать, куда устремляются нелегальные золотые реки, походил на детектив. Как, впрочем, и процесс поиска «МН» должностного лица, которое, отложив очередное уголовное дело, согласилось бы на подобную беседу. Ни в бывшем КГБ СССР, ни в союзной прокуратуре, ни в МВД смельчаков не находилось. Решился лишь один из работников этих ведомств, и то при условии сохранения полнейшего инкогнито. Мотив — не страх, как у его коллег, а опасение, что обвинят в разжигании национальной розни.
Началось все в 1958 году. Именно тогда, по словам моего собеседника, в Магаданской области были расконвоированы главы двух мощных ингушских кланов — Муцольгов и Аушев. Попали сюда в 1944 году в результате сталинской депортации, работали на золотых приисках. Позже так и остались на Севере. Приезжали их братья, сыновья и другие родственники. Постепенно выкристаллизовалась могущественная организация, занявшаяся хищением промышленного золота.
Как сообщил корреспонденту «МН» осведомленный источник, сегодня все движение по стране похищенного промышленного золота контролируют 5—7 преступных кланов. Возможно, по мнению экспертов, существует и супербосс, который единолично координирует их деятельность. Главным же интересом мафии по-прежнему остается магаданское «Северовосток-золото». Именно отсюда налажен золотой мост в поселок Назрань, расположенный близ границы с Северной Осетией. Здесь в основном и аккумулируется похищенный драгоценный металл.
Как же расхищается золото? В каждой мафиозной структуре, связанной с ним, четко распределены роли, организатор — скупщики — боевики — курьеры — сбытчики похищенного. Организатор, глава клана, определяет стратегию своего формирования, прикидывает примерный объем товарооборота на год. Скупщики раскидывают сети в старательских артелях и качают оттуда через своих доверенных лиц золото. За грамм платят по 200—250 рублей. Членов своих преступных кланов охраняют вооруженные боевики. Кстати, между мафиозными группировками почти не возникает конфликтов. Отсутствует и конкуренция: ворованного золота так много, что не имеет смысла бороться за него — всем хватает. Продать излишки металла на «черном» рынке — забота сбытчиков. Они просят за грамм 350 —400 рублей.
Самая опасная в этом бизнесе профессия — курьер. С собой курьеры везут обычно от 10 до 20 килограммов золота. Плата за риск договорная — еще недавно 10—15 тысяч рублей. Деньги немалые, но ведь и попадаются чаще всего именно курьеры. К примеру, недавно с 36 килограммами золота задержан в Магадане бывший работник местного БХСС, нанятый преступниками. Самая же крупная удача правоохранительных органов — 80 килограммов золота, перехваченных в 1984 году. Всего же, по словам моего собеседника, удается конфисковать в лучшем случае не более 5 процентов всего похищенного металла.
Тем временем борьба с хищениями на приисках постепенно сворачивается. Во многих правоохранительных органах соответствующие подразделения либо сокращаются, либо ликвидируются вовсе. Ни на уровне России, ни на уровне Союза, в отличие от западных государств, нет координирующего органа, который следил бы за движением золота. Мой собеседник не исключил, что в самое скорое время золотой запас преступного мира сможет потягаться своим богатством с сокровищами Гохрана.