«А вы, друзья, как ни садитесь…»
События и публикации 14 сентября 1991 года комментирует обозреватель Андрей Жданкин
«Когда в товарищах согласья нет, На лад их дело не пойдет, И выйдет из него не дело, только мука…» Иван Андреевич Крылов
Читаю прессу за 14 сентября, и вспоминаются строки из этих двух басен знаменитого «дедушки Крылова». Уж очень ситуация в те дни напоминала истории о лебеде, раке и щуке, а так же о мартышке, осле, козле и косолапом мишке…
Самую, пожалуй, объективную картину дня на сей раз нарисовала «Независимая газета». Первая полоса–общий заголовок: «Новый виток общесоюзного хаоса». Точно и емко. А вот «Известия» и «Российская газета», скорее всего, в силу своих, скажем так, некоторых обязательств перед учредителями, оказались менее объективны «широкополосны» в описании этого самого хаоса.
Ведь, как отметила «НГ», «Теперь ссорятся демократы: Россия с остальными республиками, Москва с Россией, Моссовет с московским мэром. Борьба за власть не окончена»…
Газета была права. Любого нормального здравомыслящего человека в те дни не покидало ощущение некоей иррациональности и ирреальности происходящего. Обилие, даже чрезмерное, информации, ежечасно меняющаяся картина дня, калейдоскоп событий, вереница персон, харизматичных и не очень, возносящихся на вершину политического Олимпа и так же стремительно скатывающихся с нее–все это оставляло впечатление хаоса, творящегося вокруг. При том, –ширящегося и охватывающего все большую и большую часть нашей жизни. Единственные, кто, наверное, в те дни не удивлялся происходящему, были физики (среди моих друзей такие есть): энтропия, как ей и положено было еще из школьного курса, должна расти, что она и делала. Правда, в те дни и месяцы ее рост был уж слишком бурным…
Хотя, скорее всего, такое восприятие происходящего было несколько субъективным: за последние два-три десятка лет так называемого «застоя» мы все привыкли к пасторально-размеренной жизни; были, как сейчас принято говорить (и это правда), «уверены в завтрашнем дне», и любой новый мазок или штришок на привычной картине дня воспринимался как событие невероятное и экстраординарное.
Нелегко было привыкнуть к тому, что ассортимент магазинов может меняться соответственно потребностям покупателей, а цены в этом магазине–соответственно пожеланию его владельцев. С удивлением читали на страницах новой прессы откровения и размышления, о каковых еще годом раньше даже помыслить не могли. С легким холодком в груди и затаенным задором наблюдали за склоками и скандалами в депутатских собраниях. С недоверием восприняли основополагающий тезис новой Конституции: «источником власти в России является ее народ».
Словом, история и во всех ее мелочах и масштабных проявлениях творилась у нас на глазах. Скажу больше–мы сами ее творили. (Здесь уместны несколько фраз про себя. В это время, которое «обозревают» комментаторы, и я в их числе, мне посчастливилось работать в «Российской газете» обозревателем при главном редакторе. Во многих-многих событиях, описываемых газетой и отраженных в нынешних дайджестах, я был заинтересованным наблюдателем, который рассказывал о происходящем читателям. И, восстанавливая в памяти те события, сегодня я стараюсь отрешиться от своего нынешнего знания, «отягощенного» тремя десятилетиями. Очевидное сейчас, с колокольни этих трех десятилетий, прожитых политизированным гражданином, вовсе не было таким уж очевидным тогда. В одном из первых комментариев я привел высказывание нашего великолепного, могучего, к сожалению, подзабытого писателя Юрия Трифонова–«Находясь в лаве, жара не ощущаешь». И второй раз их привести не грех, уместно. Куда идет страна СССР? Есть ли страна Россия? Как все остальные 14 союзных (до начала «парада суверенитетов») республик видят свое будущее? Понимания, с сегодняшней «колокольни», было маловато. Был восторг–ты присутствуешь при каких-то «тектонических» изменениях в жизни огромного социума, который назывался Советским Союзом. Были, разумеется, более знающие, старшие, мудрые. Но их голос тонул, терялся в общем настроении общества). Без доли преувеличения или иронии: каждый из нас тогда был соучастником великого действа, один день которого «Независимая газета» назвала «Новым витком общесоюзного хаоса»…
На муниципальном уровне хаос имел место и в Моссовете, и в мэрии Москвы. «Внеочередная сессия Моссовета, начавшись в четверг утром, завершилась после обеда принятием решения, формально означающего победу Моссовета над мэрией в негласной, но ставшей очевидной войне. Депутаты не ограничились отказом от мэрского проекта закона о статусе Москвы, но и приняли за основу моссоветовский вариант (проект Зулумяна)…почти единогласно решили: отменить префектов, как в свое время районы, утверждать все решения и назначения мэра, обладать правом отмены любого решения мэра и т.д.» («НГ»: «Моссовет и мэрия: чья власть?»)
