Скупой платит дважды, и страшную цену
Телефонные звонки, письма, телеграммы… Все об одном и том же: закрываются детские клубы, студии, станции юных техников. За медные деньги, что отпускались (и отпускаются!) на их содержание, больше никто не будет учить детей авиамоделированию или вязанию, снабжать мастерские станками и материалами, освещать и отапливать помещения (по большей части подвальные), где все эти клубы, студии и станции ютятся. А других денег нет. Это понятно.
Непонятно другое. Неужели никто не представляет себе, что будет, когда к нынешним неприкаянным постояльцам подъездов, подворотен, загаженных беседок примкнут сотни и тысячи тех, кто худо ли, бедно, а поет во внеурочное время хором, пляшет, малюет, собирает радиоприемники или играет на компьютерах. Перевести все внешкольные учреждения на коммерческую основу? Но это как раз и значит, что самые неприсмотренные подростки из малообеспеченных семей окажутся за дверьми таких учреждений и, значит, пополнят социально-опасный, взрывчатый слой.
Ну, куда, скажите, денутся две тысячи мальчишек, которые еще недавно занимались в кружках при ростовском Детском морском пароходстве? Бывший подводник, офицер запаса Виктор Андреевич Лысенко с болью и гневом пишет о том, как изымали подаренные клубам юных моряков телевизоры и видеомагнитофоны, пустили на продажу шестивесельные ялы. «Плавсредства», на которых ребята ходили в Одессу, Севастополь, Керчь, используются теперь для туристов, кружки на новый учебный год не набираются — стыдно смотреть в глаза детям, когда они приходят и спрашивают, начнутся ли занятия.
Наш корреспондент в Ростовена-Дону Владимир Бут проверил письмо Виктора Андреевича — все так и есть. Поражает более всего недальновидность наших деловых людей (молодых людей, прошу заметить, — Детское морское пароходство, от которого, увы, и вывески не осталось, возглавил бывший секретарь обкома комсомола М. Киракосов). Может быть, стоило бы подсчитать, во что обойдется содержание сонма телохранителей, призванных защищать здоровье и капиталы новых хозяев пароходства от тех самых ребятишек, которые занимались здесь в кружках зимой, проводили каникулы летом. А колонии, тюрьмы, куда эти оставшиеся не у дел ребятишки рискуют угодить, тоже, между прочим, влетают в немалую копеечку — о нравственной порче тех, кто туда попадает, и говорить нечего.
Еще раз скажу: ладно, чужих детей не жалко, так своих, благополучных, пожалейте: разве не подставляете их под удар ребячьей энергии, которая не используется более в мирных целях? Поток этой энергии уже не угрожает стать неуправляемым — на глазах становится таковым.
Смотрите, что происходит. Более тридцати лет работает в Москве Всесоюзная заочная математическая школа. Ежегодно в ней занимаются примерно шестнадцать тысяч мальчиков и девочек, интересующихся математикой и биологией. Речь не только о том, что, живя вдалеке от столиц, они получают задания «из самой Москвы», что их работы проверяют лучшие студента МГУ и МГПУ, и не о том даме, что вместе с учениками на умных задачах шлифуют ум, оттачивают мастерство их учителя, — главное опять-таки в другом: после школы эти подростки не бездельничают, не бродят бесцельно по улицам, а работают головой.
Обучение каждого из них обходилось государству в рубль с небольшим за год. Теперь цены изменились: и на бумагу, и на почтовые услуги, и на труд методистов (да и студенты вполне справедливо отказываются горбатиться над контрольными бесплатно). Значит, придется брать деньги за обучение? Да, конечно. Но разве неясно, что десятки тысяч ребят отпадут, отвалятся? Надо ли объяснять, каков будет счет потерям. И не только среди сельских выпускников, которые благодаря обучению в ВЗМШ, на равных соперничали с городскими сверстниками при поступлении в «хорошие» вузы. Свято место пусто не бывает — время, занятое прежде решением задач и поисками ответа на интересные вопросы по биологии, совсем не обязательно заполнится столь же разумным образом.
И все это означает лишь одно: надо срочно что-то придумывать. Да, государственная казна пуста — заглядывать в нее, требуя чего-то, бессмысленно. Но есть еще казна муниципальная. Включаешь радио, телевизор — только слышишь и видишь: биржи, фирмы, компании. Прекрасно! Но во всем мире процветающие заведения такого рода как раз и раскошеливаются щедро, оплачивая всякого рода социальные программы, в том числе связанные с обучением и воспитанием, особенно подростков из многодетных, небогатых семей. Вопрос другой, что нельзя требовать безналогового статуса под обещание отчислять средства благотворительному Фонду или детскому учреждению. Видимо, следовало бы принять другой порядок: перечисляли в течение года суммы на хорошее дело — пожалуйста, предъявите отчет инспекции с тем. чтобы вас освободили от налогов вовсе или частично.
Но так или иначе, а надо предпринимать самые неотложные меры, чтобы не только сохранить, но и преумножить все очаги и очажки, около которых находят приют (пусть даже в виде простого присмотра) мальчишки и девчонки, вступившие в опасную пору отрочества. Если же мы позволим себе разорить даже то немногое, нищее, что есть, ссылаясь на недостаток средств, то, подобно всякому скупому, заплатим потом (и очень скоро!) не просто двойную, но самое главное, страшную цену.