Подозрительное затишье
События и публикации 3 августа 1991 года комментирует обозреватель Олег Мороз
«Я ему говорил, что будет переворот»
3 августа 1991 года. Завтра Горбачев собирается ехать в отпуск. В тот самый роковой отпуск–в Крым, в Форос. Многие до сих пор недоумевают: как он мог покинуть Москву в такой напряженный момент? Неужто не чувствовал: что-то назревает, надо быть на месте, надо быть начеку?
В один из тех августовских дней 1991 года я беседовал с Александром Николаевичем Яковлевым, бывшим членом Политбюро, бывшим (к тому моменту тоже уже бывшим) старшим советником Горбачева, одним из самых близких ему людей. Как считалось–главным идеологом перестройки. Спросил его, как он оценивает обстановку. Яковлев оценивал ее как очень тревожную:
- Сейчас какое-то непонятное затишье… Может быть, связанное с августовскими отпусками. Но такие затишья меня настораживают. В целом же, чем ближе к концу, тем раненый зверь становится опаснее.
Интересуюсь, как, по его мнению, владеет ли Горбачев ситуацией? В частности, остаются ли под его контролем армия, МВД, КГБ? Последние события в Прибалтике, Закавказье заставляют усомниться в этом.
- Вы знаете, я не располагаю ни малейшей информацией конкретно по этому вопросу, признается мой собеседник, но у меня лично такое представление, что существует какая-то сила, которая вроде бы всем эти командует…
Никакого контроля со стороны Горбачева над силовыми структурами к этому моменту уже, конечно, не было. Пройдет немного времени, и руководители армии, КГБ, МВД Язов, Крючков, Пуго предстанут перед честным народом как главные мятежники члены ГКЧП.
Неужели, удивился я, вы, будучи старшим советником президента, не говорили с ним об этом?
Ну почему же? Почему же не говорил?
–Сказали ему: что-то такое назревает?
Да, я ему сказал, что будет переворот…
Какова же была его реакция?
…Я ему сказал, что будет переворот. А он мне:«Саша, брось ты. Ты переоцениваешь их ум и храбрость». Ничего я не переоценивал. Я знал их всех как облупленных.
Это поразительное легкомыслие, проявленное Горбачевым, до сих пор остается загадкой. Некоторые за этим усматривают, что и сам президент каким-то образом был втянут в заговор: понимал, что никаким другим способом, кроме как силовым, –причем на этот раз уже самым решительным и серьезным, –Союз уже не спасти, но сам в насильственных действиях, как всегда, участвовать не пожелал, позволил попытать счастья на этом пути «верным соратникам», закрыл на это глаза, удалился в Крым дескать, валяйте, пробуйте, получится, так получится, не получится не обессудьте…
Сторонников этой версии сильно в ней укрепило и то, что, вернувшись из Крыма после подавления путча, Горбачев бросил журналистам, ожидавшим от него искреннего, честного, подробного рассказа о том, как все случилось, иные слова: дескать, все равно всего я вам не расскажу…
То, что Горбачев как-то участвовал в заговоре, потому и удалился в Крым, чтобы развязать заговорщикам руки, –это версия. Если же верить воспоминаниям еще одного близкого Горбачеву человека–его помощника Анатолия Черняева, –причиной, почему Горбачев не отложил отпуск, была обыкновенная человеческая усталость. Пытаясь спасти Союз, остановить процесс его распада, который он сам же и запустил, начав перестройку, «Горби»надорвался. Спасение ему виделось в новом Союзном договоре. И вот договор готов, со всеми, кто выразил намерение его подписать–а это, по крайней мере, девять республик (уже не пятнадцать!)–согласован. 20 августа начнется подписание…
И вот разговор Черняева с Горбачевым 3 августа, накануне отъезда президента в Форос, на объект«Заря»:
«[Горбачев] ...Присел на подлокотник кресла. «Устал я, Толя, до черта, а завтра перед отъездом придется проводить заседание правительства: урожай, транспорт, долги, связь, денег нет, рынок распадается. Павлов (премьер-министр, уже, по-видимому, согласившийся войти в состав ГКЧП–О.М.) заявляет: если, мол, вы не придете, ничего не получится (с республиканскими премьерами). Все тянут на себя, в разные стороны, и одно только у них: дай, дай, дай! Везде–труба». Вдруг вспомнил о своем ночном сидении за пару дней до этого с Ельциным, Назарбаевым в Ново-Огареве. Условились, говорит, с ними о Союзном договоре и последующих выборах…«Ох, Толя, до чего же мелко, пошло, провинциально у нас идет. Смотришь и думаешь: бросить бы все! Но на кого бросить-то? Устал».
