Советский Союз: свидетельство о смерти
События и публикации 14 октября 1991 года комментирует обозреватель Александр Евлахов
Появившийся в Кремле новый проект Союзного договора, хотя и сохраняет прежнюю аббревиатуру СССР, читается она теперь по-другому: «Союз Свободных Суверенных Республик». Впрочем, новое в нем не только это. Из его текста исчезают многие базовые понятия–«федерация»,«исключительная компетенция Союза», допускается только «существование сферы совместного ведения государств, входящих в Союз». Выработке и подписанию в особом порядке теперь подлежат протоколы об экономическом союзе и совместной обороне, о государственной безопасности и внешней политике. Эти сферы абсолютно равноценны научно-техническому творчеству, сотрудничеству в области образования, культуры, транспорта, защиты прав человека и т.д.
Хотя «Независимая газета» 12 октября характеризует этот проект, как «возрождение идеи политического союза», ничего возрожденного в нем не просматривается. Фактически любая бывшая союзная республика, не подписав протокол, может не только иметь свою армию и внешнюю политику, но и абсолютно суверенно нарушать права национальных меньшинств, не соблюдать права человека и разрушать экологию. При этом участниками многосторонних соглашений могут быть и государства, не подписавшие Союзный договор.
В принципе теперь уже ясно, что никто ничего делегировать Центру не захочет и можно хоть сегодня закрывать все союзные структуры, спускать над Кремлем флаг СССР, а его обитателям выносить личные вещи. Отныне Союз обретает сугубо словесную оболочку.
Поэтому единственным актуальным вопросом на состоявшемся в Кремле заседании Госсовета СССР стал вопрос о назначенном к подписанию 15 октября экономическом соглашении. Выступая на этом заседании, Б.Н. Ельцин однозначно высказался за подписание этого соглашения. Замечаний с его стороны два: прекратить финансирование органов, не предусмотренных этим соглашением и уточнить взаимоотношение в банковской системе–прямое подчинение республиканских банков Центральному уже не воспринимается.
Это выступление Президента России как бы ставит точку в интриге вокруг парафирования экономического соглашения в Алма-Ате министром экономики России Евгением Сабуровым. Однако не снимает вопроса о ситуации в Правительстве России, когда ряд министров выразил несогласие с позицией министра экономики, спровоцировав его отставку, которую Б.Н. Ельцин не принял. Чтобы выяснить, кто персонально входит в этот«ряд министров», не надо выискивать инсайдерскую информацию–все они на страницах газет. Полторанин, Шохин, Федоров, Лазарев, Малей, Козырев. Все они в команде Б.Н. Ельцина. Все они против экономического соглашения, которое Президент уполномочил министра экономики парафировать. Никто из них не уволен. Все–дают интервью.
На страницах «Известий»–полемика между «несогласным» министром юстиции Николаем Федоровым и экономистом Евгением Ясиным. Первый ссылается на непроработанность документа и говорит о том, что без политических обязательств экономический договор–утопия. Второй ему резонно отвечает: «если поставить политические условия вперед, то подписание экономического соглашения затянется до «греческих календ». Масло в огонь подливает на встрече с народными депутатами РСФСР вице-президент России Александр Руцкой. (Теперь он постоянно рассказывает нам, что он всегда был за сохранение Союза хотя бы в виде экономического пространства). На этой встрече он призвал «покончить с положением России, как дойной коровы».
Экономическое соглашение должно, по его мнению, заключаться не автономно, а внутри политического Союзного договора. В «Независимой газете», уже после прошения об отставке, Евгений Сабуров проясняет многие детали произошедшего. Он прямо говорит о том, что никаких оснований быть обиженными у министров, не имеющих отношения к экономике, нет.
«Вряд ли Полторанин (министр печати, обвинивший Сабурова в заговоре) может обижаться, что он не участвовал в переговорах по банковской системе. Переговоры ведут Президент и те, кого он уполномочил. Ельцин поручил мне поехать в Алма-Ату и парафировать договор, выразив твердое желание его подписать. Точка зрения Президента–надо вначале заключить экономическое соглашение, создающее банковскую систему и свободное предпринимательство, а потом уже–политическое, которое может вызвать конфронтацию».
По возвращении из столицы Казахстана у Е. Сабурова в Сочи был обстоятельный разговор с Б. Ельциным с участием Г. Бурбулиса. На вопрос газеты, были ли у госсекретаря какие-либо замечания, министр экономики отвечает: «Никаких замечаний у Бурбулиса не было–он производит на меня впечатление здравомыслящего человека».
