ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КРУГИ СВОЯ?..

Новая страница в деле «Министр обороны СССР Дмитрий Язов против немецкого режиссера Петера Штайна»

МАРШАЛ Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов запретил руководству главного военного театра страны, ЦАТСА, вести какие бы то ни было переговоры с выдающимся немецким режиссером Петером Штайном по поводу постановки «Орестеи» Эсхила, твердо уверенный в том, что работа немецкого режиссера над греческой пьесой в краснозвездном здании на площади Коммуны равноценна посадке Маттиаса Руста на Красной площади. Его не заставили поступиться принципами ни аргументированное письмо в Министерство обороны СССР министра культуры СССР Николая Губенко, который выступил горячим сторонником проекта, оценив его политический эффект и творческий масштаб, ни обращение руководства Союза театральных деятелей СССР лично к Дмитрию Тимофеевичу
Вновь вступить в переписку с деятелями театра Министерство обороны побудило обращение Кирилла Лаврова и Олега Ефремова к Президенту СССР Михаилу Горбачеву, который, судя по достоверной информации, полученной тем не менее не из официальных источников, просил положительно разобраться в этом вопросе. И Министерство обороны, как следует из письма, направленного в СТД СССР 27 мая 1991 года, «еще раз внимательно» рассмотрело проблему постановки «Орестеи» в ЦАТСА.
Ответ за подписью Дмитрия Тимофеевича Язова написан тонким знатоком и любителем театра. Он отказывает лишь потому, что заботится о судьбе замечательной труппы, 80% которой окажется в простое во время работы Петера Штайна в театре, и об облике прекрасного здания, которое придется перестраивать внутри на срок проката спектакля. Лишь одна мелочь в этом изысканном письме заставляет сомневаться в том, что его автор является поклонником Мельпомены, — вряд ли знаток кулис перепутал бы имя одного из самых известных и любимых народом артистов, — Лавров назван в нем Константином. Впрочем, «нормально, Григорий...»
А вот проблемы ЦАТСА сегодня состоят в том, что главный режиссер театра Леонид Хейфец подал заявление об уходе. Не знаю, как он сформулировал письменно причины своей отставки, но на стихийных и санкционированных собраниях коллектива он объяснял это тем, что не может смириться с ущемлением творческих прав своего немецкого коллеги. Как говорится, у советских собственная гордость,— и если где-то кто-то ограничивает права человека и художника, мы не можем не спешить на помощь. Нас так воспитали — и не без участия спектаклей Центрального театра Советской Армии. Вся труппа — за исключением одной актрисы — подписала письмо в СТД СССР, в котором высказала свое желание поддержать творческий эксперимент Петера Штайна (это в ответ на письмо Д. Т. Язова от 27 мая с. г.). Вся труппа высказалась за то, чтобы Леонид Хейфец остался во главе театра.
Артисты хотят творчества и настоящего успеха, который для многих из них связан с именем Леонида Хейфеца. ...С его уходом труппа лишается последнего шанса на подлинное творчество. Ибо после такого ухода Леонида Хейфеца ни один уважающий себя режиссер не сможет переступить порога этого здания. А я слишком люблю этот театр, связанный с именами Алексея и Андрея Поповых, Марии Кнебель, Леонида Хейфеца, Бориса Львова-Анохина, других прекрасных режиссеров и актеров, чтобы равнодушно взирать на то, как он может превратиться в ансамбль по обслуживанию воинских частей. Не хочу сейчас обсуждать возможный статус этого последнего «крепостного театра». Знаю лишь, что искусство не укладывается в рамки ведомства,— и только тогда оно действительно способно возвышать души.
Уверен, что Леонид Хейфец найдет себе место на гражданке... Но я много лет люблю прекрасную и несчастную труппу, работающую в здании, которое с высоты птичьего полета похоже на звезду с пилотки красноармейца.

Михаил Швыдкой

"Независимая газета" 15.06.1991 г.