Набирает силу самоуправление
Жизнь между тем продолжается. «Известия» сообщают: «Создана ассоциация органов самоуправления г. Москвы». Ее цель–помогать уже возникшим в городе многочисленным советам и комитетам самоуправления при решении межрайонных и общегородских проблем.
Господи! Сколько всего нового, вдохновляющего посыпалось нам тогда на голову: свобода, демократия, гласность, многопартийность, выборы разнообразных начальников (через трудовые коллективы)… И вот–самоуправление. То, о чем всю жизнь хлопотал Солженицын как об основе государственного устройства.
Где теперь это самоуправление? С какой стороны ни заглянешь, –повсюду одна только «вертикаль власти». Чиновничьей власти. Хоть на уровне страны, хоть на уровне города. Г-н Собянин, только встав на пост мэра, сразу прошелся по Москве посильнее, чем ураган по Благовещенску. Одним чихом снес чуть ни все торговые ларьки–они, дескать, мешают движению, создают пробки. Что-то я не видел, чтобы хоть один ларек был возведен посреди дороги…
Услужливые холопы заодно снесли и уличные сортиры. Чтобы не портили эстетику. Пусть уж лучше граждане, как всегда бывало, в подъездах писают, лишь бы начальнику было «красиво».
Тут бы и вмешаться самоуправлению. Не их ли это прямая задача–разумно и неспешно организовывать человеческую жизнь в каждом районе и микрорайоне? Да где там. Не видно и не слышно об этих самоуправляющихся органах. Нет, на бумаге они вроде бы где-то еще существуют, но в реальности их не видно и не слышно. Прячутся где-то по своим норам.
Коммунисты хотели превратиться в демократов…
В Москве проходит учредительная конференция новой партии, сообщают «Известия». Партии тогда росли как грибы. Но эта особенная. Послушайте, как называется–«Демократическая партия коммунистов России». Гм… Коммунисты и демократия… Странно как-то.
Возникла эта партия (вернее, попыталась возникнуть) из парламентской группы «Коммунисты за демократию», которая откололась от фракции «Коммунисты России» на III внеочередном Съезде народных депутатов РСФСР в конце марта–начале апреля. Этот раскол в стане коммунистов был одним из решающих обстоятельств, не позволивших тогда красным скинуть Ельцина с поста председателя Верховного Совета РСФСР. Такое намерение у них возникло (и получило поддержку Кремля) после того как Ельцин в телеинтервью 19 февраля потребовал отставки Горбачева.
Возглавлял «демократических коммунистов» полковник Руцкой. Этот его храбрый демарш, а также гвардейские усы не остались незамеченными в ельцинском окружении. Окружение посоветовало Борису Николаевичу сделать его партнером на российских президентских выборах–в качестве кандидата в вице-президенты. Сам Ельцин долго не мог остановиться на какой-то подходящей кандидатуре. Так Александр Руцкой стал вице-президентом и генералом.
Между прочим, прекрасно себя проявил во время вскоре грянувшего путча. Вообще мог бы войти в историю со знаком плюс. Но… Как говорится, «жадность фраера сгубила». Жадность до власти. Ошибся в нем Борис Николаевич. Предателем вице-президент оказался.
Не вошла в историю и Демократическая партия коммунистов России, о создании которой хлопотал Руцкой. Хотя партии тогда регистрировались мгновенно, без всяких проволочек, без всякого крючкотворства. Учредительный съезд ДПКР прошел 2–3 августа, а 10 сентября Минюст уже зарегистрировал ее.