В финальной части интервью Евгений Сабуров дает нелицеприятную оценку Правительству Силаева, где по его утверждению «слышны все время слова: нам не нужны никакие реформы–нужно просто хорошо работать. Этот голос, который звучит уже и от руководителей Совмина, напоминает голос Рыжкова (бывшего главы Правительства СССР). В такой команде работать просто стыдно… Когда нам заявляют, что нужно готовиться к зиме, собирая хвойную муку, охватывает ощущение безумия».
В этом и других интервью министр экономики утверждает, что готов работать, но с другим Правительством. Это вызывает у комментаторов риторический вопрос: кому больше не везет–Правительству на реформаторов или реформаторам на Правительство?
Между тем, больше всего в эти дни не повезло СССР, в октябре 1991 года его распад фактически состоялся. Другого ощущения от просмотра газет тех дней просто нет. А автор этих строк «обременен» еще и личными впечатлениями тех дней, тем, что принято называть «включенным наблюдением».
Так что же стало причиной этого распада? Тогда мне казалось, что августовские события. Позднее я понял, что они были лишь катализатором. Амбиции лидеров бывших союзных республик? Безусловно, было и это. Однако началось все значительно раньше. Первый гвоздь в гроб СССР был забит новой кадровой политикой секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева, в то время ближайшего сподвижника Михаила Горбачева. Произошло это в декабре 1986 года. До этой даты союзными республиками руководили национальные кадры: Шеварднадзе в Грузии и Рашидов в Узбекистане, Алиев в Азербайджане и Кунаев в Казахстане. За ними, на вторых ролях, конечно, были русские «смотрящие». Но и они не нарушали правил игры: поддержка и восхваление Центра в обмен на его невмешательство в национальные особенности.
Скажем, республикам Закавказья неофициально разрешалось иметь «цеховиков», республикам Средней Азии - сохранять феодально-байские порядки. 17 декабря 1986 года правила игры были нарушены. В этот день был освобожден от должности бывший бессменным руководителем Казахстана в течение 25 лет Динмухамед Кунаев, а на его место избран Геннадий Колбин. Во главе крупнейшей национальной республики был поставлен не только не казах, но и руководитель, никогда не живший в Казахстане. Зато Колбин очень понравился Лигачеву тем, как на прежнем месте работы, руководя Ульяновской областью, он утверждал «сухой закон».
Его излюбленным приемом было посылать сотрудников аппарата на свадьбы детей руководителей и если там пили спиртное–даже шампанское, снимать этих руководителей с работы. Эти же подходы Колбин станет утверждать и в Казахстане. Но это будет позже. А 17–18 декабря в Алма-Ате и 17–19 декабря в Караганде под лозунгами «Каждому народу–своего вождя» и «Пусть русский–но из Казахстана» собрались толпы молодых казахов, прежде всего студентов. Возникшие в городах беспорядки в том числе драки с русскими, были жестко подавлены спецподразделениями внутренних войск, переброшенных из Сибири. Итог подавления–3 убитых и 1137 раненых. В анналы КГБ это событие войдет как первое организованное антикоммунистическое выступление молодежи. На месте Желтоксана - выступления казахской молодежи 20 лет спустя, в 2006 году, будет установлен памятник.
Эта «мудрая национальная политика» будет продолжена в Узбекистане и Таджикистане. В истории сегодня остались «узбекское хлопковое дело», его расследование группой Гдляна–Иванова, да их триумфальное избрание в 1989 году народными депутатами СССР. Не осталось–более важное–практика назначения руководителями областей в Узбекистане и Таджикистане партийных работников из российских областей, прошедших прежде школу Афганистана. Будучи назначенными, эти временщики начнут бороться с традициями, насаждать новые порядки, вызывая ненависть населения.
Газеты, несмотря на гласность, об этом ничего не напишут. Не напишут и о том, как привезенный из Ставрополья для избрания главой области в Таджикистан, способный и еще ни в чем не виноватый работник, будет задушен ночью в гостинице. Коммунистами Лигачев будет вписан в историю страны, как несгибаемый борец за сохранение СССР, а Ельцин–как его разрушитель.
В истории (точнее, в историографии) часто случается, что тем или иным персонажам отводится совсем не та роль, которая была в действительности. А Антонио Сальери шагнул в нее в качестве отравителя Моцарта. Дмитрий (называемый также Лжедмитрием) запомнился не как молодой реформатор, а беглым монахом-расстригой Григорием Отрепьевым, к которому в действительности не имел ни какого отношения. Убитый обычными бандитами крестьянин Иван Сусанин остался в истории пламенным патриотом, отдавшим свою жизнь «за царя». Глава Временного правительства России Александр Керенский волей победителей-большевиков в учебниках оказался переодетым в женское платье беглецом.
И уже сейчас, за два месяца до тридцатилетия Беловежских соглашений, совсем не трудно представить, кто и о чем нам будет вещать в связи с этим событием по телевизору.