ВСЕ ДОВОЛЬНЫ, НО ПО-РАЗНОМУ

Будучи в отъезде, я не смог сразу, по горячим следам высказаться об итогах рабочей поездки Бориса Ельцина в США, хотя как будто взял на себя такое обязательство (см. в № 145 «На перекрестке трех эпох»). Однако лучше поздно, чем никогда. Тем более что тема российской внешней политики лишь открывается, за американским дебютом российского Президента последуют, надо думать, другие акции крупнейшей республики Союза.

Главный итог: довольными остались все три стороны — Ельцин, Буш и Горбачев.
Ельцин — тем, что его с энтузиазмом приняли в конгрессе, гостем которого он был, и с почетом в Белом доме (что важнее всего), куда он прибыл с парадного входа, чтобы провести полтора часа в беседе с американским президентом. С доброжелательным интересом его повсюду встречали простые американцы, и, кроме того, он произвел должное впечатление на политико-экономический истеблишмент США, а ведь именно от его расположения зависит «добро» в конкретных соглашениях, на которые надеется Россия.

Буш доволен тем, что ему удался акт деликатного дипломатического маневрирования, включавший похвалы демократически избранному российскому Президенту и одновременно многократные подтверждения — в присутствии гостя, — что центральные дела американцы по-прежнему намерены делать с центральным руководством СССР, то есть с Президентом Горбачевым. В коротком приветственном слове перед беседой с Ельциным Буш, как подсчитали корреспонденты, пять раз упомянул имя гостя и пять раз — Президента СССР. Там же, избегая кривотолков, заявил: «Я хочу быть предельно ясным на этот счет: Соединенные Штаты будут продолжать поддерживать по возможности самые тесные официальные отношения с Советским правительством Президента Горбачева». Как сообщают, в подтверждение этой линии прямо в ходе беседы Буш порывался, но неудачно, соединиться с Горбачевым по телефону. На следующий день состоялся сорокаминутный разговор.

Так выглядела американская «двухуровневая дипломатия» в конце прошлой недели.

Чем может быть доволен Горбачев, видно из вышесказанного. Он также доволен тем, что Ельцин вел себя в Соединенных Штатах как его разумный политический союзник, а не как непредсказуемый соперник, сотрясающий (при помощи свежего мандата избирателей) стены и крышу здания советской внешней политики. Благоприятный фон, созданный в прошлый четверг в Вашингтоне, пришелся для Горбачева как нельзя кстати в прошлую пятницу, когда он отражал в Верховном Совете СССР атаку своих критиков справа. В общем плане согласованность поведения России и центра, продемонстрированная в ходе визита Ельцина, облегчает движение к Союзному договору, во всяком случае, уточнение тех его положений, которые касаются разделения компетенции во внешней политике.

Итак, проявив уравновешенность, все стороны с достоинством вышли из испытания нового типа. Все — включая наши плюралистические средства массовой информации, хотя их порой заносило либо в чрезмерную краткость освещения визита, либо в дилетантски неумеренную восторженность.
Один из итогов состоит также в том, что в меняющуюся систему внутренних взаимоотношений в СССР так или иначе вовлекается политическое руководство США. Ему расчищено место в нашей новой системе взаимосвязи, в том зазоре, в том пространстве, где продолжается соперничество людей и концепции, где происходит перераспределение власти, перетягивание каната. Расположения Вашингтона теперь ищут — для усиления своих позиций — и центр, и республики, прежде всего Россия. Это означает, что для американцев возник выбор вариантов и ролей — от зрителя, не выдающего своих симпатий, до участника процесса перетягивания, приветствуемого одной или другой стороной.

На этот раз Буш вел себя по-джентльменски, всячески подчеркивая невовлеченность в наши игры. Хотя, впрочем, ведь и сам канат сейчас, слава Богу, провис. Что будет, когда — и если — он натянется? Американцы, если захотят, могут легко использовать наши разногласия. Эту мысль я подчеркивал в предыдущей заметке. Но в Вашингтоне могут предпочесть и другую ставку: на согласованность действий центра и республик в осуществлении политических, экономических и этнических реформ, которые объективно отвечают интересам США. При визите Ельцина Буш явно избрал последний вариант. И поступил осмотрительно и мудро, не принимая каких-либо приглашений стать на сторону России, даже если они выглядели, на первый взгляд, привлекательными.

Это вдруг проявилось во время его беседы с Ельциным из-за одной «накладки» с переводом. Поясню. Американцы привыкли называть Советский Союз Россией. И для американского уха весьма непривычно звучат сами слова «российский» или «Россия» как относящиеся всего лишь к республике. Поэтому Буш не сразу понял сообщение Ельцина о том, что российский парламент принял решение о прекращении помощи другим странам, в частности Кубе. Буш подумал, что речь идет о решении центрального правительства, и заинтересовался таким новым и, нечего скрывать, приятным для него оборотом дела. Переспросив же и уточнив, потерял интерес к сообщению. Корреспондент телекомпании Эн-би-си так комментировал возникший казус: «Буш очень бы хотел, чтобы Москва прекратила помощь Кастро, но ясно дал понять, что этот вопрос должно решать правительство Горбачева, а не возглавляемая Ельциным республика».

Американского президента можно понять. Как ни соблазнительна в данном случае позиция российского парламента, желание извлечь выгоду, воспользовавшись разноголосицей в Москве, могло бы для Вашингтона обернуться неизмеримо большими потерями в других ситуациях. Ведь поднимается капитальнейший вопрос о правопреемстве обязательств во внешней политике. Если Россия отвергает договорные обязательства Союза в отношении помощи Кубе, то кто даст гарантию, что назавтра — вдруг! — она не отвергнет договор об обычных вооружениях в Европе, а послезавтра — готовящийся договор о стратегических ядерных вооружениях. Или — откажется платить по кредитам, которые брало центральное правительство. Американцы десятилетиями — и тщетно — хотели бы получить хоть какое-то возмещение по долгам царской России, аннулированным в 1917 году большевиками, которые отказались быть правопреемниками свергнутого правительства.

Это классический пример, а самый свежий — американская и западноевропейская обеспокоенность событиями в Югославии. Если в таких же крайних формах они перекинутся на СССР, происходящее в Югославии покажется всего лишь небольшим лабораторным опытом по развалу налаженной международной жизни.

Да, Буш неспроста решительно захлопнул этот чуть приоткрывшийся ящик Пандоры. Брент Скоукрофт, его помощник по национальной безопасности, заново разъяснил журналистам, что Ельцин является лидером «большого подсубъекта международной жизни», а «субъект» — это Советский Союз, центральное руководство Горбачева, с которым «мы имеем дипломатические и другие отношения и будем вести себя в соответствии с этой реальностью».

В эту реальность Белый дом и вписал первый визит первого российского Президента, постаравшись дать всем вовлеченным сторонам свои поводы для удовлетворения, а также пищу для размышлений о будущем.

Станислав КОНДРАШОВ.

"Известия" 28.06.1991 г.