Так же обстояло дело и с большинством других партий. Во были времена!
Заслоны на «границах»
Повсеместно явление: Союз еще не развалился, только еще собирается это сделать, а административные границы республик и областей становятся непересекаемыми. Республиканские и областные власти вводят запрет на вывоз со своих территорий разнообразных товаров, производимых на этих территориях, прежде всего продовольственных. Дескать, у нас вот тут произрастает кое-что, с голоду не подохнем, а вы как хотите…
Труднее всего, конечно, приходится тем регионам, где ничего или мало что произрастает съедобного, а по бартеру выменять у сельскохозяйственных соседей тоже не очень получается.
На второй странице «Известий» за 3 августа статья о такой ситуации в Челябинской области: такого рода запрет принял местный облисполком.
Вроде бы Челябинская область не очень сельскохозяйственная, скорее промышленная, съестного там вывозить особенно нечего. Но тут, видимо, вступает в силу другая логика: не отдадим последнего!
Любопытно, что ограничения распространяются не только на перевозки, которые ведут предприятия и организации, но и на то, что везут в своих чемоданах и рюкзаках отдельные граждане. Гражданам разрешается провозить в личном багаже за пределы Челябинской области не более пяти килограммов продуктов питания, причем одного наименования–не более килограмма. Запрещена также отправка продовольственных посылок.
Так и представляешь, как граждан «шмонают» перед посадкой в поезда и самолеты, какой стоит крик и визг, какие истерики закатываются.
Интересно также, куда «конфискат» девают. Надо полагать, идет в доход милиции. Куда же еще?
Нет, это уже конец света!
Советское–значит, лучшее!
Тогдашнее распространенное увлечение–перевод оборонных предприятий на выпуск гражданской продукции, конверсия. Логика понятна: оборонный заказ сокращается–давайте делать то, что требуется мирным людям, на что есть спрос. Вроде бы оборонщики–люди умелые. Как же, самолеты-ракеты делали, неужели утюги-кастрюли не сумеют? С утюгами-кастрюлями, может, кое-что и получалось, но вот с изделиями посложнее…
На Макеевском заводе «Скиф» решили наладить выпуск магнитофонов и магнитол под тем же былинно-степным названием «Скиф», составить, так сказать, конкуренцию всяким зарубежным «Панасоникам» и «Шарпам», о которых советский народ тогда получил уже некоторое представление.
Но вот незадача: «Панасоники» и «Шарпы» у советских потребителей прекрасно работают, а наши макеевские «Скифы» упрямо не желают это делать. Как пишут «Известия», официально как брак на завод возвращается около четырех процентов «скифской» продукции. Дальше в статье идет непонятный текст: «Еще около тридцати процентов, например, магнитол, оказываются бракованными в результате заводской рабочей подгонки. Их доводят и отправляют в торговую сеть». Это как? Брак образуется в результате «рабочей подгонки» или в результате «доводки». В общем, похоже, брак делают едва ли не умышленно. При этом читаем глубокомысленный вывод: «У«Скифов» отвратительная ремонтоспособность, их трудно чинить».
Вот еще один термин придумали, надо полагать, совершенно непонятный иностранцам, –«ремонтоспособность». Вы можете себе представить, чтобы кто-нибудь сказал: «У «Мерседесов»отвратительная ремонтоспособность, их трудно чинить»?
Между тем уже двадцать лет мы слышим всхлипы: в Советском Союзе была такая замечательная промышленность, а негодяи-демократы ее разрушили! Какая была замечательная промышленность, даже в какой-то степени «оборонка» (не вся, конечно), мы видим на примере этих «Скифов».
Такие вот замечательные «стартовые условия» существовали при вхождении замечательной советской промышленности в рынок. Да и сам рынок оказался довольно уродским. Автор статьи о «Скифах» предпосылает ей подзаголовок: «Отчего хороший отечественный магнитофон остается для нас недосягаемой мечтой?» Мы и сегодня, спустя тридцать лет, можем задать такой же вопрос касательно многих изделий–тех же отечественных магнитофонов, компьютеров, ноутбуков, мобильников… Да тех же автомобилей, наконец.