Противостояние московской мэрии и Моссовета в те дни достигло апогея. Правда, результат этого противостояния был предрешен. Как справедливо заметила «Независимая»:
«Президиум Верховного Совета России, очевидно, разделяет позиции мэрии, возглавляемой мэром-губернатором. Они, в свою очередь, хорошо известны: система Советов изжила себя как таковая, представительная власть содержательно и функционально устарела, а в период активного реформирования добиваться хотя бы относительного равновесия между представительной и исполнительной властями означает впадать в абстрактное теоретизирование и виснуть тяжелыми цепями на ногах реформаторов. Беда, как всегда, видимо, в том, что обе позиции делаются сомнительными в приложении к известным сегодняшним реалиям. С одной стороны, принципиальная правота, скорее всего, на стороне Совета, который призывает считать действующим на территории Москвы (как и любого другого города) законодательство России, в том числе и Закона о самоуправлении, без всяких ограничений и настаивает на исключительной важности сильной представительной власти именно в период реформ. Мэрия, с другой стороны, оперирует аргументами другого порядка: многочисленный, непрофессиональный и амбициозный Моссовет не только неэффективен, но просто пагубен».
Давно, увы, забытая ситуация, не правда ли? Противостояние исполнительной и представительной властей: кто главнее и нужнее. А ведь тогда, двадцать лет назад, это было нормой. И пусть на всевозможные прения и словесные баталии тратилась львиная доля времени, тем не менее именно так реализовывалась демократия.
Правда, тогда пресса ко всем перипетиям происходящего в московских властных коридорах относилась достаточно индифферентно (равнодушно, прохладно). На фоне более глобальных событий общесоюзного и общероссийского масштаба история о том, как поссорились Гавриил Харитонович (Попов) с Николаем Николаевичем (Гончаром) выглядела блекло и невнятно с точки зрения читательского интереса.
Это уже позднее, лет двадцать спустя, в сентябре-октябре 2010-го «зловещая фигура» мэра Москвы станет главным героем многочисленных телепередач и несколько недель не сойдет с первых полос большинства печатных СМИ. А в те осенние дни 1991-го на фоне всеобщего хаоса «небольшая заварушка» в руководстве одного отдельно взятого города, пусть и самого большого в стране, мало кого волновала. Тем более, что нерешенными оставались вопросы куда более значимые.
Та же «Независимая» очень точно описывает ситуацию, сложившуюся на постсоветском пространстве в заметке о предстоящем втором заседании Госсовета СССР «Республики: утром независимость, вечером–экономический союз».
Напомню, Госсовет был создан 5 сентября 1991 года, заменив упраздненный Совет Федерации СССР. Новый коллегиальный орган должен был заниматься решением вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы республик. В его состав входили президент СССР и, по должности, –президенты одиннадцати союзных республик. (Прибалтика в лице ее трех республик–Латвии, Литвы и Эстонии от СССР к тому моменту уже однозначно« отрезалась» от «чужеродной империи»). Предполагалось, что решения Госсовета будут носить обязательный характер.
Но уже к сентябрю стало ясно, что республики в гораздо большей степени заняты своими внутренними проблемами, в том числе, вопросами приватизации бывшего союзного имущества, нежели «коллективными» вопросами.
Анонсируя предстоящее заседание Госсовета, «НГ» пишет: «…в повестке дня стоит вопрос, касающийся всех членов элитарного клуба советских президентов: обсуждение проекта договора об экономическом союзе. Есть, впрочем, опасения, что от наличия кворума легче не станет. 11 сентября Г. Явлинский, один из авторов проекта, вынужден был констатировать весьма прискорбный факт: некоторую заинтересованность в теме предстоящего заседания Госсовета проявила пока что только Россия. Большинство же республиканских лидеров предложений Явлинского как бы не заметили и занимались на минувшей неделе решением «вотчинных» проблем. Причем в направлении, мало похожем на «пристрелку» к грядущей реинтеграции».
Более того, к тому моменту в республиках уже активно муссировался вопрос о введении собственных валют. И вообще, новоявленные президенты недвусмысленно давали понять, что неплохо было бы сначала разобраться с политической независимостью, а потом уже разговаривать об «экономическом сообществе суверенных государств».
В итоге, как справедливо заметила «НГ», «Государственный совет, не успев еще толком ни разу собраться в полном составе, уже вступает, похоже, в полосу слабо прикрытого противоборства двух разнонаправленных тенденций. С одной стороны–попытки московского «сдвоенного Центра» выторговать себе доминирующее (Ельцин) и приличествующее рангу (Горбачев) влияние на безымянном пока что политическом пространстве от Балтики до Тихого океана. С другой стороны - вполне осязаемые притязания республик на полную государственную независимость».
Анализируя сам очередной, уже третий по счету, проект «Договора об экономическом союзе», «Независимая газета» отметила его «ахиллесову пяту»: «Однако проект договора ориентирован не просто на проведение согласованной политики, а во многом на сохранение централизованного управления экономическими процессами в рамках Союза… Отдельные положения договора, по-видимому, не будут приняты рядом республик… Некоторые из этих положений будут препятствовать вхождению в Союз даже в качестве ассоциированных членов». («НГ»: «Третья попытка»).
Энтропия продолжала расти, хаос усиливался. А слова «Независимой», как показало время, оказались пророческими.