Одна надежда на «Сколково» и нанотехнологии. Может быть, они нас куда-нибудь вытащат?
Бардак на шахтах
Как известно, на шахтах, и раньше, и сейчас, регулярно происходят несчастные случаи.
Такова уж специфика горного дела. Но причины аварий на шахтах все же разные. Есть такие, которые трудно предвидеть и предотвратить, есть другие, –которые вызваны обычным разгильдяйством.
В стране увеличивается бардак. Увеличивается он и на шахтах. «Известия» пишут… На шахте «Хакасская» разработка месторождения велась в направлении расположенного неподалеку водохранилища. Трудно было предусмотреть, чем это грозит? Увы, прогностических способностей у шахтного начальства, видимо, не хватило. Действовало одно соображение: «Авось!..» Авось, пронесет.
Не пронесло. После многодневных дождей на водохранилище размыло дамбу. Хлынувшая оттуда вода затопила электроподстанции шахты, вывела их из строя, парализовала насосную станцию, полилась в забой. А у шахтеров не оказалось даже аварийного насоса…
На другой шахте, «Ключевской», засыпало шахтеров. Тоже из-за бардака: более суток кровля забоя оставалась без крепления, никто не соизволил проконтролировать.
На «Ключевской» это был уже третий за полгода несчастный случай, сопровождавшийся гибелью шахтеров.
Правду сказать, в ту пору шахтеры оказались самой боевитой группой населения, не пожелавших мириться ни с возрастающим бардаком, ни с нищенской зарплатой, ни с чудовищными условиями труда… Пресса каждый день сообщала о шахтерских забастовках, о перекрытии автомобильных и железных дорог, о стуке шахтерских касок на Горбатом мосту возле Белого дома…
И эта боевитость не оставалась без результата. В конце концов шахтеры своего добивались.
Их примеру следовали и другие.
А нынче что-то ничего не слыхать о забастовках. Ни о шахтерских, ни о каких других. Может, все всем довольны? Упаси Бог, я к ним не призываю. Просто констатирую разницу во времени. Тогда было время свободы, живой социальной жизни.
Войска уходят из Восточной Европы…без штанов
Статья в «Известиях» о выводе наших войск из Венгрии–«Войска ушли, но остались проблемы…»
Проблемы заключались в том, что, уходя, наши военные оставили в некогда «братской» стране огромное имущество - 181 военный городок, четырнадцать с половиной тысяч квартир, сотни административных и технических зданий, среди которых госпитали и поликлиники, магазины и кафе, дома офицеров и солдатские клубы, котельные, гаражи, аэродромы, заводы… Всего имущества, по подсчетам наших военных–на 53 миллиарда форинтов. Но венгры ничего не желают платить. Еще и с нас деньги требуют за экологический ущерб, нанесенный стране во время многолетнего пребывания наших войск на их территории–ни много, ни мало 66 миллиардов форинтов, то есть больше, чем стоит все оставляемое имущество. К тому же, оказывается, и государственный долг перед Венгрией на нас висит–1,7 миллиарда инвалютных рублей. Так получилось в результате замечательного товарного обмена: им продавали нефть и газ по дешевке, а за их «Икарусы» платили по полной цене.
Если бы получили хоть что-то от венгров, можно было бы использовать деньги на обустройство выводимых войск дома. А так–ни дома денег нет, ни здесь ничего не дают…
Думали ли когда-либо те из наших руководителей, которые вбухивали миллионы в военную инфраструктуру на территории Венгрии, что так вот, буквально без штанов, придется уходить? Не думали, конечно. Полагали, что навечно там останемся. Будем вместе с венгерскими товарищами держать фронт перед натовскими агрессорами. Еще и ядерным оружием им будем грозить [среди оставляемых военных сооружений–хранилища для ядерных боеприпасов (пустые, конечно), огромный подземный командный пункт, рассчитанный на функционирование в условиях ядерной войны].
В общем, удивительные гиганты мысли руководили нашей советской страной.